- Иди сюда, куколка!

  Требовательный голос застаёт меня на кухне - я зависла над кастрюлькой с взволнованной огнём бежевой массой - вот-вот надо снимать с плиты крем. Но я выключаю газ и иду. Я не скажу мужу: "Занята. Не сейчас". Я подчиняюсь. Всегда подчиняюсь.

  В наших отношениях всё просто: он гений, я - куколка. Шаг влево - шаг вправо - и я снова останусь одна. С проблемами, которые он за меня решает, с моими безумными родственниками - тем нужны от меня лишь деньги. Его деньги. Моих теперь нет - он настоял, чтобы я ушла с работы.

  "Жена должна быть домашней", - считает он. У меня это получается. Наверное, лучше, чем у других. Я втайне захожусь от гордости за сверкающий, моими руками вымытый дом, за рукоделия, за то, что никто из моих подруг не может так готовить французские волованы и итальянскую пасту, паэлью, киш, жульен или мудрёные соусы. За кулинарные изыски меня любит не только муж. А он меня любит, я уверена. Он просто такой. Требовательный. Имеет на это право - он гений. И мне хочется быть идеальной, идеальной во всём, ведь есть кое-что, что дать своему мужу я не могу...

  - Что, милый?

  Я влетаю с улыбкой в обшитый тёмным деревом кабинет.

  - Посмотри, - говорит Олег, вальяжно развалившись в кресле.

  Вытирая руки полотенцем, приближаюсь к монитору.

  - Ты не могла оставить это на кухне? - брезгливо морщится муж.

  - Прости милый, сейчас унесу.

  - Ладно уже. Читай.

  Облокотившись о письменный стол, я приникаю к экрану. Ощущаю себя соучастницей. Новый текст. Я читаю его первая - это льстит, наполняет меня восторгом, пусть и не каждый раз он воистину заслужен. Наблюдать за полётом мысли моего гения, разгадывать замысловатую игру рубленых фраз - удовольствие. Экстаз - узнавать себя в его героинях. От этого - мурашки по коже.

  Олег курит. С крепким запахом Ротмэнс по кабинету расплывается ожидание. Нервное. Нетерпеливое. Ожидание восхищения. От жены требуются овации, на ошибки укажут другие. Только б не переиграть... Я оборачиваюсь, наконец. Смотрю снизу вверх. Надеюсь, мои глаза сияют искренне.

  - Милый, это замечательно! - выдыхаю я.

  - Ещё бы, - говорит он. Мягче. Ожидание оправдано. Плечи расслабленно опускаются. Он стряхивает пепел и пристально смотрит: - И...? "Замечательно" - всё, что ты можешь сказать?

  - Атмосферно, живо. Герой интересный, с изюминкой. Сразу видно - с первых строк. Прочла на одном дыхании...

  - Ещё скажи тупое "проду, проду", - осклабился он. - А как тебе моя аллюзия на Каббалу? Заметила?

  - Да...

  Я отчаянно вспоминаю, где мог быть этот намёк.

  - И где же она? - щурится он. - Ну?

  Я молчу. Пытаюсь вспомнить. Он с раздражением фыркает:

  - Зачем врать? Неужели трудно признать, что такие вещи выше твоего понимания?

  - Прости...

  Он нависает и берёт моё лицо в ладони. Сухие. Горячие. Сжимает. Говорит менторским тоном:

  - А нужно, чтоб ты видела. Должна видеть. Всё, что я пишу. Иначе, что ты за жена? Или ты сама - аллюзия?

  - Прости. Я перечитаю. Видимо, увлеклась сюжетом...

  - Разве я многого прошу? Только быть внимательной! По-моему, это не сложно при таком количестве знаков! - гремит его недовольный бас. Олег тушит сигарету в мраморном брюхе охотничьего пса-пепельницы и грубо бросает: - Перечитаешь потом.

  Я чувствую себя не выучившей урок школьницей. Хочется плакать. Это пройдёт, всегда проходит. В кухне меня ждет крем - Олег хотел эклеров к чаю.

  * * *

  Я оправляю вечернее платье перед зеркалом. Чёрная ткань почти касается пола. Строго и лаконично. Голая спина окаймлена кружевными переплетениями. Дорогая выдумка французского кутюрье.

  Олег любит всё самое лучшее: строгий хронограф Бом и Мерсье на запястье, нашу квартиру в старинном особняке на Ордынке, чуть поскрипывающие итальянские туфли из тонко выделанной кожи, костюмы из английской шерсти, крепкие сигареты, хорошую кухню, качественный виски, меня... В зеркало высокого трюмо я придирчиво разглядываю отражение - укладка идеальна - волосок к волоску, умеренно макияжа, серьги с рубинами - Олег подарил их недавно. Должен быть доволен.

  - Куколка, готова?

  Он стремительно входит. В чёрном смокинге, бордовой бабочке поверх снежно-белой рубашки. Ёжик волос с серебряными штрихами. Платиновая оправа очков. Плотнее знаменитого агента Ми-6, но более импозантен. Красив. Боже, как он красив! Мне хочется обнять его, но Олег кривится:

  - Не люблю, когда ты так мажешься.

  - Милый, всё-таки светский раут...

  - Вот именно - не бордель. Сотри эту бесстыжую красноту с губ. Искусственные признаки возбуждения нужны только проституткам на Тверской.

  Я вздыхаю и беру ватный диск.

  - И что за серьги? К этому платью совсем не идут. Цыганщина.

  - Ты же сам их купил...

  - Надень жемчуг. И поторопись. Такси уже внизу.

  Он выходит из квартиры. Внутри меня просыпается маленький вулкан. Точнее гейзер. Уже привычный. Горячий. Кислотный. Глубокий вдох, выдох - сейчас затихнет. Сама виновата - не угадала. Пора уже знать.

  Я крашу губы. Чуть розовым, незаметным. В отражении видно, как на лице сквозь тональный крем проступают красные пятна - кислота изнутри всплывает на поверхность. Ещё вдох-выдох. Ещё.

  Набросив норковый палантин, я спускаюсь вниз. Осторожно переступаю по гранитным плитам холла. Консьерж с вежливой улыбкой распахивает предо мной дверь.

  - Я думал: заселяюсь в обычный дом, а, оказалось, на Олимп - здесь обитает богиня, - восхищенный брюнет на крыльце подаёт мне руку. - Надеюсь, ваш сосед - Щетинин Антон.

  Олег наблюдает за мной из машины. Я сухо произношу:

  - Никто не несёт наказания за мысли , и вы тоже, - и, опираясь о поручень, холодный даже сквозь перчатку, спускаюсь к автомобилю.

  - Умница, куколка, - похлопывая меня по бедру, улыбается Олег. Он уже в благостном расположении духа. Кислота внутри меня исчезает. Всё хорошо. Всё снова хорошо.

  - Милый, - наконец, решаюсь я, - ты случайно не посмотрел мой рассказ? Это, конечно, безделица. Просто пару ночей не спалось... Но, может...

  - Глянул. Epistula non erubescit , - небрежно отмахивается он.

  - Прости, что? - вытягивается моё лицо.

  - Не понимаешь, погугли. Об этом достаточно. У меня речь.

  Увы, я понимаю. Опять внутренности разъедает кислота. Впрочем, разве я ожидала чего-то другого? Музе гения полагается вдохновлять. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Остальное наказуемо. Я сглатываю обиду. Ни за что, никогда не покажу ему свой роман! Выкладываю потихоньку в интернете и ладно. И пусть. Всё равно под псевдонимом. Под странным безличным псевдонимом Ан.Дора. Я не гений, это моя отдушина. Возможно, просто графомань...

  Я кутаюсь в норку, смотрю на белые всполохи снега за окном. Ничто сегодня не предвещало метель.

  Мы входим под руку с Олегом в освещённое огнями фойе. Он ступает по залам с осанкой льва. Я следую тенью. Красивой тенью. "Ваша дочь?" - спрашивают незнакомые мне люди. "Жена", - отвечает он и представляет. Я узнаю лица, не раз виденные по фотографиям в журналах, телепередачам, и не запоминаю имён. Зачем? В следующий раз мы друг друга не вспомним. Отовсюду звучит "искусство", и мне всё больше кажется, что оно - от слова "искусственный" - так много ненатуральных улыбок, поддельной молодости, залатанных репутаций, правильно направленного света.

  Официальная часть закончена, и Олег выпускает мою руку из-под локтя:

  - Развлекайся. Мы с Ройманом и Вазовичем пообщаемся. Думаю, ребята из Суперновы купят идею. И сценарий. Будь на связи.

  Я не против - не выношу дыма сигар, он отвратителен, как запах перекисшего крепкого чая. И мужские беседы не для моих ушей.