Одновременно со взлетом дракон стал менять цвет, по шкуре прокатилась радужная волна, а теперь радуга делась неизвестно куда, вместе со шкурой и драконом. Нет, пластина была на месте – пальцы ее ощущали по-прежнему, ноги упирались в чешую спины, да и жесткая "табуретка" тоже была на месте. Но самого дракона не было! Глаза Латки упрямо утверждали, что сидит она на ветре, держится за воздух, а верхушки деревьев приплясывают прямо под ногами.

Мамочка… ой, мама… Латка никогда не боялась высоты… Раньше не боялась. Раньше она никогда не была на такой высоте. Спасите…

Кто именно должен спасать ее с драконьей спины, она не подумала – не до того. Голова нещадно кружилась, во рту пересохло, будто от соленых рыбок, а гребень дракона был самой прекрасной вещью на свете. Латка не представляла себе, как раньше могла без него жить, и не мыслила расставания с этим сокровищем.

Мамочка…

– Не бойся, – выдохнул голос дракона, – Я просто маскируюсь. Нам нельзя попадаться на глаза. Если пойдут слухи, нас отыщут. Это необходимость. Понимаешь?

– А-а… – Латка глянула вниз… и поняла, что лучше б не глядела. Так что голос послушался только с третьего раза, – А… ага, то есть…

– Мяу, – жалобно подтвердил кот.

Хотя им Орден вряд ли заинтересовался бы.

Засов на железной двери еле слышно брякнул под руками Стимия, щелкнул, поворачиваясь, дополнительный запор – орденцы явно береглись огневика Тира. Клод облизнул губы – он уже второй раз убедился, какими наивными были его планы помочь товарищу по несчастью и сбежать из крепости. Без Стимия ничего бы не вышло. Без опекуна он бы смог только отодвинуть засов – о существовании второй скрепы, механического замка-запора, не знал даже сам Тир. И уж тем более не знал, где искать ключ от него.

Дверь скрипнула и отворилась.

Запахло тюрьмой. Отсыревшей соломой, нечистотами, мышами… В лунный квадрат на полу шмыгнула одна мышь, испуганно пискнула, завидев людей, и скрылась. Тир не шевельнулся.

– Выходи, парень, – хрипловато проговорил Стимий.

Ответа не было.

– Поторопись! До свету не так много времени осталось!

Молчание.

– Да что ж такое… – Стимий шагнул ближе, и рыцарь отшатнулся.

– Не трогай! – успел вскрикнуть Клод сам не зная кому. И напрасно. Стимий ловко ухватил пленного мага повыше запястий, а тот… тот не выпустил огня. Ни искры… смотрел куда-то поверх их голов и неловко щурился, точно не видел их. Что с ним такое? Клод торопливо шагнул поближе, на ходу встряхивая руки и разминая пальцы. Он же лечил Тира вечером, уже после столба. Что потом произошло? И что Лисий делал здесь, у подземелья? Неужели…

– Ах ты, Злишево копыто! Кто тебя, огневик?

Рыцарь попытался вырваться. Не вышло. Слишком плохо его слушалось собственное тело. Орденец сноровисто перехватил его покрепче.

– Тихо ты. Да тихо же! Не рвись, я тебе не Лисий.

– Все вы одинаковы, – голос алтийца был совсем бесцветным. Неживым. – Крысы синие… Отпусти меня.

– Нет уж. Уходить из этого змеюшника – так всем вместе. А ну, стой смирно, я…

Тир вдруг рванулся всем телом.

– Смирно? Смирно тебе?!***! Убери руки, падаль! Убери…

Он отчаянно пнул Стимия по ноге, попал, тот повалился на пол, но мага не выпустил… сцепившиеся фигуры закопошились на подстилке, полетели соломинки. Тир был рыцарем и судя по снам, драться умел, но орденец явно был сильнее, во всяком случае, сейчас. Он подмял Тира быстро и довольно легко – Клод только и успел, что подскочить к ним и протянуть руки. Какая муха укусила алтийца? Хотя, кажется, ясно, какая. Целый шершень. Лисием зовут…

Лекарь повалился на колени.

– Тир…

– Не трогай его, Клод! То есть держи, но не лечи пока. Держи! Вот так, к полу прижми.

Держать? Но… Ладно… Клод неловко наклонился над пленным, получил удар плечом в подбородок, охнул и навалился сильнее.

– Держишь? Ага…

– Пусти… – ненавидяще прошептал рыцарь.

– Да погоди ты! Мы помочь хотим!

– Пусти!

Но в следующую пушинку даже Клод засомневался в своих собственных намерениях. По шее скользнули жесткие пальцы, непривычная свобода овеяла горло ветерком… и ошейник – его ошейник! – защелкнулся на шее Тира.

Тот вскрикнул – яростно, глухо-безнадежно, так отчаянно, что у Клода задрожали руки. Вскрик, почти всхлип, без слов, по-звериному…

Я же хотел помочь… я же только…

– Все, можешь отпустить, – выдохнул голос Стимия. – Притихнет.

Он и правда притих. Не шевелится… совсем.

– Что вы сделали?

– Потом объяснять буду, парень. Если выберемся. Или если нас таки отловят и посадят вместе на… пошли, короче. Эй… как тебя, Тир? Встань. Клод, помоги. Осторожно. Стой тут, Тир. Не двигайся. И молчи, ни звука.

Он тоже поднимает алтийца на ноги. Как куклу. Как…

– Пошли со мной, Клод.

– Куда?

– Затащим сюда этого… падальщика.

Бывший отче Лисий еще не успел остыть. Клод с дрожью взял тяжелую, по-живому теплую руку. Тусклые глаза еще, кажется, смотрят на убийцу.

– За ноги бери. – Стимий уже вцепился в жирные плечи. – Заноси…

Зачем? Но он не спорил. Он уже привык слушаться своего опекуна, уже привык. Тело пропихнули в дверь, с облегчением уронили на пол. Тир молча замер на прежнем месте. Глаза смотрели в пустоту.

– Ну а теперь пора сжечь тут все ко всем пустошам… Пусть разбираются, кто кого и как.

– Зачем вы…

– Ты, парень. Ты. Я тебе больше не опекун, хватит. – Стимий с ожесточением стаскивает с запястья браслет, примеривается швырнуть в воду, но сдержавшись, бросает в мешок. – Все, хватит…

Лодка скользит по серой предрассветной речке, мелкие волны толкаются в борта. Хватятся этой лодчонки в крепости? Он брал самую неприметную, без клейма. И неухоженную… Но если хватятся, то…

Могут не искать Тира – там, в этой камере-каморе остался только пепел, поди пойми, сколько его, с одного или с двоих. Могут не искать отче Лисия – мало ли куда изволила удрать столичная шишка, угробившая нового мага. Могут не искать, если подумают, что он пришел к Тиру, а тот сжег их обоих, доведенный до края… Но самого Клода и его опекуна искать будут обязательно.

Найдут… Скорей всего, найдут.

– Так что ты сделал? Зачем ошейник? – Клод косится на Тира. Спит вроде. Как привели в лодку, так и затих, ни звука, ни движения. Проверить?

– Самый быстрый способ поставить его на ноги и заставить притихнуть. Не знаю, что ты там намешал в чай, но Лицита – крепость. Тут обязательно кто-то не спит… И одно дело провести по заулкам приторможенного ошейником парня, а другое – его же, но отбивающегося вовсю. Ясно? – Стимий напряженно провожает взглядом последнюю башню крепости, тающую в туманной дали.

– Да…

– Ну и еще. Не нравится он мне.

– То есть?

– Ну ноги не стоят, глаза не смотрят. Он ведь нас даже не видел, отбиваться вслепую пытался, заметил? Кажись, Лисий и его навещал. Или этот второй. Но кто-то его пил, это точно.

– Ты же говорил, это нельзя.

– Кто указ этим… Падальщики свихнулись на продлении своей жизни. Раньше специально, говорят, дареных… ну вас… под наказание подводили, чтоб под шумок отпить. А теперь, как старый Митрес в Кущи ушел, так уже и не очень-то по-тихому. Ходят слухи, кое-кого из магов они не в крепости Ордену сдают, а по укрытиям прячут и выпивают потихоньку. Или по "своим" крепостям. Там, где Опоры прирученные, сами чужой молодости испить не прочь. Крысы…

– Как же они смогли… к огневику?

– Не знаю. Думаю, слабо у него с огнем стало. Силы, они тоже когда-то заканчиваются. А тут сколько дней подряд сначала калечат, потом лечат. А лечение тоже из тела силу берет. Вот они и кончились… а падальщик тут же почуял слабину и присосался, паскуда. Докатились… А я ведь тоже когда-то в Орден шел, как ты – помогать. Дурак же был, божья пара! Ладно… Глянь, как он. Если совсем худо, подпитать бы еще надо. А у меня сил не так чтоб много.