- Лорелея! - невольно воскликнула она.

- Где?! - вздрогнула русалочка.

- Нигде… просто вспомнилось. А правда, что русалки могут зачаровать своим голосом?

- Уф, напугала… Мы с ней поссорились. Вот у нее как раз насчет голоса лучше всех получается. Любит рыбаков морочить - сядет на обрыве, и давай соловьем рассыпаться. Мужчины особенно поддаются - уши развесят, засмотрятся… и не видят, что впереди водопад или омут. Но мне такие жестокие забавы не по душе.

- Слушай! - загорелась Наташа. - Спой мне что-нибудь! Ну, пожалуйста, что-нибудь маленькое! Меня всегда терзал вопрос, как же можно зачаровать голосом! Это что-то вроде гипноза - расчесываемые волосы вместо маятника, да?

- М-м-м… - протянула Ульрика. - Что такое гипноз? Никогда не слышала о таком волшебстве. А голос очаровывает - ну, наверное, потому, что необычно звучит. Мы все-таки больше приспособлены дышать под водой, а не чистым воздухом…

Наташа умоляюще сложила руки перед собой.

- Хорошо, - решилась русалочка. - Ты не парень… Попробую.

Выпрямив спину, она откинула голову назад и издала странный протяжный звук - действительно мало напоминающий человеческий голос, но очень приятный и музыкальный. С первой ноты мелодия захватила слушательницу - теперь она хорошо понимала, что, заслушавшись, можно не только пойти в воду, но и добровольно сигануть в огонь. В песне не было ни одного слова, но Наташа твердо знала, что поется о любви. Не могла она потом вспомнить и мелодию, сохранившуюся в ее голове как воспоминание о чем-то прекрасном - настолько, что не всякому человеку под силу выдержать.

Когда песня закончилась, и Ульрика на последнем такте очень органично вплетаясь в музыкальную канву - а, может, это был танец? - нырнула и скрылась под водой, Наташа смахнула невольно набежавшую слезу. Грудь прожигало щемящее чувство, что она только что пережила самое лучшее, что только могло произойти в ее жизни, никогда больше не повториться, и от чего все остальное мгновенно потеряло смысл. Стоит ли жить дальше, узрев вечно недостижимый идеал и познав всю величину собственного несовершенства?.. Сделав несколько глубоких вдохов, Наташа решила, что все-таки стоит.

Дождавшись, пока остальная одежда подсохнет до такой степени, что ее можно будет надеть без содрогания, Наташа 'облачилась' - по-прежнему в несколько слоев, - и отправилась в указанном направлении, к деревне. Она рассудила, что рваться в город буквально через несколько часов после того, как ее оттуда столь недвусмысленно выставили, было бы, мягко говоря, легкомысленно и крайне неосторожно. Сперва следовало разведать обстановку, собрать слухи, пообщавшись с местным населением.

Она шагала по лесу, весело печатая шаг босыми ступнями - высохшие носки девочка запихала в карманы ветровки, а непросохшие, осклизлые ботинки зашнуровала до половины и прочно, но не намертво связав между собой длинные концы шнурков, перекинула их через плечо. Закатав джинсовые штанины до колена и заткнув длинные подолы юбки-фартука и халата за пояс, она, точно индийский факир на углях, прыгала по корням и шишкам, увязала в невидимых, кажущихся совершенно безопасными илистых топях, обходила по периметру заросли острой, режущей ступни осоки.

Да уж, только русалочка, легко передвигающаяся в воде, могла так легко махнуть рукой - там, по течению реки. Наташа же совершенно измучилась, форсируя непроходимые заросли, из которых в конце концов вылезла ужасно грязной и вспотевшей так, что поневоле захотела вновь оказаться в реке. Она позволила себе облегченно вздохнуть, лишь оказавшись на дорожке, явно проложенной людьми и ведущей в нужную ей сторону. Пружинящие под ногами хвойные иголки приятно покалывали голые пятки, земля и дорожная пыль холодили кожу. Портили удовольствие только выпирающие из земли бугристые корни, острые веточки да колючие шишки, поэтому и тут идти следовало очень осторожно.

Назвать деревней десяток домов, разбросанных по берегу реки на большом расстоянии друг от друга, рискнул бы не каждый. Вдобавок и эти немногие имеющиеся в наличии домишки, одноэтажные, сложенные из темных бревен, глядящие на свет махонькими полуслепыми оконцами, стояли тихо, точно вымершие. Только с кудахтаньем ковырялась в пыли стайка облезлых кур под предводительством важного, как генерал, сверкающего зеленью мундира петуха, в окружении копошащихся цыплят всех возрастов и окрасок, от нежно-желтого до черного.

Чтобы не нарушить покой птичьего гарема - уж очень грозно выглядел его хозяин, - Наташа на всякий случай обошла сторонкой птичье семейство, и остановилась в недоумении: куда же подевались люди? Вспомнив все, когда-либо прочитанное или виденное в кино о крестьянском быте, она предположила, что обитатели селенья, скорее всего, в полном составе вышли в поле. Что можно делать в поле в начале июня, городская жительница не могла даже предположить, поэтому и не стала загружать мозги бесполезным гаданием на кофейной гуще.

Лишь в одной избушке наблюдалось какое-то шевеление и признаки жизни: из трубы над крышей курился дымок, из распахнутого по случаю летней жары (или же вовсе не застекленного) окна доносились томительно вкусные ароматы. Словно бабочка на свет, Наташа потянулась к источнику запаха…

За маленьким оконным проемом ее взгляду открылась обширная кухня с несколькими деревянными столами вдоль стен, заставленными всевозможными емкостями с кушаньями разной степени готовности и полуфабрикатами. Необычной формы большие кастрюли с ручками, как у чайников, клокотали на широкой плите русской печи, которая так и пыхала жаром.

Посреди этого продуктового изобилия, причиняющего Наташе поистине танталовы муки, ловко суетилась невысокая полная женщина. Все в ней было круглым: большие, слегка навыкат глаза, полные губы, румяные щеки и бледные обнаженные руки. Когда же незнакомка заметила жадно глядящую в окошко Наташу и заговорила с ней, то и слова ее оказались такими же круглыми, с особо выделяющейся буквой 'о':

- Что ты хочешь?

- Я хочу есть, - честно призналась Наташа.

Женщина нахмурилась:

- Есть все хотят. Но свою еду надо заработать. Ты к этому готова?

Сглатывая слюнки, Наташа решительно закивала.

- Заходи, - женщина сделала приглашающий жест рукой, и девочка не заставила себя долго упрашивать.

Назначенная ей должность кухонного помощника оказалась вовсе не синекурой: Наташа крутилась в жарко натопленном, пусть и хорошо проветриваемом помещении как белка в колесе, подавая, разделывая, помешивая и придерживая, повинуясь не только слову, но и каждому жесту поварихи. Несколько раз она спустилась с крутого берега к реке: однажды с пустым ведром, и трижды - с грязной посудой. Присохшие остатки чего-то она, вспомнив 'Федорино горе', попыталась оттереть чистым речным песочком, и едва не сорвала ноготь. Зато в результате тарелка засверкала, как зеркало - хоть смотрись в нее!

К тому времени, как повариха, вытерев руки белоснежным фартуком, оглядела плоды своих трудов и с удовлетворением заметила: 'Ну, вот, кажется, и все!', Наташа валилась с ног от усталости. Но вознаграждение полностью соответствовало потраченным силам: взглянув на появившуюся перед девочкой бездонную миску с густым наваристым супом, любой сказал бы, что вычерпать ее ложкой настолько же реально, как и осушить море яичной скорлупой. Вооружившись деревянным черпаком размером с хороший половник, Наташа постаралась не уронить чести своей страны и своего времени, доказав, что и в двадцать первом веке Россия родит знатных едоков. Лишь только когда ложка заскребла по дну тарелки, она позволила себе немного расслабиться и снизить темп.

Почти все, что они приготовили, кроме самых горячих блюд, было вынесено на улицу и красиво расставлено на широких, поставленных в ряд друг за другом столах, пересекающих поляну на границе с лесом. Обилие тарелок, накрытых длинными полотенцами, чтобы уберечь еду от незваных гостей - мух, - на фоне почти полного отсутствия двуногих едоков обескураживало и сбивало с толку. Что это - угощение для русалок, которые теплыми летними ночами выходят из реки? Но до ночи еще далеко. Или выкуп для дракона - а, может, и какого другого не менее кровожадного чудовища, регулярно навещающего деревеньку на предмет уменьшения поголовья местных жителей? В живых осталась только одна женщина, которая богато накрытым столом решила смягчить, а то и полностью утолить зверский голод бестии… в крайнем случае, тут очень кстати, проездом неизвестно откуда неизвестно куда, в деревне оказалась Наташа - молодая, нежная, прекрасно откормленная…