— Дай ответ, чтобы Лана не волновалась — приказал я.

— Всё хорошо. Я пойду к себе — и вышел за дверь.

Лана в недоумении провела его взглядом. Потом подняла руки к вискам и начала массировать их.

— Лана, вам плохо? Вам надо лежать, — взволнованно спроси я.

— Просто голова болит. Сначала мне надо поесть, а потом я лягу.

Она направилась в кухню, я следом за ней. Она достала из холодильника продукты и начала делать бутерброды.

— Вы точно не хотите есть? — спросила она.

— Нет, спасибо.

— Знаете, вообще-то я тоже по утрам не ем, но когда болею, начинаю жевать всё подряд. И мясо, и овощи, и фрукты. Нормальные люди, когда болеют, не хотят есть, я наоборот превращаюсь в прожорливою саранчу — она извиняющее улыбнулась. — Так что не удивляйтесь, если я сегодня раз пять или шесть поем.

— Вам нужны силы, чтобы выздороветь. Чем быстрее вы это сделаете, тем спокойней я буду себя чувствовать, — пора приступать к действиям, подумал я, благо она сама заговорила об этом. — Что вы имеете в виду, говоря про себя, как про ненормального человека?

— Я не сказала, что я ненормальный человек — она слегка обиделась. — Просто, обычно я ем один, максимум два раза в день, и никогда не завтракаю. А когда начинаю болеть, ем сутки напролёт, у большинства людей, по моему наоборот.

— Лана, это просто особенность вашего организма. Вам нечего переживать из-за этого, — успокоил я её и улыбнулся.

— Я и не переживаю — она посмотрела на меня и улыбнулась в ответ.

Как раз в этот момент она резала огурцы и, отвлекшись, порезала себе палец. Я чуть с ума не сошёл от запаха. Я застыл, голова шла кругом, непроизвольно я сглотнул слюну. Она поднесла палец ко рту и слизала кровь. Потом подошла к раковине и, включив воду, подставила палец под струю. Через пять секунд, самых долгих пять секунд в моей жизни, она выключила воду и вернулась к столу. Я до сих пор не мог заставить себя пошевелиться. «Интересно, а говорить я в состоянии?»

— Всё хорошо? Вы порезались — голос был не мой, чужой.

— Ничего страшного, — равнодушно ответила Лана.

— Надо продезинфицировать рану — голос стал приходить в норму.

— Ничего не надо. У меня кровь быстро сворачивается, да это и не рана, а так — ранка. Вот видите — она показала мне палец и надавила на него, крови не было. — Видите, даже крови уже нет.

— У вас всегда так? — эта тема как раз меня интересовала больше всего. Удачно вышло с порезом, хотя это и стоило мне нескольких неприятных секунд или приятных? Запах был умопомрачительный.

— Да, кровь густая. Вообще-то в жизни это удобно, если, например, поранюсь, кровь быстро останавливается. Но если надо сдавать кровь из пальца, врачи мучаются сами и мучают меня.

— А какая у вас группа крови? — затаив дыхание, спросил я.

— Четвёртая, резус отрицательный.

А вот над этим надо подумать. Четвёртая. Людей с четвёртой группой крови на земле, всего четыре процента. У трёх процентов резус положительный, и только у одного процента резус отрицательный. Это уже интересно. Когда умерла последняя нектэрия, никто понятия не имел о группах крови. Запах был основным ориентиром. Может всё дело в группе и резусе, или не только в этом? Ведь группу крови может передать как отец, так и мать. Если у матери четвёртая группа, и она рожает девочку, почему мы не встречали двух нектерий в одной семье? Или дети рождённые нектэриями были носителями группы крови отцов? Может, всё дело в том, что отец должен передавать группу и резус, и вот если рождается девочка, она и становиться нектэрией? На мальчика с четвёртой группой, отрицательным резусом никто внимания не обратит. Мужчин среди нектэрий не было. Надо посмотреть соотношение мужчин и женщин с четвертой группой крови и отрицательным резусом.

— Лана, а какая группа крови была у вашего отца? — заинтересованно спросил я.

— Не знаю, мы с ним не общаемся, — она пожала плечами.

— А у вашей матери?

— Вторая. Почему вас это интересует? — она удивлённо посмотрела на меня.

— Просто интересно, — я постарался сделать равнодушное лицо.

Если у матери вторая, у отца может быть, как третья, так и четвёртая группа крови. Если у одного из родителей вторая группа, а другого третья — ребёнок может родиться с любой группой крови. Нет, тогда нектэрии рождались бы чаще. Или всё же у отца должна быть только четвертая группа, резус отрицательный? Над этим надо подумать.

— А у вас сестры есть? — стараясь не проявлять сильной заинтересованности в голосе, спросил я.

— Нет. Я у матери одна.

— А у отца есть ещё дети кроме вас?

— Макс, вы задаёте необычные вопросы. Может, объясните мне, почему вас это интересует? — она пристально посмотрела на меня.

Хм, для второго дня знакомства я действительно задаю странные вопросы. Но мне очень важно получить на них ответы. Как же объяснить мой интерес? Придумал!!!

— Просто, люди с четвёртой группой крови и отрицательным резусом встречаются очень редко. Я интересуюсь наследственностью групп крови, поэтому и задаю такие вопросы, — не очень хорошо получилось, но будем надеяться, что она не станет углубляться в эту тему. Я улыбнулся ей и повторил свой вопрос, — Так что, у вашего отца есть ещё дети?

— Да, два сына.

Значит, там искать нечего. Хотя всё же проверить отца надо, зная его группу крови, мы будем знать, в каком направлении искать дальше.

— А братья у вашего отца есть?

— Есть один.

— А у него дети есть?

Может здесь повезёт? Если допустить, что у её дяди и отца одна группа крови, и у того тоже есть дочь, она может оказаться нектэрией, как и Лана.

— Есть, два мальчика.

Опять мальчики.

— Я смотрю, в вашей семье, девочки редкость.

— Я единственная девочка в семье. У меня только двоюродных братьев, и не одной сестры.

Я решил сменить тему, чтобы она ничего не заподозрила. С родственниками потом разберёмся. Надо обдумать полученную информацию. Есть и более важные вопросы.

Тем временем она уже позавтракала, и вымыла посуду. Потом подошла к хлебопечке и, загрузив все ингредиенты, включила её. Ещё раз осмотрела кухню и направилась в гостиную.

В гостиной она села в кресло. Я опустил в другое кресло, подальше от неё. Когда она порезала палец, и я почувствовал запах её крови, я понял, что проголодался. Да ещё эти мысли, о наследственности. Все мысли и разговоры крутилось возле крови. Три дня терпеть я не смогу. Сегодня вечером надо будет утолить жажду. Придётся вернуться к себе домой. Надо узнать как можно больше про неё, пока я здесь. Попытаться с ней сблизиться, чтобы следующий раз, она захотела со мной общаться, и я мог иметь свободный доступ к ней в дом. А она тем временем включила телевизор и начала щёлкать каналы.

— Лана, а можно ещё вопрос? — спросил я.

— Смотря какой, — она выбрала какой-то канал новостей, сделала звук потише, и развернулась ко мне.

— Почему вы живете здесь, в горах? Вдалеке от людей и одна? — я с интересом посмотрел на неё.

— Я не одна, ведь есть ещё и Стефан, — она улыбнулась, но я видел её нежелание отвечать.

Она явно собирается цепляться к словам и увиливает от ответа на главные вопросы. Придётся более конкретно формулировать вопросы.

— И всё же, почему? — я решил настоять.

— Мне просто нравиться жить на природе. Здесь тихо и спокойно, — вздохнув, ответила она.

Если она и дальше так будет отвечать на вопросы, я и через год ничего конкретного про неё не узнаю.

— Лана, я просто увлекаюсь психологией, и меня заинтересовало то, что вы молоды и симпатичны, а ведёте такой уединенный образ жизни, — я попробовал объяснить свой интерес.

— Я смотрю у вас много интересов, — с иронией сказала она.

Да что ж такое. Неужели так трудно дать ответ на вопрос. Меня это начинало уже раздражать. И тут меня осенило: «А может она скрывается от кого-то?» Но не могу же я спросить об этом напрямую или могу? Попробуем:

— У меня складывается такое впечатление, что вы что-то скрываете или от кого-то скрываетесь.