Она протянула руку и сказала:

— Приятно познакомиться.

— Рихард, это моя жена Лана, — с гордостью сказал я.

— Очень рад, наконец-то с вами познакомиться лично, — он пожал ей руку.

— Рихард, я хочу чтобы Лана попробовала свежей крови. Что у тебя сегодня в меню?

— Есть первая и третья группы, — он повел нас в специальную комнату. — Какую принести?

Я вопросительно посмотрел на Лану.

— А что есть разница? — спросила она.

— У каждой группы свой вкус. Первая самая жидкая. В организме людей со второй группой крови вырабатывается больше адреналина — поэтому, она имеет специфический привкус. А третья группа крови течёт в венах потенциальных долгожителей — поэтому она более насыщенна. Ну а четвёртая группа самая сбалансированная по составу.

— А какую группу любишь ты?

— Последние полтора года я отдавал предпочтение четвёртой группе, с отрицательным резусом, — я притянул Лану к себе и нежно поцеловал. — А раньше любил третью.

— Значит третью, — она улыбнулась.

Рихард исчез из комнаты и, через несколько секунд вернулся, неся два пакета. Я налил кровь в стаканы и один из них протянул Лане. Она принюхалась, и сказала:

— Пахнет действительно вкуснее, — а потом сделала глоток. — Ого!

Я рассмеялся:

— Теперь понимаешь, почему мы редко пользуемся хранилищем?

— Si, — ответила Лана по-итальянски.

Через пять минут мы покинули донорский пункт. Лана направилась к машине.

— Может погуляем? — спросил я. — Только ты и я, и больше никаких вампиров? А то в замке мне не дают с тобой побыть наедине.

— А как же ночью? Я думала, что мы в комнате только вдвоём, — она подошла ко мне. — Признавайся, ты прячешь под кроватью свою любовницу, да?

— Ночью не считается, — в тон ей ответил я, а потом серьёзно продолжил. — Я просто хочу погулять с тобой не спеша, и спокойно, и чтобы нас никто не отвлекал.

— Хорошо, — спокойно ответила Лана. — Поехали тогда в парк, там, наверное, сейчас очень красиво.

Через двадцать минут мы уже гуляли по парку, обнявшись. Я видел, какие завистливые взгляды бросали на меня мужчины, и как они смотрят на Лану, и испытывал гордость. Лана ничего этого не замечала, и смотрела на клумбы, всё время принюхиваясь и восторгаясь запахами, пока двое парней громко не присвистнули и один из них не сказал:

— Ого, вот это красотка!

Лана моментально напряглась и, опустив голову, стала сосредоточенно смотреть себе под ноги.

— Лана, хорошая моя, не обращай на это внимание. Я не понимаю, почему ты так ведёшь себя? — я остановился и приподнял её подбородок. — Ты можешь мне объяснить, почему ты так не любишь, когда на тебя смотрят?

— Долго объяснять, — туманно произнесла она. — Поехали домой.

Я посмотрел на Лану, и подумал, что по сути дела, она никогда о себе ничего не рассказывает. А я очень хотел получить ответы на некоторые вопросы. Если я отвезу её сейчас в замок, там нас всё время будут отвлекать, и я ничего не узнаю. Лучшего времени, чтобы задать интересующие меня вопросы, не будет.

— Я хочу ещё погулять, — твёрдо сказал я и, обняв Лану, повел в одну из боковых аллей.

Там я посадил её на скамейку, и сказал:

— А теперь объясни мне, чего ты боишься?

Лана замялась, а потом отвернулась от меня:

— Лана?! — настойчиво сказал я.

— Ты будешь смеяться, — глухо сказала она. — Это просто глупые, детские комплексы, от которых я никак не могу избавиться.

— Я не буду смеяться, — серьёзно сказал я. Она молчала. — Лана!

— Я просто не знаю с чего начать, — она вздохнула. — Понимаешь, моя мама и отец были красивыми, а я… Я была разочарованием для моей матери. Скажем прямо — я была уродлива, с абсолютно непропорциональными чертами лица, и моя мама всегда мне это говорила. Сам понимаешь, уверенности ребёнку это не придает. Но это ещё пол дела. Мама была молода и не сдержана, и чуть что начинала бить меня. Я понимаю, что она сгоняла на мне своё плохое настроение, но почему-то била она меня всегда по лицу. Хотя, может здесь я и сама виновата, мне никто не мешал отвернуться, чтобы удары сыпались на спину. Но, я не могла себя заставить это сделать. Пока я была маленькой, она била меня рукой, а потом, когда я подросла, в ход пошли хозяйственные сетки, веники, и прочая хозяйственная ерунда. К боли я привыкла быстро, но синяки то сходят не за одну минуту, — Лана говорила это равнодушным, спокойным голосом, а мне уже становилось плохо, когда я представлял её маленькой и с синяками. — В школе надо мной и так смеялись, из-за моей внешности, а когда я приходила ещё и с синяками, каждый считал нужным поддеть меня. Мол, у тебя и так один глаз больше другого, а ты ещё и фингалы себе под глаза садишь. В общем, дни, когда у меня не было синяков, и на меня никто не обращал внимания, были самыми лучшими. К пятнадцати годам черты лица стали более-менее гармоничными, но одиннадцать лет травли не прошли бесследно. И теперь я не могу избавиться от этого. Я знаю — это глупо, — она вздохнула.

— Лана, — больше я ничего не мог сказать. Я притянул её ближе, а потом посадил к себе на колени, и обнял. Она уткнулась мне в плечо, и я стал гладить её по голове. У меня перед глазами стояла маленькая, некрасивая девочка с синяками, но с гордо поднятой головой. Теперь я многое понял — вот откуда в ней эта несгибаемая сила воли и сильный дух. Я вспомнил слова, которые мне сказал Яромир в библиотеке, когда я думал, что Лана изменила мне: «Пока все остальные дети играли в игрушки, Лана училась терпеть боль и сносить унижения». Я прижал её к себе ещё сильнее, испытывая почти физическую боль. Я много раз видел, как ломались люди и в более простых условиях, а она выдержала и не позволила себя сломать.

— Бедная моя, несчастная девочка, — прошептал я.

— Макс, всё нормально, — она отстранилась. — Представь, какой бы я выросла размазнёй, если бы мать любила меня. Всё, что не делается — делается к лучшему, — она поцеловала меня. — Честно, я давно уже научилась жить с этим. Просто от некоторых комплексов у меня пока не получается избавиться, — она погладила меня по щеке. — Но ради тебя я постараюсь. Пошли дальше гулять.

Лана встала и потянула меня за собой. Я тоже встал и, обняв её, пошёл рядом. Но думать ни о чём другом не мог, представляя её ребёнком. Да ещё, опять, именно она меня успокаивала, хотя должно было быть наоборот.

Через десять минут я взял себя в руки и сказал:

— Кстати, я тебе кое-что обещал!

— Когда? — Лана удивленно посмотрела на меня.

— Ты не помнишь этого, но поверь мне — обещал! — загадочно сказал я. — Куда ты хочешь съездить: в джунгли, в горы, или на какой-нибудь райский островок? У нас ведь с тобой не было медового месяца.

— О-о-о! — Лана улыбнулась, и задумалась.

— А знаешь, давай неделю побродим по джунглям, неделю поживём в горах, а неделю на острове, — предложил я.

Лана смотрела на меня счастливым взглядом:

— А так можно?

— Конечно можно. Завтра выезжаем, — сказал я. — Куда поедем в первую очередь?

— На остров, — ответила она. — Только не завтра, а послезавтра.

— Почему?

— У меня нет купальника, и прочей ерунды, — Лана вздохнула. — Надо пройтись по магазинам.

— На острове мы будем только вдвоём, — я уже решил, что отвезу её на один из наших островов. — Так что можно обойтись без купальника. Так даже будет лучше, — я приподнял бровь, улыбаясь.

— Ага, и по джунглям мне тоже перемещаться в таком виде? — она улыбнулась мне в ответ.

— Уговорила, послезавтра, — согласился я.

Весь следующий день Лана, Анна и Доната ходили по магазинам, а потом укладывали чемоданы. Дейм сразу же отпустил нас на отдых, но я видел, что он делает это с неохотой. Он раз двадцать взял с меня обещание, что я буду внимательно следить за Ланой и не дам её в обиду, и что привезу её назад в целости и невредимости. Я каждый раз давал клятвенные обещания, что всё будет хорошо, прекрасно понимая причину его волнения.

К вечеру следующего дня мы уже были на одном из наших островов в Атлантическом океане.