Нет, она больше не станет думать о нем. Лучше воздать должное королевскому пиршеству и всем изысканным специям на ее столе. Изобел попыталась вспомнить названия пряных трав, чтобы потом посадить их у себя в саду, но не обращать внимания на волка в гуще овец оказалось не так-то легко. Она поняла, что этот молодчик — фат и повеса, сразу, как только его увидела. Как же ему удалось оплести ее своими сетями, заворожить чарующими улыбками и остроумными словечками? Как случилось, что этот обманщик стал казаться ей самым благородным, внимательным и восхитительным мужчиной из всех, кого она встречала?

Взгляд Изобел помимо ее желания то и дело возвращался к столу Макгрегоров. Раздираемая недоверием и отвращением, она наблюдала, как четыре придворные дамы одна за другой усаживались на пустой стул, стоявший между Тристаном и его сестрой, в надежде перекинуться парой слов с блестящим красавцем. Он не обошел вниманием ни одну из них, щедро расточая улыбки, полные соблазна. Как ни удивительно, фривольность обращения делала его еще привлекательнее в глазах этих леди. Благородные дамы уходили, хихикая, словно распаленные страстью пастушки.

«Ну нет, — решила Изобел, яростно кроша хлеб, — я не какая-то там глупая овца. Мне хорошо известно, что за птица этот господин, прикрывающийся ослепительными улыбками».

Ее взгляд переметнулся на отца Тристана, сидевшего справа от сына. Все эти Макгрегоры одним миром мазаны. Гнусные, безжалостные, кровожадные убийцы. Поскорее бы дьявол забрал их к себе в преисподнюю.

Позднее, когда со столов убрали посуду, а музыканты достали инструменты, Изобел задержалась в дальнем конце пиршественного зала, наблюдая за танцующими. Ей не хотелось порхать по залу вместе с другими разряженными гостями короля. Она не умела танцевать, а если бы даже и умела, то все равно предпочла бы смотреть, а не участвовать в танцах. Изобел никогда прежде не видела таких великолепных платьев. Разглядывая их, она раздумывала, удалось бы ей сшить что-то подобное, будь у нее все необходимые ткани и украшения. Разноцветные фигуры, движущиеся в свете огромного камина, завораживали взгляд. Прекрасные дамы скользили под музыку навстречу элегантным кавалерам, приседали в реверансе и расходились, менялись местами. Это захватывающее зрелище заставило Изобел забыть о собственной жизни, полной забот и совсем не похожей на пышное дворцовое празднество.

На сердце у нее потеплело, когда Камерон подхватил под руку леди Фицсиммонс, прелестную молодую француженку. Брат улыбался, а щеки его дамы пылали, хотя, быть может, на ее нежных щеках алели румяна.

Изобел с восторгом следила глазами за братом. Дома в жизни Камерона было слишком мало радостей, и ей совсем не хотелось лишать его удовольствия подольше побыть во дворце. Она позволила бы ему остаться в Лондоне с Алексом, если б не проклятые Макгрегоры. Камерон — единственный из ее братьев, кто не хватался за меч, стоило кому-то бросить косой взгляд в его сторону. И все же Изобел не доверяла своим врагам. Макгрегоры могли расправиться с обоими ее братьями из одной лишь ненасытной жажды мести. А если они когда-нибудь узнают правду… Господь всемогущий, лучше об этом не думать. Тем более сейчас, когда зал наполнили звуки лютни и арфы.

Она улыбнулась, заметив, как Камерон изящно поклонился своей даме, прежде чем сделать поворот, но, увидев Тристана, протискивавшегося сквозь толпу, неслышно пробормотала проклятие. У нее перехватило дыхание, когда она поняла, что проклятый болван направляется прямо к ней, нимало не заботясь о том, какой опасности подвергает их обоих. Изобел обеспокоенно поискала глазами Алекса, молясь про себя, чтобы брат не бросился ей на выручку с обнаженным мечом. С облегчением убедившись, что Алекс поглощен беседой с одной из придворных дам, она вновь обратила встревоженный взгляд на Тристана. В его намерениях трудно было ошибиться. Он уверенно прокладывал путь среди танцующих, не обращая внимания на зазывные взгляды, которыми провожали его дамы. Его взор не отрывался от лица Изобел, словно в зале не было никого, кроме них двоих. Волк среди овец. Что нужно этому человеку?

Изобел прерывисто вздохнула, теребя шнуровку на платье. Хоть Макгрегор и был их злейшим врагом, она не могла не обратить внимание на его яркую мужскую красоту и нежное участие, с которым он коснулся ее щеки, услышав, что отца убили у нее на глазах. Ей показалось, что он искренне сочувствовал ее горю. Но все это было ложью. Нет, второй раз ему не удастся ее одурачить.

При приближении горца она повернулась к нему спиной.

— Я хотел бы сказать вам пару слов, мисс Фергюссон, — прошептал Тристан, встав позади нее.

Плечи Изобел застыли, по спине пробежал холодок.

— Вы надеетесь снова оплести меня любезными словами? Ну нет, вам это не удастся!

Услышав в ответ его искренний смех, Изобел зажмурилась, борясь с желанием повернуться и выцарапать наглецу глаза.

— Отправляйтесь к дьяволу, Макгрегор, — выпалила она, прежде чем успела прикусить язык.

Ей вовсе не хотелось давать повод кровожадным дикарям требовать расплаты за оскорбление, хотя этот негодяй вполне заслужил его своим бесстыдством.

— Давайте выйдем в сад, Изобел.

Он сумасшедший? Или, может, слабоумный? Возможно, у него на уме какая-то новая хитрость, очередная низкая выходка?

— Вы хотите, чтобы снова вспыхнула вражда?

— Нет. — Дыхание Тристана коснулось ее уха, теплое, как певучая мягкость его голоса. — Поэтому я и предложил вам выйти. Если бы мы стали танцевать здесь, в воздухе засверкали бы кинжалы.

Танцевать? Изобел сжала руки в кулаки, бросив на горца яростный взгляд через плечо.

— Вы и вправду думаете, что я позволила бы вам снова прикоснуться ко мне хотя бы пальцем?

Ей страстно хотелось отвесить мерзавцу пощечину, чтобы стереть с его лица дерзкую улыбку, но, подумав о братьях, она сдержалась.

— Уверяю вас, Макгрегор, — с язвительной улыбкой добавила она, сбавив тон, — я бы скорее предпочла быть обезглавленной на дворцовой площади, чем танцевать с вами. А теперь, пожалуйста, скройтесь с моих глаз.

Изобел отвернулась и вновь устремила взгляд на танцующих.

— Простите меня, — настойчиво продолжал Тристан, не обратив внимания на ее резкие слова. — Думаю, вы могли бы поблагодарить меня за то, что я пытался защитить вашего брата перед отцом…

Поблагодарить? За то, что этот негодяй рассказал отцу об Алексе все, что она простодушно ему выболтала? Изобел жаждала убить негодяя, и к черту последствия! Она так резко повернулась, что Тристан закрыл рот и отступил на шаг.

— Держись подальше от моих братьев, Тристан Макгрегор, а не то, клянусь, я вырежу у тебя сердце и прибью его к себе на дверь как предупреждение остальным твоим родичам, этому дьявольскому отродью.

Желание пустить кровь наглецу только усилилось, когда губы Макгрегора растянулись в ослепительной улыбке.

— Довольно смело для женщины, которая, по ее собственному признанию, боится моей семьи.

— Я никогда не говорила, что боюсь, — отчеканила Изобел, сверля Макгрегора взглядом. — Я сказала, что ненавижу своих врагов.

— Что ж, я этого не принимаю, — произнес Тристан, нисколько не задетый ее язвительным тоном. — Обе наши семьи виновны в одном преступлении. Я бы хотел…

— Наше преступление несравнимо с вашим зверством! — почти выкрикнула Изобел и тотчас испуганно огляделась, молясь про себя, чтобы ее возглас остался незамеченным. Убедившись, что никто не смотрит в ее сторону, она вновь повернулась к Макгрегору: — Вы отняли у нас отца.

— Знаю. А ваш отец убил моего дядю, — торопливо возразил Тристан. — Но никому из нас не станет легче, если мы будем ненавидеть друг друга.

«Черт бы его побрал», — подумала Изобел, глядя на густые черные ресницы, обрамлявшие топазовые глаза. Он был возмутительно, бессовестно красив, его следовало бы привлечь за это к суду. Жаль, что под этой внешностью скрывается холодное коварное сердце Макгрегора.