Долли смущало то обстоятельство, что ей пришлось невольно солгать, но она поступила так намеренно, потому что не хотела дальнейших расспросов. Впрочем, Ник, очевидно в силу врожденной деликатности, перевел разговор на особенности здешнего климата, и Долли рассказала обо всем, что его интересовало.

При этом она время от времени поглядывала на Хоупа, продолжая исподтишка изучать его лицо, благодушие которого сейчас ничем не напоминало раздраженного выражения во время разговора в телефонной кабинке. Напротив, приятная дружелюбная улыбка, не сходившая с губ Ника на протяжении всей беседы, каким-то странным образом положительно влияла на душевное состояние Долли и поднимала ей настроение.

Ничего подобного она, признаться, не ожидала и потому была приятно удивлена.

Хоуп проводил Долли до дома, где тепло распрощался с ней.

— Спасибо за то, что составила мне компанию. Прогулка мне очень понравилась!

— Мне тоже, — ответила Долли. — Спокойной ночи, мистер Хоуп... то есть, Ник! — с улыбкой добавила она, заметив, как забавно он поморщился, услыхав официальное обращение.

Долли легко взлетела по ступеням, ведущим к входной двери, и на мгновение задержалась, чтобы еще раз бросить взгляд на удаляющегося Хоупа. В отличие от других новичков, которые с первых минут начинали задирать нос, он казался непосредственным и обаятельным человеком.

Поднявшись к себе, Долли еще долго думала о новом знакомом, причем на ее губах то и дело появлялась улыбка, но позже, когда она легла в постель, ею вновь овладели сомнения. Стоит ли раскрываться перед Ником Хоупом, после того как с таким трудом она возвела барьер между нею и возможными попытками сблизиться со стороны мужчин? В который уже раз Долли спрашивала себя: можно ли доверять хоть кому-нибудь, даже если это твой коллега?

В дни, когда она работала в частной филадельфийской клинике, она была еще очень наивна. Ей посчастливилось сразу же по окончании стажировки найти приличное место, и будущее она представляла себе только в розовом свете.

С Эдом Бастальяно судьба свела ее, когда тому понадобилось пройти курс оздоровительной гимнастики, развивающий дыхательную систему. Незадолго перед этим он перенес сильнейшее воспаление легких и врачи посоветовали ему скрупулезно выполнять все рекомендации, чтобы избавиться от последствий болезни. Эд постоянно жил в Нью-Йорке, где владел фирмой по продаже предметов бытовой техники, но в то время расширял бизнес, в связи с чем открыл филиал в Филадельфии. И так как еще не все организационные вопросы были решены, Эду приходилось подолгу задерживаться в городе. Именно поэтому он и решил пройти оздоровительный курс в местной клинике. Так Эд Бастальяно познакомился с очаровательным доктором по имени Дороти Пауэлл.

По истечении двух недель регулярных занятий он впервые пригласил Долли в ресторан, а через месяц признался в любви. Сама она к этому времени была влюблена в него по уши. Эд не стал скрывать, что женат, но сказал, что сейчас как раз решается вопрос о расторжении брака. Он предложил Долли выйти за него замуж, как только будет получен развод. Она согласилась принять во внимание это обстоятельство, потому что была абсолютно уверена — они с Эдом созданы друг для друга. Весь мир, казалось, принадлежал им одним...

Долли грустно вздохнула, глядя сквозь распахнутое окно на звезды. Ей вспомнилось, как она мечтала о создании собственной семьи...

Следующие три месяца прошли в сладком тумане. Настроение Долли омрачалось лишь частыми отъездами Эда, которого дела призывали в Нью-Йорк. Она с нетерпением ожидала его возвращения, а сама тем временем начала подыскивать подходящую квартиру. Бракоразводный процесс Эда затягивался, а ей хотелось поскорее зажить семейной жизнью. О формальностях Долли старалась не задумываться. Она была слишком счастлива, чтобы придавать значение условностям...

Пролежав без сна еще час, Долли почувствовала, что у нее начинает ныть висок. Ей пришлось подняться и проглотить таблетку аспирина. После этого она налила себе стакан апельсинового сока и вернулась с ним в постель. Но воспоминания о скандале, устроенном женой Эда, а также обо всем, что за этим последовало, не оставляли ее...

В целом Долли стойко вынесла удар. Ей удалось сцепить зубы, загнать переживания глубоко внутрь и не поддаться слезливой жалости к себе. Она многому научилась, сделала правильные выводы из неудачного опыта и сейчас благодарила Бога за то, что он вовремя вызволил ее из двусмысленной ситуации.

После пережитого потрясения Долли не могла больше оставаться в городе, где многое напоминало ей о бывшем возлюбленном и где существовала опасность столкнуться на улице с ним или его женой. Поэтому она через своего адвоката связалась с адвокатом Эда Бастальяно, чтобы решить вопрос о продаже квартиры, а позже уехала к отцу в Сан-Хосе. Через некоторое время благодаря блестящим рекомендациям, данным руководством частной клиники, ей удалось получить место в «Жемчужине Калифорнии».

Вскоре у Долли и здесь появились друзья, но она никому не рассказывала о том, что с ней случилось. Ей неприятно было заново погружаться в воспоминания об однажды пережитом унижении и последовавшем за ним разочаровании...

Прохладный морской бриз легонько пошевелил занавески, и Долли снова мысленно вернулась к Нику Хоупу. Странно, но во время прогулки никто из них не заговорил о работе, как зачастую бывает между сотрудниками одного учреждения. Вместо этого они болтали о всякой всячине, не имевшей отношения к деятельности оздоровительного центра.

Как бы то ни было, решительно подумала Долли, ни Хоупу, ни кому-либо другому не удастся больше посягнуть на мое душевное спокойствие. Удовлетворившись этой оптимистической мыслью, она наконец уснула.

2

Утром во время завтрака Долли подсела за столик к Сюзанне Колхаун, инструктору по шейпингу, с которой тоже находилась в приятельских отношениях.

— Привет, Сюзи! — Долли улыбнулась, придвигая к себе тарелку, на которой красовалась яичница с подрумяненной ветчиной. Точно такая же была и у подруги. — Как дела? — Сегодня Сюзанна показалась ей слишком бледной, под глазами у нее залегли тени, а во взгляде сквозило какое-то непонятное выражение. Даже волосы, всегда аккуратно стянутые сзади резинкой, сегодня были растрепаны.

Сюзанна бросила на Долли быстрый взгляд и снова опустила глаза, ковыряя яичницу.

— Нормально... — буркнула она. Голос ее звучал тускло и невыразительно. — Вернее, не совсем так. Дело в том, что я... — Она вдруг замолчала и посмотрела по сторонам. Увидев, что на них никто не обращает внимания, Сюзанна кашлянула, словно собираясь с духом, и спросила: — Долл, что ты скажешь, если я загляну сегодня вечером к тебе в гости? Мне нужно посоветоваться с тобой.

— Конечно, Сюзи, — охотно согласилась Долли, заметив в эту минуту, как в столовую вошел Ник Хоуп, беседуя на ходу с Майком, единственным мужчиной-массажистом, профессиональные способности которого клиентки «Жемчужины» ценили очень высоко. — Заходи ко мне часов в семь. У меня найдется бутылка вина и что-нибудь вкусненькое.

— Решено! — оживилась Сюзанна. У нее как будто отлегло от сердца и даже взгляд просветлел. — Я тоже что-нибудь с собой захвачу.

— Буду ждать. А сейчас извини, мне нужно собрать нескольких пациентов на водные процедуры. Надеюсь, инструктор Хоуп не задержится за завтраком надолго. Он мне сегодня понадобится. Интересно, — добавила Долли, словно беседуя сама с собой, — что прячется под его привлекательной внешностью и обаянием?

Сюзанна окинула подругу внимательным взглядом.

— Думаю, ты скоро это выяснишь.

Долли поднялась лифтом на третий этаж, где кроме физиотерапевтического кабинета располагался зал со спортивными тренажерами, в котором занимались мужчины, и гимнастический зал, находящийся в ведении Сюзанны. Здесь же размещались кабинеты инструкторов.

Едва открылась дверца лифта, Долли услышала женские голоса и поняла, что пациентки уже явились на утреннюю процедуру. Они ожидали своего врача, устроившись на диванах и креслах, установленных в коридоре, и разговаривали все сразу. Это были дамы среднего возраста, страдавшие излишней полнотой. Долли невольно улыбнулась при виде роскошных «пышек» в цветастых халатиках, которые выглядели довольно забавно, собравшись все в одном месте. Самой худой из них была, пожалуй, Флоренс, дочь мистера Роджерса.