Катрин отдыхала в его объятиях, наслаждаясь живым, спокойным теплом их близости. Как это прекрасно - ощущать свою предназначенность друг другу, чувствовать правильность принятого решения: отбросить прошлое и принять будущее, тесно связанное с Джефом. С этим человеком все будет хорошо.

Разговаривать ей не хотелось. Вокруг царила прекрасная, мирная тишина, гармония, которую невозможно выразить словами. Катрин чуть шевельнулась, чтобы высвободить ногу. Джеф тут же отреагировал и стал устраивать ее поудобнее - подложил под голову подушки, укрыл одеялом.

Он смотрел на любимую с нежностью. Та улыбнулась в ответ и провела ладонью по его щеке. Интересно, как действуют на него ее прикосновения? Так же сильны его чувства, как и ее?

- Скажи мне, что ты сейчас чувствуешь? - спросила она.

- Я счастлив. - Широкая улыбка подтвердила сказанное. - Мне хочется петь от счастья.

Легкий смех удовлетворения был отзывом на эти слова.

- Ну так и пой, дорогой. Мы заслужили право делать все, что захотим.

- И чего же тебе хочется?

Как это похоже на него - в первую очередь думает о ней, о ее желаниях. Катрин задумалась на минутку: что бы такое сделать для его удовольствия?

- Давай выпьем шампанского. Мы должные кое-что отпраздновать.

- Замечательно! Наши желания совпадают.

- Только не вставай. Я сама все приготовлю. Мы выпьем в постели. - И, лукаво взглянув на него, добавила: - Мне нравится эта кровать. Особенно когда мы в ней вместе.

Джеф засмеялся. Господи, человек так откровенно счастлив!

Катрин сбросила с себя одеяло и направилась к столику. Джеф провожал ее восхищенным взглядом, как бы ощупывая каждый изгиб ее тела. Оказалось, ощущать подобный взгляд на себе очень приятно. Как упоительно наслаждаться своей властью над этим красивым человеком! Какое счастье - быть желанной! И то, что обнаженной она чувствовала себя так свободно, означало высшую степень доверия к нему. Упоительное, совершенно новое, неведомое прежде наслаждение…

Она принесла ведерко со льдом и поставила на кровать рядом с Джефом. Он лежал, опираясь на локоть. А лицо - сплошная улыбка восхищения. Глаза сияют от счастья.

- Займись-ка пробкой, - приказала ему Катрин.

- Не справлюсь - я не могу отвести от тебя глаз.

Тут возражать не стоит. Катрин отправилась за бокалами, чувствуя, что Джеф с откровенным удовольствием оглядывает ее грудь, ноги, бедра. К черту обед! Шампанское, виноград и клубника - это великолепно!

Катрин поставила бокалы на тумбочку около кровати и вернулась за вазой с фруктами.

- Давай предадимся богемной жизни, - сказала она. - Ты можешь покормить меня клубникой, я придумаю что-нибудь вкусненькое для тебя.

- У меня уже разгорается аппетит, - сказал Джеф, но тон, которым были произнесены слова, убеждал: речь идет явно не о еде.

В вазе с фруктами лежала тисненная золотом серая карточка, романским шрифтом на ней напечатано: «Замок Берроуза». Карточка была оформлена очень красиво. Катрин машинально взяла ее и стала разглядывать. На другой стороне тем же шрифтом выведено: «Добро пожаловать в наш дом», а внизу приписка от руки: «Благодарим за то, что еще раз приехали к нам».

И подпись управляющего.

Катрин нахмурилась.

- Что случилось? - встревожился Джеф.

Она вопросительно взглянула на него.

- Ты сказал, что никогда не останавливался здесь…

- Да, и это правда.

- Значит, это я…

К ней начали возвращаться воспоминания.

Только что обретенное счастье было под угрозой.

- Дорогой, скажи мне правду. - Вопрос прозвучал требовательно. Но что тут спрашивать? Сама все уже знала. И он знал, что она знает. - Скажи, пожалуйста, когда я останавливалась здесь?

Джеф печально улыбнулся, взглянул на нее горьким, усталым взглядом.

- Во время твоего медового месяца, - ответил он. - Ты провела здесь свой проклятый медовый месяц с Гордоном!

Катрин вздрогнула. Какое точное слово - «проклятый»! Она вмиг вспомнила свою горечь, смятение, разочарование… Медовый месяц с Гордоном! Это открытие рикошетом ударило по той близости, которая связала ее с Джефом. И вдруг она почувствовала себя опозоренной и выпачканной грязью, раненой и оскорбленной. Захотелось немедленно одеться, как можно скорее прикрыть наготу.

Катрин бросилась в ванную, вспомнив, что там за дверью висят халаты. Собирать сейчас с пола одежду казалось невыносимым. Мысль о том, что она поверила Томпсону и отдала себя ему, причиняла боль. Здесь, в этом месте… Удосужилась же выбрать именно тот же чертов замок!

- Катрин…

Не обращая внимания на стук в дверь, она сняла халат с крючка, просунула руки в слишком длинные, широкие рукава и туго завернулась в толстую махровую ткань. Хотелось только одного - спрятаться, укрыться, просто раствориться.

Но как можно спрятаться от мужчины, который привез ее сюда? Она разделила с ним постель, предназначенную для новобрачных, безоглядно отдалась ему душой и телом… Как же теперь быть?

Катрин вышла из ванной с высоко поднятой головой, засунув руки в глубокие карманы халата.

- Да, ты прав, - с горечью сказала она. - Медовый месяц с Гордоном был несчастливым. А вернее, как ты изволил выразиться, проклятым. Ни одной женщине я такого не пожелаю. И после самого Гордона ты больше чем кто-нибудь в этом виноват. - Она смотрела на него ненавидящими глазами. Светлая новая жизнь, которую тот сулил ей, враз превратилась в такой черный, душный туман, что впору задохнуться от боли и обиды. - Я никогда не смогу простить тебе это! Ты понимаешь - никогда!

Лицо Джефа посуровело. Глаза загорелись решимостью. Мужчина, чью гордость сейчас задели, быстро встал с постели. Не обращая внимания на собственную наготу, прошелся по комнате, подобрал с пола джинсы, натянул их, застегнул, как будто подпоясался перед борьбой. Серые, стальные глаза обжигали. Катрин застыла в дверях ванной, не решаясь двинуться с места.

Впрочем, ей вовсе не хотелось приближаться к нему. Пусть сначала ответит на вопросы, которые теребят душу! Внутри все горело от нанесенного оскорбления, превращая недавнюю страсть в томительную горечь. Он же знал, какие воспоминания у нее остались о «Замке Берроуза», знал, но позволил ей принять это решение, не отговорил, не остановил. Может быть, подсознательно хотел, чтобы память вернулась к ней таким ужасным, болезненным образом? Какая жестокость!

- Объясни мне, Катрин. - Томпсон стоял перед ней, обнаженный до пояса, агрессивный в своей первобытной мужской силе. - Как ты можешь винить меня за то, что случилось у вас с Гордоном в медовый месяц? Меня здесь не было…

- Ты был здесь! - оборвала она его. - Каждый день, каждую минуту! Именно из-за тебя Гордон выбрал для медового месяца «Замок Берроуза» - не для того, чтобы доставить удовольствие мне, а чтобы взять верх над тобой, Джеф! Чтобы потом хвастаться этим перед тобой…

- В этом нет моей вины, - отрубил тот.

Горький смех прозвучал в ответ.

- Я ненавидела тебя еще до того, как узнала.

- Чем же я заслужил подобное?

Женщина смотрела на Джефа, по темному туннелю памяти возвращаясь ко дню свадьбы… Шафер Гордона… его лучший друг и партнер по бизнесу… Мистер Томпсон… очаровательный, любезный, безукоризненно корректный по отношению к ней, но всегда сдержанный, не подпускающий близко, скрывающий, что у него на душе. Сперва это не тревожило. Рядом был Гордон. По крайней мере, она так думала. Откуда было знать, что мистер Томпсон - солнце, вокруг которого вращается вселенная Гордона, а она сама - пешка в соревновании между ними. Ей суждено было демонстрировать преимущество Гордона над удачливым партнером.

- Ты все понимал, Джеф, - убежденно сказала она. - Ты знал Гордона гораздо лучше, чем я.

- Катрин, мужчина всегда знает о другом мужчине нечто большее, чем женщина, - возразил тот. - Гордон всегда говорил мне, что ты - его идеал. На вашей свадьбе я видел, что ты влюблена в него без памяти.