Теперь, после майского триумфа «Улисса» на Уэмбли, перед ним распахнулись двери королевского дома и сердца первых красавиц Голландии. Но Йост остался верен своей скромной баронессе с внешностью фермерской дочки откуда-нибудь из Северного Брабанта.

Вот и сейчас, стоило ему взглянуть в ее ласковые безмятежные глаза, как черты его лица тут же потеряли суровость и все оно словно засветилось мальчишеским обаянием.

— Неужели тебя действительно не тревожит ее приезд? — спросил Йост, доставая из кармана пиджака пачку сигарет. Тут он вспомнил, что обещал ей курить поменьше, вздохнул и убрал их обратно в карман.

— Нет, не тревожит... — Эйзе небрежно пожала плечами. — Твоя бывшая жена мне не соперница. — Она чуть отвернулась, но и не глядя на своего жениха чувствовала его явное облегчение. — Мы знакомы с тобой с давних времен, Йост, считай всю жизнь. И через многое прошли вместе. Мы понимаем друг друга и знаем, чего оба хотим. По-моему, все это предполагает более серьезные и глубокие отношения, чем те, что сложились у тебя с женой в первом браке, а?

Вот именно — предполагает! — подумал он, и эта мысль заставила его сжать челюсти. Йост почувствовал, как в нем снова закипает ярость. Даже под пыткой он ни за что не согласился бы назвать браком то, что происходило между ним и Дейзи в течение двух лет. Скорее это можно было воспринять как проявление затяжной изматывающей болезни. Или повторяющийся ночной кошмар.

Эйзе привстала на цыпочки и быстро поцеловала его в губы.

— Ну же, перестань смотреть букой, милый! Она приедет ненадолго, привезет с собой Пита. Я знаю, после вашего развода ты не хотел с ним расставаться.

— Это давние дела... В то время Пит был еще совсем маленький. Да и она не пыталась использовать его против меня. А сейчас трудно даже представить, что у нее в голове. Если когда-то у меня и существовал сын, то теперь больше его нет. Дейз сделала для этого все, что могла.

— Это не так. — Эйзе ласково посмотрела на него. — Пит по-прежнему твой сын. И ты его любишь, я знаю. Не пытайся уверять меня, что не скучаешь по нему.

Йост неожиданно почувствовал ком в горле и судорожно сглотнул. Все — правда, он отчаянно скучал по сыну. Так скучал, что при одной мысли о Пите у него начинало болеть сердце.

— Дейз известно, что я подал в суд, требуя предоставления равных прав обоим родителям в воспитании сына, — произнес он после долгой паузы. — Она понимает, что, если привезет Пита назад, в Голландию, ей могут запретить возвращение домой вместе с ним.

— Тогда зачем она это делает? — Эйзе удивленно склонила голову набок.

Хороший вопрос, подумал Йост. Очень хороший вопрос.

Смерть и таможенные тарифы — вот то, что неизменно существует в этом мире. Смерть и таможенные тарифы...

Эти саркастические мысли крутились в голове Дейзи, словно забытые вещи на багажном транспортере в аэропорту.

Усталым жестом она откинула со лба темную прядь. Когда она садилась в самолет, волосы ее были аккуратно собраны в хвост на затылке, но трехчасового перелета с пересадкой в Лондоне оказалось достаточно, чтобы они в беспорядке рассыпались по плечам буйными локонами.

Чемодан из красной кожи выполз из багажного окошка, и Дейзи остановилась, чтобы проверить номер квитанции. Делала она это медленно и аккуратно, боясь, что большая спортивная сумка сползет с плеча.

Это не ее номер. Чемодан чужой, просто похож.

Свободной рукой Дейзи ласково потрепала взлохмаченную, как у всех семилетних мальчишек, голову Пита и, опустив глаза, посмотрела на него. Пит отвернулся, боясь не выдержать маминого взгляда и позорно разреветься. Он сдерживал слезы, как и положено мужчине. Его счастье и гордость, футбольный мяч с автографами всех игроков «Улисса», безвозвратно исчез в потоках багажа где-то во время пересадки в Хитроу. А может, она все-таки оставила его случайно дома?

В общем, полет оказался нелегким.

И месяц в Голландии им обоим предстоит нелегкий.

И вся жизнь ее могла бы быть полегче.

Дейзи ухитрилась сжать свой крупный выразительный рот в тонкую ниточку, стремясь подавить всплеск эмоций. Сейчас неподходящее время думать о будущем и жалеть себя. Лучше ей от этого не станет. А вот хуже — может.

— Ты как, Пит? — Она постаралась, чтобы ее улыбка вышла бодрой и веселой.

— Все нормально, мам, — успокоил ее сын. Однако головы не повернул, по-прежнему избегая ее взгляда.

Дейзи вздохнула украдкой. Она любила, когда мальчик смотрел на нее темно-карими отцовскими глазами и озорно улыбался, совсем как ван Бюренн-старший. Именно этой улыбкой и пленил ее бывший муж восемь лет назад. Удлиненный овал лица Пит унаследовал от нее самой, впрочем, как и вьющиеся волосы цвета воронова крыла, а вот широкие плечи истинного фламандца, конечно, передались ему от отца.

Стоило ей только подумать о Йосте — и она чувствовала, как грудь ее мягко, но неотвратимо сдавливает тоской и болью. Дейзи до сих пор не могла поверить до конца, что сделала это. И что именно она, а не какая-то другая женщина ждет свой багаж в амстердамском аэропорту Скипхолл, держа за руку сына. Шесть лет назад, покидая Нидерландское королевство и своего мужа, она торжественно поклялась, что вернется в Амстердам только под угрозой смерти.

Ну что ж... Вот ее и поймали на слове.

Дейзи пару раз моргнула, пытаясь остановить непрошеные слезы, и сосредоточила внимание на ленте транспортера. Она редко noзволяла себе плакать, только когда страшно уставала. Вот и сейчас она чувствовала, что еле держится на ногах.

Прошедший год дался ей нелегко, и уж особенно последний месяц. Эти четыре недели наглядно продемонстрировали ей, что такое ад. Тридцать дней ежедневного, ежеминутного страха. Постоянное чувство тревоги. Беспрерывные духовные поиски... И наконец осознание жестокой реальности: она больна, и сына придется отдать отцу.

— Это ты виновата, ты нарочно потеряла его! — Пит не выдержал и разрыдался — отчаянно, по-детски. — Где ты забыла папин мяч?!

Дейзи осторожно прижала сына к себе.

— Не расстраивайся раньше времени. Может быть, еще найдется.

— Да-а, а вдруг не найдется?! — Пит смотрел на нее сердито и требовательно.

Его слезы разрывали ей сердце. Она действительно чувствовала себя виноватой перед сыном. Этот мяч был первой вещью, которую Пит попросил ее взять с собой, когда она начала собирать его вещи. Дейзи плохо разбиралась в футболе, но догадывалась, что значит для мальчишки подарок отца. Как и где она могла забыть его? Когда они садились в самолет, мяча, кажется, уже не было. Или был?..

— Ну, пожалуйста, прости меня, прости! Он обязательно найдется! Если нет — папа подарит тебе другой.

— Не хочу другой!

На них уже начали оглядываться. Дейзи торопливо поцеловала мальчика в мокрую щеку и прошептала ему на ухо:

— Твой мяч найдется, обещаю.

Однако ван Бюренн-младший, казалось, не слишком ей поверил. Во всяком случае, глядел он на нее с подозрением.

Лента багажного транспортера резко остановилась. Дейзи растерянно уставилась на нее, служащие багажного отделения складывали невостребованные вещи на тележку.

Ее чемодана не было. На транспортере оставалась только спортивная сумка Пита. Не веря себе, она еще раз пробежалась глазами по ленте — чемодан исчез! Не было теперь у нее ни чистого белья, ни ночной сорочки, ни любимых туфель — вообще ничего.

Сначала изматывающий пятимесячный аудит Международной службы доходов и сборов. Потом эта ужасная биопсия. И теперь вот чемодан с совсем новой ночной сорочкой. Ну за что все это ей одной?!

Дейзи уселась на корточки рядом с Питом и наконец дала волю слезам. Пит от неожиданности перестал реветь и положил руку на плечо матери:

— Ну, ладно, мам. Не плачь! Не надо, пожалуйста...

Однако Дейзи понимала, что не сможет остановиться, пока не выплачет всю боль этого жуткого года.

— Питер ван Бюренн и миссис Дейзи, немедленно прекратите реветь и встаньте с пола! — раздался откуда-то сверху густой бас.