Завтрак прошел в абсолютной тишине.

Наверное, легче в одиночку выиграть войну против Соединенных Штатов Америки, чем избавиться от присутствия в доме мистера Берроуза.

— Завтрак что надо, правда?

— Отвратительный, — вставая из-за стола, констатировала Кора. — Все. Концерт окончен. Отправляйся к себе. Я сама вымою посуду.

— Ты носишь контактные линзы?

— Не ваше дело, господин сыщик.

— С такой прической ты постарела лет на десять.

— Слушай, ты для чего пришел сюда? Издеваться над моей внешностью? Тебя никто сюда не звал, поэтому выметайся из моего дома и оставь, пожалуйста, меня в покое! Я сейчас разобью тарелку о твою голову, понял?

Том усмехнулся.

— Я пришел не для того, чтобы получить по голове тарелкой. Мне нужен портрет.

— Я тебе уже ответила — нет! Нет! И еще раз нет! Ну что ты пристал ко мне?

Том невозмутимо водил пальцем по лужице пролитого кофе.

— Расскажи мне о старике, за которым ты ухаживаешь.

— И не подумаю.

— Почему? — Поднявшись со своего места, Том помог ей поставить тарелки в раковину.

— Я не хочу с тобой разговаривать. И мечтаю только об одном: чтобы ты поскорее убрался отсюда. Тебе никогда не понять моих отношений с Ворчуном. Скорее всего, всю свою сознательную жизнь ты был занят только тем, чтобы сделать что-то для себя, тебе не понять, что значит жить для другого человека!

Его выразительный взгляд вдруг напомнил Коре, что совсем недавно Том Берроуз потерял единственного брата, погибшего в нелепой катастрофе. Девушке стало стыдно. Как бы ни относился к ней ее сосед, она не имела права так жестоко обращаться с ним. Смутившись, она низко опустила голову, делая вид, что поглощена мытьем посуды.

И как могла она обвинить его в эгоизме, если только вчера ночью он помог ей разобраться с Миком и Полли! А сегодня с утра заявился с продуктами и приготовил ей завтрак. Если посмотреть на дело с другой стороны, то не так уж он и плох.

Чувствуя себя немного виноватой, Кора первая нарушила молчание:

— Мне было двенадцать, когда мама вышла замуж за Грига. Все мои бабушки и дедушки умерли еще до того, как я родилась, поэтому я никак не ожидала, что мне когда-нибудь доведется ухаживать за пожилым человеком. До того как я познакомилась с Элтоном, отцом Грига, мне он представлялся чем-то средним между Санта-Клаусом и добрым волшебником. — Ее мокрые руки чуть дрожали. — Элтон явился на свадьбу собственного сына и заявил, что тот дурак, потому что купился на красивую мордашку и совершенно не подумал о том, что придется воспитывать чужих детей. Взрослые не знали, что кто-то из детей может услышать их разговор, поэтому не стеснялись в выражениях. Элтон рисовал перед сыном страшные картины нашего совместного будущего, а я просто сходила с ума от злости. Не вытерпев, я ворвалась в комнату и крикнула старику, что он самый мерзкий и отвратительный человек в мире.

С тех пор я возненавидела Элтона — высокого, очень худого, абсолютно лысого мужчину с вечно недовольным выражением лица. Он совершенно не походил на добродушного дедушку из детских рассказов… В самых изысканных выражениях, на которые только способна двенадцатилетняя особа, я сообщила ему, что собиралась называть его дедушкой, но отныне и во веки веков он станет для меня Ворчуном.

— И что он ответил? — Взяв из ее рук только что вымытую сковородку, Том тщательно вытер ее и поставил на место.

— Словно не слыша меня, он спросил, умею ли я играть в шахматы? Я сказала, что нет, и Ворчун заявил, что пришло время научиться. Мне было уже шестнадцать, когда я впервые обыграла его… — Горячая слеза скатилась по ее щеке, и Кора поспешила стереть ее рукавом своего халата. — Как раз в том году… в том году он чуть не умер…

— Но он остался жив. — Том заботливо вытер ее новые слезы своим носовым платком. — Так что же с ним произошло? Эван не успел рассказать мне об этом.

— Ворчун вышел в тот день прогуляться. И как раз в тот момент, когда собрался перейти через дорогу, заметил в кустах несчастную белку, которую собирался разорвать здоровенный кот. Ворчун бросился на помощь бедняжке, но повредил ногу. Его увезли в больницу и сделали операцию на колене.

— Неужели колено могло стать причиной смерти?

— Через пару дней после того как выписался из больницы, старик начал кашлять кровью. Я отвезла его обратно. Оказалось, что после операции в сосудах образовался тромб, который поднялся вверх и вызвал отек легких. Ворчуна сразу поместили в реанимацию… — Вода с шумом падала на забытые тарелки. — Врач сказал мне, что опоздай я хотя бы на день, то все было бы кончено…

— Но все закончилось благополучно.

— Теперь надо было следить за его здоровьем. Второго тромба ему бы не перенести. Мне было велено массировать его ногу каждый день. Я видела, какую адскую боль он испытывает, когда пытается разогнуть колено. Мне надо было заставлять его как можно больше двигаться, но… Я носила ему еду, поставила около кровати телефон, каждый день бегала за газетами и купила маленький телевизор. Я соорудила звонок, который тянулся из его комнаты в мой кабинет, и приказала ему лежать неподвижно, а сама уходила работать… Словом, все делала наоборот.

— Я не могу поверить, что в больнице старику не объяснили, насколько важно вставать с постели и двигаться, — нахмурился Том.

— Нет, они конечно предупреждали его, — тихо ответила Кора. — Но он испытывал такую боль… Я следила за ним, я убеждала доктора, что все идет как надо, что Ворчун строго следует всем предписаниям и каждый день выполняет упражнения…

— Тебе не стоит так винить себя в случившемся. В конце концов Элтон не ребенок. Если бы он захотел вылечиться, то не стал бы слушать твоих указаний, — попытался успокоить ее Том. — Он сам сделал свой выбор.

— Да, наверное, ты прав. И, кроме того, теперь, когда все обошлось, это уже не имеет никакого значения.

— Совершенно верно. — Отвернувшись к окну, Том внимательно изучал горный пейзаж. — Значение имеет только одно: старик жив и по-прежнему ворчит на тебя.

Да, Ворчун выжил. Выжил, в отличие от брата Тома. Эти несказанные слова словно повисли между ними. Забыв о посуде, Кора с состраданием посмотрела на спину своего собеседника.

— Да, жизнь — сложная штука, — резко обернулся к ней Том. — Еще утром ты разговариваешь с братом, а днем тебе говорят, что он умер… Мы обсуждали наши планы на будущее, спорили о политическом устройстве мира, о футбольных матчах, планировали провести вместе отпуск, играли в бейсбол… До сих пор я говорю с ним во сне, рассказываю все свои новости, слышу его смех… Мы столько не успели сказать друг другу, столько важного… Мой брат был самым близким мне человеком. — В голосе Тома было так много тоски и боли, что Коре вдруг показалось, что она видит слезы, застывшие в его темных глазах.

Ей даже показалось, что он не замечает ее присутствия. После долгой паузы она решилась наконец заговорить:

— Эван рассказывал мне, что твой брат был моложе тебя на два года…

Том снова отвернулся к окну. Его ссутулившаяся спина словно окаменела. Прислонившись лбом к холодному стеклу, он отстукивал пальцами нервную дробь.

— Если бы вчера вечером я знал, что ты так интересуешься моей жизнью, я задержался бы немного дольше и рассказал бы историю своей жизни. — В глазах его сверкнули озорные искорки. — Хотя, судя по тому страстному поцелую, что ты подарила мне, очень сомнительно, что вчера вечером ты способна была внимательно слушать.

Они снова вернулись к тому, что было. Устало пожав плечами, Кора поставила чашки на полку.

— Этот глупый поцелуй все не дает тебе покоя. Видимо, он много значит для тебя. Что касается меня, то я почти забыла о нем, — не оборачиваясь, обронила она.

— Что ж, если ты позволишь… — Он подошел к ней и обнял за плечи. — Я был бы счастлив освежить твои воспоминания.

Она решила не рисковать, и, затаив дыхание, старалась, чтобы он не заметил ее замешательства.

— Мне кажется, в этом нет необходимости.