Второй мужчина просто кивнул и остался сидеть. Работяга-доходяга — вот так я его назвал, увидев в первый раз. Мелкий, худой, будто его голодом морили с раннего детства. Одни углы. И колючие глаза. Раске. То ли имя, то ли фамилия, а то и вовсе прозвище. Никто доподлинно не знал. А выяснять не пытался. Кому охота ворошить прошлое Отца террора?

— Говорят, ты у нас заскучал? — с иронией спросил Шенк. — В провинциях?

Явный намек, что им прекрасно известны причины, приведшие меня в столицу.

Я без приглашения подсел к столу. Кивнул.

— Есть немного. — ответил. — Есть дело?

— Есть. — взял слово Раске.

Голос у него был противный. Ногти по стеклу. Железо по камню. Я едва удержался, чтобы не передернуться.

— По прямому твоему профилю. — не стал тянуть мой учитель. — Нужно взорвать лабораторию императорской академии наук. И убить профессора Александра Терри.

Я верил, что Терри работает над оружием. При его-то таланте! Он занялся бы этим рано или поздно. Я догадывался, что Терри сделает что-то, раньше никем не виденное. Нечто такое, что заставит мир содрогнуться. И я точно знал, где будет применено его новое изобретение. На фронте одной из бесконечных войн, которые вела империя. Поэтому я был согласен с Шенком и Раске. Профессора Александра Терри нужно было убить. Как бы я не восхищался этим ученым.

Движению совершенно не нужна еще одна блистательная победа имперского оружия. На ее фоне вновь взлетит мещанский патриотизм обывателей. Который не даст разглядеть сотни искалеченных ветеранов, возвращающихся с фронтов. Она зажжет сердца сопляков и те двинутся в рекрутские центры мутной и бессмысленной волной. И главное — их ярость будет повернута в сторону таких же солдатов, как и они сами. Только носящих другую форму и говорящих на другом языке. А своего настоящего врага они опять не увидят.

Дело, однако, это было не простое. Не бомбу под колеса карете бросить. Если ученый занимается оружием, значит делает это в режиме жесткой секретности. И с такой охраной, куда там императорскому семейству! Это, если брать только его самого. А ведь нужно уничтожить и всю его лабораторию. Которую тоже, это уж наверняка, охраняют со всей серьезностью. И не вчерашние рабочие, а натасканные волкодавы из главного управления имперской безопасности. Мне пару раз с ними приходилось сталкиваться. Звери, каких мало!

Значит нужен был план, человек внутри окружения профессора и хорошая команда. Это только молодняк в Движении верит, что для успешной акции достаточно революционного пыла и готовности отдать жизнь за правое дело. Я-то для таких материй уже слишком тертый калач. И слишком много повидавший. На “ура!” не бегаю.

Команду мне обещали предоставить старшие. Вроде как уже даже начали собираться в столицу старые подпольщики. Долгожители, как я. Посмотрим на них. Но не мешает и самому по старым знакомцам пройтись. Криминал, например, подергать — незаменимые люди в революционных делах! Везде у них свои входы и выходы, уши и глаза, а то что веры в наше дело нет, так это легко банковскими билетами лечится. Кто-то может морщить нос на использовании бандитов, но не я. Цель оправдывает любые поступки! Не помню уже где прочел эти слова, но представлялись они мне совершенно верными. Хочешь построить новый мир, в котором не будет грязи сегодняшнего? Бери лопату и вычищай дерьмо! И не бойся запачкаться!

Планом стоит заниматься, когда будет собрана команда. И вся информация по объекту. Оставалось найти человека из окружения ученого. Или из охраны лаборатории, на худой конец. А что — не люди они? У кого-то семья имеется, мама больная или дочка любимая. А кто-то может золото очень любит. Всегда можно найти червоточинку и надавить. Вот эту задачу я себе поставил самой первой в очередь. И занялся ее решением сразу после встречи с Шенком и Раске. Через упоминаемый криминал.

Со столичными бандитами у меня связи были налажены. Но было это уже очень давно по их меркам. Вполне могло статься, что тогдашний “ночной герцог” уже с год червей кормит, а новый про меня ничего и не знает. Поэтому отправился я в один кабак, где можно было обновить информацию. А при достаточном везении — найти нужных мне людей. Переоделся только в одежду рабочего, которую мне принесли в заведение мадам Буссолы.

Последнюю, кстати, я так и не встретил. Интересно , а эта гадалка вообще существовала в природе?

Кабаки, вроде того, в который я направился, существовали в каждом городе империи. В них всегда была дрянная дешевая выпивка, отвратная еда и такая публика, что обеим рукам находилась работа: одну следовало держать на бумажнике, другую — на пистолете. Зато в них всегда можно было найти информацию. И исполнителей, для любого дела.

Мне сразу повезло. Едва войдя в кабак, я встретил Флоха[Floh — блоха.]. Бандит соответствовал прозвищу полностью: невысокий, худощавый, с лицом неприметным и волосом цвета неопределенного. Он был вхож в каждую дыру столицы, знал все и обо всем. А чего не знал сам, мог вызнать за награду или услугу.

Меня Флох не узнал. Что было немудрено даже с учетом его цепкой памяти. За прошедший год я несколько раз менял внешность: стригся, отпускал бороды, носил парики, менял одежды. Признаюсь, я даже не помнил в каком облике виделся с Флохом в последнюю нашу встречу.

— Пивом угостить? — спросил я, присаживаясь за его столик.

Он недовольно меня разглядывал какое-то время и наконец опознал.

— Красный? Ну ты и отъелся! Не откажусь.

Все недовольство исчезло с лица торговца информацией, но и радости на нем не отразилось. Что меня сразу же насторожило — платил я ему хорошо, так что он вроде должен быть доволен случившейся встречей.

Я заказал себе и ему по кружке местного пива. Свое даже пить не стал, а вот Флох отпил половину сразу же.

— С чем пришел?

— Ни с чем, а зачем, Флох. За информацией. Меня в городе не было больше года, хочу понять чем тут дышат сегодня.

— Готовишь что-то?

— Рано об этом. Говорю же — осматриваюсь…

— …обнюхиваюсь. Да, я понял. При деньгах?

— Не бедствую.

— Отслюняв соточку и пойдет у нас с тобой разговор.

Цена была высокой. Очень высокой. Но я без возражений протянул ему под столом требуемую сумму. Деньги ничего для меня не значили, а вот информация требовалась больше, чем воздух. Флох принял награду и начал монотонно говорить, изредка прикладываясь к кружке. За полчаса он выдал мне полную сводку по столичной жизни за год, что я будто и не уезжал из города.

“Ночной герцог” и правда сменился. Но это не привело ни к каким особым изменениям в укладе жизни городского дна. Произошел небольшой дележ территорий, некоторые источники доходов поменяли хозяев, а в остальном все осталось как прежде. За одним исключением. Очень важным. Когда информатор его озвучил, я понял почему он запросил так много. Не за информацию.

— С Движением мы больше не работаем. Это жестко решено на сходняке. Ваши беспредельничают, а шмон по нашим хатам идет. Легаши ведь не будут разбираться за каким интересом мы в ваших делах участвовали. Берут всех и без разговоров к стенке ставят. А если сидим ровно, то не трогают. В жизнь не лезут.

— Вот как. — скривился я. — А что за беспредел?

— Ничего такого, чего ваши раньше не делали. Только взялись тут за вас серьезно. У губарей[Губари — прозвище сотрудников главного управления имперской безопасности.] теперь сеть осведомителей, многие из наших. Такой договор: если шавки стучат, то серьезных мужчин не трогают. Всех устраивает.

— Понятно. — сказал я. — А ты?

— И я. — без тени смущения сказал Флох. — Но ты за мое молчание хорошо заплатил. Так что у тебя час, чтобы потеряться.

Внутри у меня все вскипело, но я удержал злость на информатора.

“Вот же сука!” — подумал я. И тут же одернул себя: — “А кто говорил, что бандиты готовы на все ради денег? Чему удивляться?”

— Час — это хорошо, Флох. Часа мне хватит. Благодарю за науку.

— Всегда пожалуйста. — без выражения ответил тот. И добавил. — Время пошло.