Полночь — колдовское время. Над головами сияла полная луна, миллионы звезд блистали на темном бархатном небе. Снизу слышался беспрерывный шепот моря, перекатывавшего маленькие камешки по серебристо-серому пляжу.

Она услышала, как вышел Рауль, и повернулась. Он стоял под стройным кипарисом и казался незнакомым: половина тела в темной тени, половина в серебряном лунном свете. Незнакомый? Она знала этого человека менее сорока восьми часов, и тем не менее, его личность да и внешний облик захватили все ее существо. Он казался составной частью ее самой.

Она смотрела на него, во рту у нее пересохло. Он открыл заднюю дверь машины и стал доставать пакеты.

— Возьмите, пожалуйста, часть.

Когда он проходил мимо Саманты в комнату, его рука задела ее руку, и по телу девушки пробежала дрожь.

Рауль включил локтем лампу на стене, бросил пакеты, которые нес, на стул, взял у нее остальные и положил туда же.

Воздух в комнате казался тяжелым.

— Здесь очень душно, хотите — открою окно? — спросил Рауль.

Саманта еле слышно пробормотала:

— Пожалуйста.

Он раздвинул длинные желтовато-зеленые бархатные шторы, освободив двойные стеклянные двери с маленьким балконом за ними, затем открыл их и повернулся к гостье.

— Спасибо. — Саманта была в отчаянии, оттого что он сейчас уйдет. Она слабо улыбнулась: — Уже... прохладнее.

— Но вы очень бледны. — Он смотрел на нее, слегка прищурившись. — Выйдите на балкон, подышите свежим воздухом.

— Я... — Она хотела сказать: «Все, что мне надо, — это лечь спать», но слова застряли у нее в горле, и она молча вышла на балкон.

Внизу был сад. Освещенные лунным светом деревья казались нереальными, были похожи на причудливые декорации с резко контрастирующими черными и серебряными пятнами. Рауль стоял у нее за спиной — она знала это и не поворачивалась. Он не прикасался к ней, но Саманта чувствовала его тело, ощущала дыхание на своих волосах, улавливала аромат цитрусов, смешанный с тонким запахом белеющих в темноте цветов жасминового куста. В мозгу роились странные, чарующие образы. У нее кружилась голова, девушка ухватилась обеими руками за перила. Металл холодил влажные ладони.

— Саманта...

— Да-а?

Ни за что на свете она не смогла бы обернуться...

— Саманта, — позвал он еще раз.

Она медленно повернула к нему лицо вполоборота.

— Подойдите ко мне.

Испанец не пытался прикоснуться к ней, но уже знакомая опасная сила, теперь непреодолимая, вновь надвинулась на нее, и она сделала к нему шаг, потом другой. Ноги ее отяжелели, словно она пробиралась по зыбучим пескам.

Он протянул к ней руки. И это было то, чего она ждала. Неужели только со вчерашнего дня? Нет, всю свою жизнь ждала этого момента!

В ярком лунном свете она видела, как бьется пульс у него на шее — беспорядочно, ускоренно. Этот ритм был подобен ритму ее дыхания, вздыманию груди, словно сжатой гигантской рукой. Рауль прикоснулся к ее плечу. Его пальцы были теплыми, и все же Саманта вздрогнула. Он склонился к ней, и девушка подняла свое лицо навстречу его лицу. Ее губы раздвинулись под нажимом губ мужчины. Его язык протиснулся к ней в рот, и эта ласка лишила Саманту последних сил к сопротивлению. Звезды у нее над головой померкли.

Его руки спустились с ее плеч, скользнув по тонкой талии. Он прижимал к себе ее тело, приспосабливая податливую девичью слабость к своей силе, заставляя почувствовать свою восставшую плоть.

Забыв обо всем на свете, Саманта прильнула к нему. Отзываясь на этот призыв, Рауль схватил ее на руки, отнес в комнату, уложил на простыню цвета морской волны и лег рядом. Глаза его мерцали в лунном свете.

Он прильнул губами к ее шее сбоку, там, где бился пульс. Его губы слегка приоткрылись, а язык стал быстро двигаться вокруг этой ускоренно бьющейся точки. Дыхание Саманты становилось все чаще, пока она не начала задыхаться. Его рука сжала изящную грудь сквозь бюстгальтер, держа ее как в чаше, в то время как большой палец нежно потирал сосок. Он набухал, прося новых и новых ласк.

Спустив бретельку бюстгальтера, Рауль выпустил белоснежную грудь с розовым соском на свободу, склонился к ней и вобрал бутон в рот, дразня его губами, зубами, языком. Саманта затрепетала, дрожь сладострастия сотрясала ее тело. Рауль поднял голову и посмотрел на девушку потемневшими и затуманенными от желания глазами.

— Сэмми, как вы прекрасны — ваше лицо, ваше тело...

Сквозь мягкую ткань платья она чувствовала жар его ладоней, улавливала легчайшую дрожь кончиков пальцев, которые исследовали ее. И почему-то это ласковое исследование возбуждало еще больше, чем если бы она была голой. Тонкая преграда из ткани делала медленное трение его ладони о тело непередаваемо эротичным.

Его пальцы двигались, временами задерживаясь, по ее груди, по плечам, животу, бедрам, пока не остановились в самом заповедном месте.

В безудержном порыве страсти девушка изогнулась дугой. Это призывное движение подстегнуло Рауля. С приглушенным стоном он сорвал с нее платье. Под ним были маленькие белые трусы и бюстгальтер.

Саманта слышала хриплое дыхание мужчины. Приподнявшись, она расстегнула пуговицы его рубашки, чтобы просунуть под нее руку. Сначала ее пальцы, а потом ладонь пробежали по его влажной груди, наслаждаясь ощущением сильных упругих мышц.

Когда его рука опять заскользила вниз по ее животу, Саманта подумала, что была не права, — без преграды в виде платья их соприкосновения стали еще более возбуждающими.

Его пальцы проскользнули под резинку ее трусиков, и вновь девушку сотрясла сильная дрожь. Она закрыла глаза и конвульсивно вцепилась в Рауля, так что ногти оставили следы на его спине.

Немного успокоившись, он улыбнулся ей, и его зубы сверкнули в полумраке.

— Потерпите, моя прекрасная пленница.

«Пленница»! Это был шок. Вот кто она, какой он видит ее! Пленница, которую надо подчинить, унизить, сделать покорной. Чувствуя, как набегают слезы, Саманта сомкнула веки.

— Нет, нет! — вырвался у нее отчаянный крик.

Глаза ее еще не успели открыться, а она уже боролась с обидчиком, сталкивая с кровати.

— Нет, пожалуйста, Рауль, — шептала она с рыданием. — Я... я не могу, не хочу...

Его глаза — глаза грозного незнакомца, который впервые предстал перед ней в отеле, смотрели на нее с недоумением. С останавливающимся от страха сердцем она подумала, что он не обратит внимания на ее мольбу.

Рауль резко оттолкнул девушку от себя, так что она перевернулась на бок и подняла руку, чтобы защитить лицо. Он дышал тяжело и неровно. Саманта рискнула бросить на него короткий взгляд. Его лицо было очень бледно, а глаза стали узкими, как стальные лезвия.

— Знаете, моя милая, — эти слова были будто вырублены из арктического льда, — вам не следовало бы играть в такие игры.

— К-какие игры? — Саманта с трудом могла говорить. — Я...

— Какие игры? — повторил он свирепо и тут же вскочил на ноги, словно отпрыгивая от змеи. Рот его искривился. — И, ради бога, уберите со своего лица это страдальческое выражение.

— К-какое выражение?

Его слова не проникали в ее сознание, она понимала только, что он в ярости.

— Вы чуть не обманули меня. — Он засунул концы рубашки обратно за пояс. — Лежите здесь, как застенчивая девственница...

Его ядовитый тон глубоко ранил ее.

— Но я... — начала девушка дрожащим голосом, но он снова оборвал ее:

— Я не знал, что самый главный ваш талант — это талант дразнить мужчин.

— Нет, Рауль, нет! Вы должны мне поверить. Мне очень жаль, очень жаль!

— Ах, жаль! Вы когда-нибудь можете еще больше пожалеть, моя дорогая.

— Что вы хотите сказать?

— Если вы регулярно играете в такие игры, то рано или поздно нарветесь на мужчину похуже меня, и тогда произойдет нечто очень неприятное.

Его рот брезгливо скривился.

— Вы... вы имеете в виду?..

— Конечно, изнасилование.

У Саманты оборвалось сердце.

— Но, может быть, вам это нравится, — продолжал он едко. — Может быть, я должен был проигнорировать это внезапное проявление девичьей скромности?