— Алло? Ты еще там?

Да, он был на месте. Закончив свою историю, я рассказала ему все: как отец приехал посредине ночи, что мама встречается с Ричардом, что Алва работает в книжном магазине и что Синди просто ужасна.

Закончив говорить, я услышала лишь: «Мм…»

— Боб! — теперь я уже кричала ему, но он не произнес ни звука. Как будто я разговаривала сама с собой.

— О Боб, я люблю тебя, — произнесла я тогда и после этих слов услышала его голос.

— Что? Что ты сказала, Эшли? Что ты сказала?

Он сразу же оживился.

— Ну, я просто рассказывала, как я завернула все это в бумагу…

— Нет, нет, обо мне, Эшли.

— О тебе?

— Да, да.

— Между прочим, я сказала, что люблю тебя.

— Bay! He могу поверить своим ушам! — Он даже выругался от радости.

— Боб! Следи за своим языком. Ты говоришь по телефону. Тебя могут услышать!

— О, извини, что ругаюсь! Ты дома?

— Конечно, где же еще? Не думаешь же ты, что я стала бы разговаривать при посторонних. Мама с Алвой ушли в садовый магазин.

— Тогда я приду прямо сейчас. Не уходи никуда. Кстати, пока я иду, подумай о том, что ты нашла только упаковку. А ведь тест мог быть и отрицательным. О'кей! Пока. Не уходи. Я буду через пятнадцать минут.

Правда, ведь мне и в голову не пришло это. Боб такой рассудительный.

Может, все еще не так плохо. Может, тест показал отрицательный результат. Но уже одно то, что четырнадцатилетняя девочка покупает тесты на беременность, одно только это само по себе ненормально. Когда смотришь передачи И документальные фильмы о подобных вещах, никогда не думаешь, что такое может случиться в твоей семье.

Боб примчался быстрее, чем через пятнадцать минут. Он постучал в дверь, как всегда делал это. Дверной звонок в их доме не работает уже несколько лет, поэтому у него привычка не звонить, а стучать. Я так разволновалась, что не ответила сразу и ждала, когда он постучит еще раз. Но когда во второй раз раздался его стук, я моментально распахнула дверь. В руках у него была целая охапка ромашек. Я обожаю эти цветы. Как это ему удалось сорвать такое количество за столь короткое время? Протянув их мне, он произнес:

— Для девушки, которая любит меня. Я засмеялась.

— Мы же установили, что ты любишь меня. Я ничего такого не говорил, — сказал он.

— Пока не говорил. Ладно, иди сюда и поцелуй меня.

Потом мы долго-долго болтали. Я рассказала ему все подробности о том, что происходило в нашей семье с тех пор, как мы последний раз разговаривали с ним, я имею в виду нормальную беседу, а не холодные несколько слов, которыми мы обменялись при нашей последней встрече в книжном магазине.

Потом я спросила, как он считает, мне нужно поступить в этой ситуации с Алвой.

Он поставил на стол чашку с чаем и сказал:

— Эшли, ты рассказала мне так много всего, но ни разу не упомянула о том, что у Алвы есть друг.

— Ну, видимо, есть. Я думаю, он должен знать обо всем. И его родители тоже. Я даже не подумала об этом.

— Нет, не обязательно. У нее может и не быть бойфренда.

— Ты хочешь сказать, что это вообще был кто-то на одну ночь? О боже, Боб, это еще хуже!

— Да, такое может быть, но давай все обсудим спокойно, давай посмотрим на факты. Мы не знаем, беременна ли Алва. Мы не знаем, был ли у нее случай забеременеть. И мы не знаем, какой результат показал тест. Все, что нам точно известно, ты нашла пустую упаковку. Может, там ничего не было. Может, это пустой образец. А может, это шутка. Кто-то мог подобрать это на улице.

— И принести домой, чтобы положить в мусорный бак в ванной.

— Да, это навряд ли, но в любом случае нельзя утверждать, что это принадлежит Алве.

— Ладно, тогда кому…

— Точно, кому? — произнес он, в упор глядя на меня.

— О Боб!

Тут я начала плакать от того, что он мог такое подумать обо мне. Я плакала и плакала, мои плечи содрогались от рыданий. Боб похлопал меня по спине и отодвинул волосы, прилипшие К мокрым глазам. Потом стал целовать щеки, бормоча:

— Успокойся, Эшли, тихо, тихо, перестань. Я не хотел расстроить тебя. Перестань плакать, хватит. Но я продолжала рыдать не в силах остановиться. Когда наконец я успокоилась, высморкалась несколько раз и вытерла лицо, Боб сказал;

— Прости, я, наверное, не так выразился. Я не хотел сказать ничего плохого.

— Ты ничего и не сказал, Боб. Ты просто навел меня на мысль.

— Я не хотел никого оскорбить.

— Это не оскорбление. Это просто кошмар.

— Но еще возможно, что это Алва. Как будто мне от этого легче.

— Нет, это мама. Ее тошнило утром. А один раз ей было так плохо, что она даже не смогла встать. О, Боб!

Я почувствовала, что слезы опять наворачиваются на глаза. Казалось, весь мир перевернулся с ног на голову, что больше ничего не существует, кроме тяжести, свалившейся на меня.

— Ну если это твоя мама, она сама расскажет тебе, когда сочтет нужным. Это еще не конец света. Уж она-то сама разберется.

— О, но она порвала с Ричардом! Какой ужас!

— Но, возможно, она тогда еще не знала о своей беременности.

— Да, но, должно быть, догадывалась.

— Но точно не знала.

— Мы тоже еще ни в чем не уверены. Может, результат и правда отрицательный, как ты сказал, Но еще остается шанс, что это Алва. О, что мне делать, Боб?

Не могу понять, почему я ожидала, что Боб может что-то сказать мне. Ему восемнадцать, и у него не намного больше жизненного опыта, чем у меня. Но он был единственный, с кем я могла обсудить эту проблему. Фидэлма, моя лучшая подруга, вместе с семьей уехала на юг Франции, и, кстати, я не думаю, что от нее бы здесь была какая-либо польза.

— В общем, пусть она сама расскажет все, когда будет готова, — сказал Боб.

— Но если это Алва?

— Но ведь ты сама в это уже не веришь, не так ли? Она, конечно, наивная, но у нее трезвые мозги, и, если бы она сделала какую-нибудь глупость, ты бы первая узнала о случившемся, разве не так?

— Думаю, да.

— Ладно, поживем увидим, Эшли. Не забивай себе голову, это бесполезно. Не волнуйся так, все наладится.

Но почему-то я то и дело вспоминала о Гэвине, сосущем палец и всхлипывающем.

— Веселее, Эшли. Я заварю свежий чай, ладно? Когда плохо, нет ничего лучше чашки крепкого чая.

Как я могла быть такой вредной с Бобом? А он даже ни словом не обмолвился об этом. Я уверена, он один из лучших парней. «Лишний!» Как ужасно звучит это слово, брошенное в его адрес.

В понедельник он пригласил меня в кино, сказав, что я обязательно должна посмотреть фильм. Разве это не благородно с его стороны? Разве он не самый лучший?

Вчера посреди ночи маме позвонили. По крайней мере, было уже около часа, и мы все спали. Я проснулась, едва услышав звонок. Казалось, он прозвенел у меня в ухе. Почему-то сердце бешено застучало, и я приподнялась в постели, не соображая, что происходит,

«Гэвин!» — первое, что пронеслось у меня в голове. Отец и Гэвин. А кто же еще? Ведь это именно они будили нас посреди ночи в последнее время,

Телефон продолжал истерично звонить. Почему-то ночью звонок всегда кажется громче, чем в дневное время. Я выскочила из кровати, как по команде «Тревога» и помчалась вниз. Наверху у нас нет телефона, и Алва все время твердит, что один аппарат нужно поставить к маме в комнату. Теперь я с ней была согласна. Я уже почти сбежала вниз, когда открылась мамина дверь, но продолжила мчаться к телефону, чтобы скорее прекратить трезвон. Я не сомневалась, что еще немного, и соседи начнут барабанить в стены.

— Ричард! — выдохнула я, когда услышала его голос. — Что-то случилось?

— Алва? — произнес он веселым голосом.

— Это Эшли. Что-то случилось?

— Нет, нет, ничего. Мама дома? Я говорю по телефонной карте, и у меня скоро истекут минуты.

— По телефонной карте? Почему? Где вы? Вы уверены, что все в порядке?

— Побыстрее, Эшли!