Вчера перед сном я зашла к маме уже в ночной рубашке. Она лежала в кровати и читала детективный роман. Мне было очень трудно начать разговор, я хотела сказать ей, что их помолвка создает много проблем, и никак не могла подобрать слов. Но она и так все знала, она всегда все знает. Отложив книгу в сторону, мама предложила мне сесть и заговорила:

— Я знаю, моя свадьба с Ричардом не радует тебя, Эшли.

Я присела на край кровати и помотала головой:

— О, нет, это не так. Алва.

Но, конечно, не одна только Алва была против.

Мама вздохнула, как обычно, когда разговор касался Алвы, и сказала:

— Пусть Алва и недовольна, но мы поженимся. Алва ведет себя, как самая настоящая эгоистка.

— О нет, нет, — попыталась я защитить сестру, но жестом руки мама остановила меня и продолжила:

— Послушай, Эшли, я скажу тебе кое-что, потому что ты старше и более рассудительна, только смотри, не проговорись Алве, хорошо?

Я не отвечала, потому что не могла вымолвить ни слова, как будто язык проглотила. Что еще такого могу я услышать? Я кивнула.

— Знаешь, твой отец вмешался во всю эту историю, — сказала мама.

— Отец? А ему-то, какое дело до всего этого?

— Ну, вот видишь, как он себя повел. Думаю, у него что-то вроде нервного срыва. Но что бы это ни было, он повел себя крайне агрессивно, узнав о моих отношениях с Ричардом. Не спрашивай, откуда ему все стало известно. В нашем маленьком городке такие новости разлетаются мгновенно. Кстати, он начал угрожать мне, что отберет вас обеих у меня в судебном порядке, хотя я считаю, вы уже вполне взрослые, чтобы самим решать, с кем жить, если только Алва на самом деле не предпочтет отца. Сначала я смеялась над ним, но он был чрезвычайно серьезен и заявил, что будет требовать, чтобы меня лишили родительских прав.

Когда я услышала это, меня словно подменили и я закричала:

— Нет, нет, мама!

Она снова прервала меня, чтобы наконец договорить:

— Я знаю, знаю, это нелепо, уже прошло шесть месяцев, но он так ничего и не предпринял. Но если у меня родится ребенок, вполне возможно, что очень консервативный судья согласится с ним. Может, и нет, но я должна обо всем думать.

— Но у него есть ребенок, а он не женат, — сказала я.

Мама скептически улыбнулась:

— Ты когда-нибудь слышала о двойных стандартах? К тому же он живет, что называется, в гражданском браке. У него стабильные отношения.

— А у тебя нет? — спросила я с сомнением.

— Ну, я не могу этого доказать. Мы с Ричардом не так давно знакомы. Все это выглядит сомнительно.

Я понимала ее состояние. Когда вдумаешься во все это, оказывается все просто ужасно.

— Послушай, — произнесла мама чуть веселее, — шансы, что он заберет у нас Алву очень невелики, в особенности если подумать, в каком, собственно, шатком положении находится он сам. Но мне совсем не хочется, чтобы у него был хоть малейший повод угрожать мне. Я не собираюсь превращать семью в поле битвы. И я уверена, что если бы на месте Ричарда был кто-либо другой, твой отец все равно повел бы себя так же. Плюс ко всему он очень старомоден.

— Но, мама, это не настолько веская причина, чтобы выходить замуж за Ричарда.

— Наоборот, это самый лучший повод, какой только может быть. Но я согласна с тобой, было бы ужасно, если бы я только из-за этого собралась выйти замуж. Главное, что я люблю Ричарда, вот это и стоит на первом месте.

Тогда я прижалась к ней и прошептала в ухо:

— Поздравляю!

— Спасибо, — прошептала она в ответ и добавила тоже шепотом: — Тебе нравится Ричард, ведь так, Эшли?

Я кивнула. Но мне хотелось быть честной до конца, поэтому, отклонившись, я сказала:

— Но эта дура Синди…

— Почему ты так называешь ее? — мама притворилась шокированной.

— Это Алва так говорит, — ответила я, — но по-другому ее и не назовешь.

— Прости, дорогая, — сказала мама, — но я очень расстроена. Я знаю: Синди не подарок, но мы должны ей многое простить. Ей труднее всех, она только недавно потеряла маму. Если бы обстоятельства сложились по-другому, все бы осталось без изменений, но ребенок все перевернул.

— Бедный малыш, — сказала я. — Мы не должны связывать с ним наши проблемы. Он еще не успел родиться, а уже стал камнем преткновения.

— Почему ты говоришь «он»? — спросила мама с умиротворенной улыбкой, с какой обычно мамы говорят о своих детях.

— Просто мне так хочется. Я надеюсь, что это будет мальчик, потому что не хочу еще одну сестру, нам Синди достаточно. Но еще я просто хочу маленького братишку, как Гэвин, только этот будет жить с нами. Бедный малыш Гэвин. Надеюсь, с ним все в порядке.

Этим утром мне нестерпимо хотелось позвонить Бобу перед школой, чтобы просто сказать: «Привет»! А по правде говоря, я хотела поделиться с ним всеми последними новостями и узнать его мнение. Но я не могу этого сделать, потому что это нечестно по отношению к нему.

Ну вот, теперь все официально. Свадьба назначена на двадцатое октября. Синди все рассказали.

Мы не стали афишировать это событие. Будет забавно, когда все потом узнают. Думаю, мама не хочет, чтобы до отца дошли слухи раньше времени.

Мама начала носить свое кольцо по вечерам, но не в школу. Потихоньку она перестает скрывать свое положение и уже не носит узкие юбки, а все чаще надевает что-нибудь просторное. Теперь ситуация становится более очевидной.

Вчера мы с мамой ходили в магазин, где продается одежда для будущих мам. Все местные магазины очень дорогие, поэтому мы поехали в обычные магазины распродаж и купили два платья — одно ужаснее другого, но мама настаивала, что не важно, какие они, потому что носить их надо будет всего ничего, несколько месяцев. Потом мы зашли в кафе выпить по чашке кофе (моя идея, так как мама ни за что не желает тратить деньги на кафе, когда кофе можно самим приготовить дома за четверть этой цены). Пока мы сидели, я решила рассмотреть нашу покупку. Мы взяли платья разных размеров; одно — из вискозы, носить сейчас, пока погода еще теплая, а другое — шерстяное, очень теплое, как раз пригодится в холода. Мама утверждает, что очень теплое платье как раз и не нужно, потому что у беременных ребенок сохраняет тепло. Я с трудом верю в это. Кстати, платья маме очень длинны, так что нам придется несколько вечеров подшивать их. Мне кажется, что с ними ни делай, они все равно будут выглядеть ужасно.

Разглядывая платья, я вдруг додумалась:

— Но ты не можешь надеть ни одно из них на свадьбу!

— А почему нет? — удивилась мама.

— Потому что они уродливые, страшные, это просто ужас.

— Это не важно, — ответила мама. — Мы же не собираемся устраивать пышное торжество. Так что не имеет значения, что надеть.

Ну такого вздора я еще никогда не слышала. Женщина, которой все равно, как будет выглядеть в день своей свадьбы!

— Мама, подумай, какие получатся фотографии! Ты будешь смотреть их через двадцать лет! Тебе же не хочется, чтобы твой сын или дочь смущались, когда будут рассматривать свадебные фотографии своих родителей.

— Свадебные фотографии! — мама произнесла эти слова с таким удивлением, как будто я сказала «свадебный вертолет».

— Да, мама, в таких случаях люди обычно фотографируются, — сказала я. — Но мы ни о чем таком не думаем, все будет очень…

— Скромно, да, это замечательно, но я не предлагаю тебе нанимать профессионального фотографа, надо самим сделать, по крайней мере, несколько снимков. Они станут частью истории семьи, твоего будущего ребенка. Так что на следующей неделе мы опять поедем в город и подберем что-нибудь приличное для твоей свадьбы.

— Нет, Эшли, прошу тебя, не надо, — запротестовала мама.

И тут рядом с нашим столиком появился Боб с подносом в руках, на нем стояли чайник и две чашки. С ним был его друг Гепард, он держал мотоциклетный шлем. Должно быть, у него есть мотоцикл.