— Боже! — воскликнула она, лихорадочно выворачивая сумку наизнанку. — Какая же я невозможная дура! У меня последняя стадия маразма!

Вместе с паспортом она вытащила провалившиеся туда же, за подкладку, полиэтиленовый пакетик с дискетой и носовые платки. Пальцы сразу же закололо. Черт-те что! Аллергия какая-то! «Значит, когда забежали домой за документами, я машинально сунула все в сумку, но от волнения даже не сообразила, что делала. А почему же платки?.. О Господи! Я же им свои платки отдала! Они такие же. Нет, они не совсем такие! Мои платочки были с зеленой заклеечкой, а эти с синенькой!»

— Ребята! — взволнованно проговорила она, поднявшись наверх. — Я не успела вам рассказать кое-что важное. Это, наверное, неосознанно получилось из-за моего несносного любопытства. Я нашла на пляже вот эту дискету и бумажные платки. Когда домой забежали, я машинально сунула их в сумку. И все это, кроме паспорта, провалилось у меня за подкладку. Кроме паспорта. А на пляже-то у меня сумки не было. Я стала искать по карманам. Платки нашла, а дискеты нет. Подумала, что она потерялась. Вот эти платки меня сбили с толку. Я подумала, что это те платки. А я им, оказывается, свои отдала. Из-за этих вот вторых платков… Даниэль, давай посмотрим дискетку.

Шанталь и Даниэль озабоченно переглядывались.

— Наверное, надо в полицию сходить и задекларировать, — благоразумно предложила Шанталь.

— Боюсь, тогда они меня точно в тюрьму посадят. Они не поверят, что я не могла ее найти. Я же им ничего не сказала про дискету.

— А почему вы им ничего не продекларировали? — укоризненно спросила Шанталь.

— Понимаешь, я очень испугалась, когда ее не обнаружила. Даже стала сомневаться, что она вообще у меня была. Я в принципе боюсь с ментами связываться. Просто инстинктивно решила вообще ничего про дискету не говорить. Чего нет, того нет. А вот если б я сказала, что была дискета, а потом потерялась, они бы от меня никогда не отвязались. Даниэль недолго раздумывал:

— Давай ее сюда, сейчас посмотрим. Только вы, дамы, пожалуйста, занимайтесь своими делами. Не мешайте мне. Я вас сам позову, когда буду готов.

Даниэль позвал их довольно скоро.

— Смотрите, — сказал он с изумлением, — это наш новый знакомый.

На экране высветилась картинка, изображающая торс человека в черной рубашке с белыми пуговицами, но без головы. Вместо нее на длинном металлическом стержне вращался похожий на булаву блестящий металлический шарик с пупырышками. Но самое поразительное было не это. Черепообразная голова присутствовала! Левая рука прижимала ее к туловищу. Белые глаза почти без зрачков испускали нестрашные лучики, выскакивающие каждую секунду. Какое-то время экран покрывался ромбиками, квадратиками, треугольничками, но вдруг все исчезло.

— Вот и все, что я могу, — огорченно сказал Даниэль, — ничего не получается. Не открывается. Вот если бы здесь были ребята из моей фирмы, наверное, ее открыли бы.

Зинаида Васильевна с огромным интересом разглядывала безголовый портрет. Она даже не смогла преодолеть в себе детского желания его пощупать — протянула руку. Едва она дотронулась до экрана, как в пальцы ее довольно больно впились тысячи мелких иголочек. На экране побежали какие-то цифры и заиграла музыка. Она отдернула руку, и все исчезло, кроме портрета с булавой и головой под мышкой.

— Ой, Зин, ты что сделала? — воскликнул Даниэль. — Ну-ка попробуй еще раз!

Зинаида Васильевна очень испугалась своего необдуманного поступка.

— Нет, Даниэль, у меня какая-то странная аллергия. Сразу пальцы начинают болеть. Меня вообще нельзя подпускать к высокосложным приборам. Еще сломаю чего-нибудь. Дома на своем компьютере я только тексты набиваю, а больше ничего не умею и не понимаю.

— Надо эту дискету продекларировать в полиции! — снова строго сказала Шанталь. — Что нам мешает нафантазировать что-нибудь веритабельное про то, как она к нам попала. Сначала не заметили, а потом обнаружили… И как лояльные законопослушные граждане…

— Понятно, понятно, — согласилась Зинаида Васильевна, испытывая тем не менее сильнейшее внутреннее сопротивление. — Наверное ты права, так и надо сделать.

— Нет уж, — сказал Даниэль, — я сам хочу разобраться, что это за чудо такое. Приедем домой, я посмотрю ее у Вольфганга. Его компьютер помощнее. Или в «Плановизер» схожу.

— А потом эти бандитас тебя поймают и убьют, или, как там у вас в России говорят, замочат, — застращала его Шанталь и процитировала с видимым отвращением: — «Замочат в сортире!»

Даниэль помрачнел. Видно было, что он сомневается.

— Да ладно, — сказал он наконец, — я дома посмотрю, а потом, может быть, и вернем в полицию. Они же пообещали, что обязательно вызовут нас для новых показаний. Я хочу спокойно этим заняться, и в Дортмунде есть с кем посоветоваться.

Даниэль привел стол в порядок. Закрыл компьютер, собрал все свое имущество в обратном порядке: принтер, CD-плейер, дискеты. Он вложил дискетку в пакетик и отдал Зинаиде Васильевне:

— Пусть пока у тебя побудет, Зинаида, все-таки ты ее нашла. Если вдруг до отъезда нас снова будут спрашивать, нам не придется врать и выкручиваться. Скажем, что она у тебя провалилась за подкладку. В общем, скажем все как было. Только они такие неповоротливые. Во всяком случае, до завтрашнего дня никто нас не потревожит. А сидеть и ждать их мы не будем!

Шанталь примирилась с его решением и больше не выступала.

Зинаида Васильевна сказала довольно:

— Руки больше не колет. Видать, разрядилась, после того как ты ее сунул в компьютер.

— Наверное, у тебя летучая аллергия на пластик, — предположил Даниэль. — А у меня на пластик нет аллергии, только на шерсть и на всех зверей. Даже на лошадей!

Когда ехали обратно в Дортмунд, Шанталь вытащила из нагрудного кармашка кофточки синенький мобильник. Она полувопросительно обратилась к Даниэлю, заранее зная, что он будет недоволен:

— Теперь я, наверное, могу немного протелефонировать Натали? — Специально для Зинаиды Васильевны Шанталь пояснила: — Она моя самая близкая конфидентка.

Даниэль промолчал, но потом произнес недовольно:

— Ты всегда такая благоразумная, Шанталь! Любишь всех поучать, а сама? Ты же прекрасно знаешь, что запрещено говорить по телефону за рулем. Твоя Натали может и подождать.

Но Шанталь возразила абсолютно беспечно, что на нее было совсем не похоже:

— Нас все равно никто не видит, я на одну минуточку. Мне обязательно надо релаксироваться, иначе я чувствую огромную фрустрацию от всех этих авантюр.

Зинаида Васильевна мрачно помалкивала. Она считала себя глубоко виноватой. Почти на глазах убили человека. Все трое, и она в том числе, никак этому не препятствовали. Теперь она была почти уверена, что они непременно должны были этому злодейству помешать. Нужно было заявить о подозрительных людях до того, как произошло убийство. Да, это, безусловно, было бы стукачество. Но человек остался бы жив! И если бы не трусость и нежелание вмешиваться в чужие дела… После таких самобичеваний Зинаида Васильевна почти считала себя соучастником преступления.

Шанталь оживленно болтала с подругой, однако не забывала уверенно вести машину и зорко следить за дорогой. Она успела произнести последние фразы: «В пятницу у меня термин с новым профессором, а вечером, Натали, я жажду рандеву с тобой. Ты будешь абсолютно фраппированна! Ты бы видела этих монструозных камарадов…» Трубка замолкла на полуслове. Крепко держась одной рукой за руль, Шанталь в недоумении рассматривала свой мобильник.

— Батарейка села? — спросила Зинаида Васильевна, удивившись ее внезапному молчанию.

В трубке что-то зашуршало. Радостная Шанталь поднесла ее к уху, послушала, ошеломленно вытаращила глаза и отбросила мобильник на колени к Даниэлю. Из трубки доносилось скрипучее «ля-ля-ля». Потом все замолкло.

— По-моему, это они! — жалобно проговорила Шанталь.

— На дорогу смотри, Шанталь! — воскликнул Даниэль. — Зачем надо было звонить, неужели так трудно потерпеть до дому! Ненавижу этот мобильник, надо выбросить его к чертовой матери!