— Минуточку, минуточку! Я вовсе не приказываю вам…

— Все в порядке, — вмешался Роббинс. — Я приношу свои извинения за причиненные неудобства, офицер Карлайл. Я вынужден задержать мисс Грант еще на некоторое время.

— Это еще что значит? — возмутилась Конни. Она же блестяще справилась с ситуацией! Какого черта Роббинс вмешивается и подрывает ее авторитет?

Молодой прокурор ослепительно улыбнулся.

— Это значит, что я лично обеспечу тебя жильем, Конни.

Девушка сглотнула. Он намерен увести ее с собою домой? Она похолодела от неведомого доселе страха. Что, если она начнет к нему привязываться? Поверит, что она значит для него больше, нежели просто свидетельница?

Окидывая взглядом высокого, элегантного прокурора, что провожал офицера Карлайла до выхода, девушка думала: во власти Роббинса ранить ее так, как до сих пор еще никому не удавалось.

Роббинс плохо себе представлял, что ему делать с Конни Грант, однако надо было как-то защитить девушку, и притом в обход официальных путей. На процессе Саверо этой свидетельнице предстояло сыграть главную роль. Если с ней что-нибудь случится…

— Как ты намерен со мной поступить? — поинтересовалась она.

— Пока ты останешься здесь.

— Ладно! А раз уж я тут, почему бы мне не поработать с делом об убийстве Майкла Джордана?

— Ты не юрист, Конни, ты свидетельница. И заруби себе это на носу! Мы не станем делать ничего такого, что могло бы скомпрометировать твои показания.

— О чем ты, красавчик? — Конни обольстительно улыбнулась. — Как это — скомпрометировать?

— Я не шучу, Конни. Нам еще предстоит спланировать тактику процесса Саверо, и вовлекать тебя в дело Джордана никак нельзя. В зале суда Стэнли Корфф может спросить тебя о чем угодно.

— Знаю, Роббинс. Я же говорила тебе, что изучаю юриспруденцию!

— Воспользуемся этим в качестве прикрытия, — решил прокурор. — Если кто-то спросит, зачем ты здесь, мы скажем, что ты студентка-практикантка.

Девушка довольно кивнула.

— Классная идея! Может, я еще и научусь чему.

Версию эту прокурор изложил во время ланча, который подали в конференц-зале на третьем этаже.

— Позвольте мне представить Констанс Грант, — объявил Роббинс, оглядывая длинный прямоугольный стол, за которым восседало одиннадцать прокуроров, атторнеев и юрисконсультов, составляющих основной штат отдела уголовного преследования. — Кое-кто, возможно, ее помнит: она проходила свидетельницей на процессе Саверо.

— Чушь, — фыркнул Дан Корбетт, рыжеволосый веснушчатый паренек. Как и Роббинс, он принадлежал к одному из известнейших семейств Хьюстона. — Я помню Конни. Блондинка. Вот с такими… — Дан нарисовал в воздухе два внушительных полушария, прежде чем вспомнил, что за столом сидят и дамы. — Конни отличалась… гм… Это я не в упрек говорю, нет. Просто…

— Я поняла, — подмигнула Конни. — И оценила ваше внимание к деталям, Дан.

— В ближайшие несколько недель Конни будет у нас в офисе частой гостьей, — продолжал Роббинс. — Она изучает юриспруденцию, и мы — ее домашнее задание.

— В этой фразе больше лапши, чем у меня на тарелке, — скептически отозвалась Аделина Нильсен, берясь за вилку.

Роббинс отдавал должное деловым качествам Аделины, однако напористость этой особы порядком его раздражала.

— А в чем, собственно, проблема?

— Ты недоговариваешь. Почему к девушке не приставлены офицеры Федерального управления? Юна нужна тебе как свидетельница. Мы все знаем, что судья Фултон назначает повторное слушание дела.

— Вот о нем и поговорим, — предложил Ник, меняя тему. Он не желал объяснять подчиненным, почему не доверяет ФБР и полицейскому управлению Хьюстона. Прокурору вдруг пришло в голову, что утечка информации может происходить как раз отсюда, из его же собственного офиса. Что, если кто-то из его людей поставляет нужные сведения прихвостням Саверо? — Аделина права, — кивнул он. — Через полчаса, полагаю, мы снова примемся строить обвинение против нашего ненаглядного Дракона.

Присутствующие дружно застонали.

— Кого? — удивилась Конни.

— Саверо. Дракон — кодовое имя нашего подсудимого для ребят из ФБР. Вообще-то тебе этого знать не следует.

— Считай, что я уже забыла, — улыбнулась девушка.

— Итак, начнем уже сейчас, — приказал Ник. — Папки с документами на моем столе. Тактику существенно менять не будем: у нас есть свидетели-очевидцы.

— За исключением Сью Гарднер, — подал голос Дан, поднося к губам гигантский сандвич. — Черт, она была хороша! Свидетельница с фотографической памятью. Ее показаний нам будет очень не хватать.

— Мы не сможем ее вызвать. После той статьи, что Джон Бартон опубликовал в "Хьюстонз тайм", мисс Гарднер наотрез отказалась сотрудничать с нами. Эту линию расследования нам придется по возможности избегать.

— Коррупция в полицейском управлении — одна из причин, в силу которых и назначается пересмотр дела, — напомнила Аделина. — Защита утверждает, будто наши ребята подкуплены и обвинение против Саверо — не более чем фабрикация.

— И все косвенные улики — коту под хвост! — простонал мрачный юрисконсульт по имени Кен Брид. — Волокно на ботинках. Капли крови на пальто. Все к черту!

— У нас даже орудия убийства нет! — напомнила Аделина.

— Пистолет нам не нужен, — твердо объявил Ник. — У нас есть очевидцы. У нас есть Конни!

Пока обсуждалась повестка дня, Ник с любопытством наблюдал за тем, как Конни наливает себе кофе из термоса. Откуда в ней эта спокойная уверенность? С новой прической, изящно подкрашенная, она совсем не похожа на прежнюю разбитную официантку! Перед ним — умница-студентка, целеустремленная, серьезная. Вот Конни мило улыбнулась соседу слева.

— Не хотите ли кофе?

— Да, пожалуйста.

— Сахара или сливок?

Даже голос у нее изменился, подумал Ник. Девушка стала мягче, ласковее, утонченнее. Еще урок-другой — и лучшей свидетельницы просто желать нельзя! Сосед слева явно подпал под власть ее чар. Парень просто источал учтивую любезность, соглашаясь и на сливки и на сахар.

— Только не ждите, что я буду у всех на подхвате, — предупредила Аделина. — На мне и так висят два дела по обвинению в убийстве. Не говоря уже о "согласованных признаниях вины".

Конни встала и наполнила термос из электрического кофейника.

— Кому-нибудь еще кофе, пока я стою?

— Мне, — промычал Дан с полным ртом, дожевывая сандвич.

Конни налила ему чашку и оглянулась на Эмму Броуди. Та кивнула.

— Как у нас с прессой? — полюбопытствовал Дан.

— Пожалуй, прессе не мешало бы изъявить негодование по поводу пересмотра дела. Адел, я буду признателен, если вечерком ты прогуляешься со мной в зал суда. Негодование ты изъявляешь очень здорово! В остальном, что касается прессы, — продолжал прокурор, — мы будем повторять снова и снова: на глазах у целой толпы подлый Макс Саверо застрелил своих любящих родителей.

— Не знаю, — усомнился Дан. — Может, не стоит делать акцент на любящих родителях? У Джованни Саверо репутация крупного мафиози.

— Он не привлекался к суду, — напомнил Ник, — а его жена, Софи, и вовсе ни в чем не повинна.

— Очаровательная женщина! — подтвердила Конни. — Вообще супруги Саверо были моими любимыми клиентами в "Афродите". Кому-нибудь еще сахару или сливок?

— Не хочу кофе, — тяжело вздохнул Кен, пессимист номер один среди сидящих за столом. — Но от оранжада не откажусь: он вон там, в холодильнике.

— О'кей. — Конни подхватила лежащий перед ним блокнот. — Один оранжад. Еще?

— Конни, что вы затеяли? — возмутилась Аделина.

— Ну я же все равно стою, так я подумала, что…

— Лучше не думайте! — Аделина выхватила блокнот из ее рук. — Если вы будете вести себя как официантка, никто не воспримет вас всерьез — ни как студентку юридического отделения, ни как свидетельницу, ни в любом другом качестве!

Конни стиснула зубы: презрительный отзыв о ее профессии задел самолюбие девушки. Ник внутренне напрягся — сейчас последует сокрушительная контратака. По правде говоря, ему очень хотелось, чтобы Конни осадила Аделину. Но девушка только кивнула.