Уколы Филиппа были ей безразличны, она лишь слегка приподняла бровь:

— Если тебе нужно скрасить скуку, могу посоветовать подыскать другую кандидатуру, желающие, надеюсь, как всегда, найдутся…

Элизабет почувствовала, что переборщила. И дабы не получить сдачи, подчеркнуто сухо продолжила, опередив Филиппа:

— Насколько я понимаю, мы оба тут по делу.

— Можешь не волноваться. Ничего другого я и в голове не держал. — Филипп рассмеялся. — Дела, моя дорогая, единственное, что у тебя получается.

— Благодарю. Ты прав. Они идут хорошо.

Чтобы позлить Филиппа, Элизабет ловко превратила насмешку в комплимент. Она, конечно, про себя отметила, как он сказал «моя дорогая». Ей даже почудилась в этом нежность, и сердце ее чуть дрогнуло.

Но она тут же взяла себя в руки. Пусть Филипп говорит как угодно, она не доставит ему удовольствия видеть, будто ласковые слова могут хоть на миг тронуть ее.

— Раз с этим у нас полная ясность, предлагаю прямо перейти к делу. — Элизабет решительно открыла черную кожаную сумочку и достала сложенный листок. — Прошу тебя объяснить, что ты имел в виду, адресуя мне такую бумагу?.. Я не любительница шарад.

— Извини, я предпочел бы сначала перекусить.

Филипп приподнял начищенную серебряную крышку с одного из многочисленных блюд, стоящих на столике перед ним, с удовольствием вкушая аромат копченой семги, сдобренной лимонным соком.

— А я, по-твоему, должна ждать, пока ты поешь?.. Мне есть чем заняться!

— Ну, так и займись, я разве против.

Наглость Филиппа обескуражила Элизабет. Она буквально потеряла дар речи. Какого черта он вздумал играть с ней, как кошка с мышкой?

В душе она метала громы и молнии, одновременно призывая себя к сдержанности. Если сейчас развернуться и хлопнуть дверью, он и бровью не поведет, потому что не он, а именно Элизабет предложила эту встречу.

Инициатива, к великому сожалению, исходила от нее, ибо иного выхода у Элизабет не было. Филипп, судя по всему, не горел особым желанием ее видеть. Разве случайно секретарше Элизабет раз пять пришлось перезванивать сюда, пока время встречи не было согласовано, при этом Элизабет предупредили — она может рассчитывать не более чем на полчаса. Время мистера Клэнси всегда расписано по минутам.

В том, что он преуспел, ничего удивительного для Элизабет не было. Шесть лет назад, когда ему исполнилось тридцать, Филипп не просто подавал надежды в бизнесе, он уже тогда прочно стоял на ногах, вернее, знал, чего и как хочет добиться.

Энергии и напора ему было не занимать, значит, итог справедлив. Теперь Филипп Клэнси один из самых крупных предпринимателей Англии. Производство, финансы — куда ни кинь, везде у него есть доля. Он контролировал интересы своей фирмы из этого роскошного офиса в центре Лондона. Да, Филипп Клэнси высоко взлетел, поэтому и позволяет себе так много. Хрустит себе салатом, и хоть бы что…

— Не выпьешь вина? — прервал Филипп ее мысли. — Или на работе не пьешь?

— Разумеется, нет. Предпочитаю вести дела на свежую голову.

— Весьма похвально… Ради бога, сядь, пожалуйста. Нелепо, когда ты стоишь. Это меня нервирует.

Слова были произнесены добродушно, даже виновато. Но Элизабет не обманешь — ничто не могло вывести Клэнси из себя, его нервы как канаты из лучшей стали. Неужели она должна разоблачаться только потому, что он сам без пиджака, упрямо подумала Элизабет.

Все же она села, повесив сумочку на спинку кресла, положила лист бумаги прямо под нос Филиппа на стол, постукивая по нему своим изящным ноготком.

— Это я получила вчера. Поскольку времени у нас мало и, как я вижу, ты крайне занят… Может быть, я прочту тебе вслух и мы обсудим?..

— Почему бы тебе не снять жакет?

— Не имею ни малейшего желания.

Неужели она должна разоблачаться только потому, что он сам без пиджака, упрямо подумала Элизабет.

— Да тебе же будет удобнее. Смотри, какая сегодня теплынь.

Филипп прав — отличный выдался денек. Хотя уже была середина октября, солнце сияло на безоблачном голубом небе — погода, которая у многих вовсе не ассоциируется с Лондоном. На самом же деле довольно типичная. Элизабет, которая прожила здесь всю жизнь, хорошо это знала. Если бы она была сейчас одна, то непременно сняла бы жакет. Но в присутствии Филиппа ни за что!

Дело в том, что ее шикарный шерстяной костюм был не просто модным нарядом, а прежде всего доспехами, ибо, несмотря на ее неприступность, отмечавшуюся всеми посторонними, в строго официальной одежде Элизабет чувствовала себя куда увереннее.

— Мне и так хорошо, — сухо возразила она, закрывая тему. — А теперь давай вернемся к твоему делу…

Филипп внимательно смотрел на нее, однако мысли его были далеко.

— Знаешь, сейчас ты стала похожа на Хелен больше, чем когда-либо. Просто потрясающе! Как две капли воды! — сказал он, не сводя с нее глаз.

У Элизабет все сжалось внутри. Все, кому не лень, всегда отмечали необычайное сходство между ней и матерью: те же светлые волосы и контрастирующие с ними по цвету глаза, классические черты лица. На фотографиях они вообще смотрелись как сестры.

Но хотя Элизабет вдоволь наслушалась этих комплиментов за свою жизнь и пыталась пропускать их мимо ушей, на самом деле они больно задевали ее. Фатальное сходство с матерью стало ее проклятием, чего никто, конечно, и заподозрить не мог бы.

— А как она сейчас?.. Наслаждается солнцем в Калифорнии?

— Наверное.

— Разве ты не общаешься с ней? — удивился Филипп.

— По правде говоря, нет… Но давай лучше поговорим о деле…

— Я очень расстроился, когда услышал о смерти твоего отца. Поверь!.. Он был прекрасным человеком. Прими мои искренние соболезнования…

На мгновение сердце Элизабет оттаяло. Филипп прав — Уильям Тэлманн был достойнейшим из людей. Его все любили за мягкость, отзывчивость и доброту, не говоря уж о деловых качествах. Его внезапная смерть просто раздавила ее, будто вмиг погас сильный яркий свет.

Но к чему изъявления сочувствия? Дань светской вежливости? Так она в том не нуждается!

Элизабет вздернула подбородок и поджала губы.

— Забавно, что ты заговорил о моем отце. Это как раз непосредственно связано с тем, почему я сейчас здесь.

— Связано с отцом? — изумился Филипп. Промокнув салфеткой уголки рта, он швырнул ее на стол. — Ничего не понимаю. В чем дело, наконец?..

— Вот в чем, — Элизабет назидательно постучала по сложенному листу ногтем, затем аккуратно раскрыла его. — Будешь читать сам или мне читать вслух?

— Он на английском?

— Да.

— В таком случае, думаю, сам разберусь. — С пренебрежительной миной Филипп протянул руку за листком. — Представь себе, я обучен грамоте лет с четырех.

Элизабет изобразила подобие улыбки. Она не ожидала, что он огрызнется. Выходит — сама напросилась. По правде говоря, на его месте она поступила бы точно так же.

Передавая ему бумагу, Элизабет подумала: до чего же они с Филиппом бывают похожи. Отчасти поэтому у них никогда ничего бы не получилось, даже если бы Филипп и вел себя тогда по-другому. Слава богу, она все инстинктивно поняла и вовремя приняла правильное решение.

Пока Филипп читал, Элизабет исподволь любовалась его большим чувственным ртом, высокими скулами и кончиками длинных темных ресниц, скрывающих самые неотразимые глаза в мире. За годы, что они не виделись, до Элизабет доходили слухи о его любовных связях, потом она узнала: Филипп женился, завел ребенка, развелся… Вот еще одна причина, почему их давний роман был обречен. Он увлекающийся человек и ни в чем себе не отказывал.

Внезапно он поднял голову, глянув на нее поверх листа, словно не бумагу читал, а ее мысли. У Элизабет перехватило дыхание. Ни один мужчина на свете не обладал таким обаянием и притягательной, как наваждение, силой.

Элизабет никак не выдала свои чувства, она давно научилась этому. Кроме того, ее визит к нему исключительно по делу, даже в мыслях она не должна себе позволить роскошь распустить нюни.