— Что же ему еще нужно?

— Он воспылал ко мне любовью. Он жить без меня не может!

— Веселая будет история, если об этом уз «нает новое начальство!

— Еще бы! Оно подумает, что против него здесь плетутся интриги!

Мама сказала, что на этот раз она не будет зажаривать утку.

— Никаких уток! Никаких парадов! — предупредил папа. — Метнешь на стол пачку печенья — и точка!

— Ну, знаете, это нехорошо, даже как-то неприлично, — сказала Лялька.

— Что неприлично? — спросил папа.

— А то, что это сразу бросится в глаза, — ответила Лялька.

— Как ты думаешь, — спросил папа у мамы, — не лучше ли ей готовиться к зачетам и «не ставить под удар свою стипендию?

— Я думаю, что лучше готовиться, — ответила мама.

Когда вечером пришел Ваганьков, Лялька даже не вышла из своей комнаты. Мама поставила на стол вазочку с вареньем из айвы и немного печенья. За столом было скучно. Папа не пил вина и не рассказывал про быка и подошвы. Все молчали, часто вздыхали, у всех были сердитые глаза. Только Ва-гавд>ков ласково глядел на папу,

:. — Ну, что нового в конторе? — спросил он.

— Скрипим помаленьку, — ответил папа. — Дело постепенно выправляется.

— Оно, кажется, и раньше не особенно хромало, — улыбнулся Ваганьков.

— Как сказать. Откровенно говоря, вы немного того… наломали дров.

— Я наломал?

— Ну да, вы!

— Это без шуток? — спросил Ваганьков.

— Мне не до шуток, — ответил папа.

— Вы что-то говорите не то, — сказал Ваганьков. — Ну, признайтесь, что вы хотели сказать другое…

Но папа не признался, И они опять начали говорить о дровах. Оказывается, у папы на службе лежали дрова, и Ваганьков потихоньку ломал их в своем кабинете. v

— Мне очень больно, что вы так думаете! ~ сказал Ваганьков,

— Хоть вы и гость, — ответил папа, — а критика и самокритика мне дороже. Чего греха таить, вы кое-чего наворотили, дали работенку новому руководству…

— Если вы честный человек и видели какие-то недостатки, вы были обязаны сказать о них раньше!

— Вам скажешь! Вы же, голуба, не терпели критики. Вам скажешь, а вы — джик, — и голова долой! А мне голова нужна, я не начальство, мне думать надо!

Ваганьков «ничего не ответил. Он молча встал со стула и пошел в переднюю. Он был уже теперь не желтый, не красный, а белый, будто его лицо вымазали мелом. Руки у него тряслись. Он подал пальто Дарье Павловне, и они вышли ни лестничную площадку.

— Он и в самом деле чуть не завалил всю работу, — сказал папа каким-то скучным голосом.-. Если здраво разобраться, он слабый работник…

— Хорошо, хорошо, — рассердилась мама. — Ты хотя бы мне этого не говорил.

— Но зато мы, кажется, отвадили его от нашей квартиры…

. — У меня остался какой-то неприятный осадок, — сказала мама.

— У всех остался осадок, — ответил папа.

В это время раздался звонок, Я пошел открыть. В дверях стоял Ваганьков,

— Зонтик забыл, — сказал он€ Я дал зонтик.

— Ты хороший парень, — ^ сказал Ваганьков. — Ты прости, что я с тобой не попрощался.

Он погладил меня по голове, И я почувствовал, что он добрый. Его можно спросить, и он не рассердится. И я спросил:

— Скажите, дядя Ваганьков, у вас есть хвост?

— Tti это о чем?

— Ну, хвост, обыкновенный хвост!

— Что ты, брат, никакого хвоста у меня нет!

— А папа говорит, что есть. И он все время боялся, что по; вашему хвосту больно ударят. И мама боялась..»

Ваганьков посмотрел на меня и вдруг рассмеялся.

— Так вот чего боится товарищ Васюков, — сказал он. — Теперь все понятно. Значит, он уже на всякий случай начал от меня отмежевываться. Ладно, скажи своему отцу, что по хвосту не ударят. Меня назначили в трест., С повышением! Запомнишь?

Я запомнил. Я вошел в комнату и сказал папе:

— Можешь радоваться. По хвосту не ударят. Ваганькова назначили в трест. С повышением. Он сам просил об этом передать.

Но папа йе обрадовался,

— Чего же ты не радуешься? — спросил я. Папа ничего не ответил. Он схватил меня за руку,

потянул к себе и шлепнул по тому самому месту, где У Ваганькова должен был расти хвост.

Мы достаем «ТЕМП"

Папа давно хотел купить телевизор. Мама не хотела.

— Пока я жива, — сказала она, — телевизора в доме не будет.

— Давайте, Ольга Ивановна, рассуждать логически, — попросил папа.

Я заметил, что, когда родители начинают ссориться, они называют друг друга по имени-отчеству.

— Я не хочу рассуждать логически, — сказала мама. — Я знаю одно: "если ты купишь этот ящик, мы вечно будем торчать дома. Мы забудем дорогу в кино и в театр и превратимся в стариков.

— Мы не превратимся, — сказал я.

— А ты не вмешивайся! Обойдемся без твоих советов! — крикнул папа. — Тоже мне референт нашелся!

— Подумай о нем, — продолжала мама, кивая в мою сторону. — Телевидение его погубит. Он начнет приносить новые двойки, его оставят на второй год, выгонят из школы, и он не получит высшего образования.

— Та-та-та! — сказал папа. — Он получит высшее образование.

Мама начала понемножку плакать. Вытирая слезы, она сказала:

— Все мои родственники имеют высшее образование. Все они зубные врачи, инженеры и экономисты. Есть даже нейрохирург. Дядя Миша, это ничтожество, и тот окончил институт, хотя сейчас заведует пистонами…

— Какими пистонами? — удивился папа.

— Он стоит во главе артели, которая делает пистоны для пугачей. Он заведует пистонами, но имеет высшее образование. Он интеллигентный человек. А наш Петя будет неучем. Ты добьешься этого!

— Я не буду неучем! — сказал я.

— Вот твое воспитание! — еще сильнее заплакала мама. — Он не дает мне слова сказать!

Я сказал всего три слова. Мама сказала, наверно, сто. Папа это прекрасно слышал, но он не заступился за меня. Он только закричал:

— Кончено! Прения закрыты! Будем жить без телевизора! Можно еще отказаться от радио и газа. Буде^я жить, как жили наши предки при Николае Втором!

И мы (начали жить, как жили наши предки.

Но однажды папа пришел с работы и сказал, что так дальше продолжаться не может. Все давным-давно купили телевизоры. На службе много говорят о передачах, когда собираются в буфете. Один папа стоит в стороне, как единоличник. А сегодня к нему подошел сам начальник конторы товарищ Шугайло и спросил:

— Неплохая вчера была телепередачка. Что вы скажете о снегопаде в Сан-Паулу?

— Ничего особенного…

— Ну, а передача из цирка? Вы видели, как на третьей минуте Иван Загоруйко бросил через бедро Хусейна Сафарбека?

— У меня нет телевизора, — признался папа.

— О, вы отстали от жизни! — сказал Шугайло и отошел от папы.

Он подошел к другим работникам и все время говорил с ними про Сан-Паулу и Сафарбека.

— Сорок пять лет я не видела Сафарбека и снегопады в Сан-Паулу —> начала мама, — если я не увижу их еще десять лет, у меня не будет инфаркта.

— Это не остроумно, — сказал папа.

Мама не любит ссориться с папой. У нее хороший характер. Такие характеры, она сама говорит, надо еще поискать. Не везде их найдешь. Папа, когда был женихом, не знал, какой у мамы золотой характер. Он об этом узнал после. Она всегда любит напоминать ему про это, чтобы он не забывал. И сейчас на. помнила.

— Слава богу, что у меня такой характер! — сказала она. — Купи телевизор. Будем смотреть, как твой Загоруйко бросает через бедро Сафарбека и как наш Петя получает двойки.

С этого дня папа со всеми советовался, какой купить телевизор: «Луч», «Экран» или «Темп». Старик Бедросов говорил, что надо купить «КВН» и линзу. Но папа сказал, что хорошие телевизоры не покупают в магазинах, а достают. Он достанет такой телевизор, что все ахнут. Старик Бедросов рассердился и сказал, что папа все время ловчит и старается жить не так, как все люди. А папа ответил, что он не корчит из себя святого, как некоторые соседи. пенсионеры. Бедросов ответил, что он не святой, а папа хочет доставать все блага жизни через черный ход.