Некоторое время Айк плавал на мелководье, судорожно цепляясь за доску. Он боялся вылезти на берег — вдруг спрятавшиеся в зарослях ковбои вышибут ему мозги — и боялся утонуть, если вернется на глубину. Вдалеке Айк увидел Престона, и, пожалуй, именно страх перед ним пересилил все. Что подумает о нем Престон, если он сейчас сдастся? Айк развернул доску к горизонту и принялся грести.

Он смотрел, как берет волну Престон. Серфовал тот очень хорошо, взлетал высоко и стремительно, хотя в его движениях проскальзывала порой некая неуверенность.

Айк подумал, что когда-то байкер наверняка был настоящим мастером, может быть, таким же, как сейчас Хаунд Адамс. Наконец Престон остановился и обернулся, поджидая Айка. Когда Айк был уже совсем близко, он набрал полный рот воды и выпустил в воздух высокую струю, словно китенок, а потом засмеялся и скорчил рожу.

— Дело пойдет, — прокричал Престон, — просто в следующий раз не забудь развернуться. Пригнись к передку, отставь назад ногу.

Как и предлагал Престон, они оставались в воде до полудня. Руки у Айка болели так, что он едва мог ими двигать, но зато он научился выбирать волны, грести на них, опускаться, поворачиваться. Еще он понял, что волны не убьют его — по крайней мере, не эти, не сегодня.

В лагере они ели консервированные персики, пили воду, спали в тени деревьев и слушали, как шумит океан, а когда солнце стало клониться к закату, вновь вернулись на пляж. Вода была ровной и гладкой, как стекло. Айк повернулся и увидел Престона, сидящего на доске где-то в полусотне метров от него. Лучики заходящего солнца скользили по поверхности темного моря словно рыбки. Красное солнце на горизонте начало таять и стекать в пурпурный океан. Волны катили к берегу свои горбатые черные спины, а над ними вставали золотистые радуги. Они поднимались к небу, растворялись в нем, а потом опадали в океан, рассеивая по поверхности свет, словно вспышки пламени. В этой игре света и тени, в этом ритмичном движении волн была изумительная гармония. На мгновение Айку показалось, что он и сам стал частью какой-то восхитительной игры. Это чувство принесло осознание собственных неограниченных возможностей, словно открылось второе дыхание. Его распирала мальчишеская радость, хотелось и смеяться и кричать. Айк помахал маячившему в темноте Престону, как ребенок — всей рукой. И он увидел, что Престон поднял руку и помахал ему в ответ.

Солнце зашло. Когда они выбрались на пляж, было уже темно. Айк опустился на колени на мелководье, чтобы снять поводок. Вода сейчас казалась очень теплой и кротко колыхалась у его ног. Престон смотрел на него и улыбался. Айк хотел ему сказать, как он рад, и уже открыл рот, но тут услышал звук приближающегося грузовика.

— Ковбои, — шепнул Престон.

Они распластались в темной воде. Шум мотора нарастал — звук словно бы шел сразу с нескольких направлений, потом появились огни. Айк слышал дыхание Престона. Молча смотрели они на грузовик, пробиравшийся по пляжу совсем близко к подножию холма. Тот так и не остановился и нигде не свернул. Когда все кончилось, они бесшумно выбрались на пляж и стали взбираться на холм, к своему лагерю.

Они сидели возле костра, грели бобы и булочки с сосисками и говорили про волны. Престон вспоминал «великие дни» и «золотые времена». Айк узнал о таких замечательных местах, как Коттонз-Пойнт, Свомиз, Лунада-Бей. Престон говорил и о далеких краях, где сам никогда не бывал, — о Квинсленде и Южной Африке, о рифах Новой Зеландии. Он рассказал Айку, что есть люди, которые посвятили путешествиям и серфингу всю жизнь; они бывают только в таких местах, как вот это ранчо, и избегают тех, где пасутся толпы туристов.

— А что ты скажешь насчет профи? — поинтересовался Айк (он видел в журналах анонсы соревнований).

— Да, профи катаются по всему миру. Так тоже можно. Но есть куча других вариантов. Подобное дело становится как бы твоей жизнью. На хлеб можно заработать где угодно — искать, где получше, путешествовать. Чтобы стать мастером, надо перепробовать тысячу разных мест. Ты подумай об этом.

Айку внезапно пришло в голову, что приятель пытается не уговорить его, а отговорить от чего-то — отговорить искать Эллен. Эта мысль явилась мгновенно и очень явно, и он почувствовал, что Престон отдает себе отчет в том, что говорит. Айк замолчал, установилась гнетущая тишина.

Наконец Престон заговорил. Казалось, это стоило ему большого труда.

— Я думал о том, что ты сказал. Можем обсудить, — сказал он и выпрямился. До этого байкер лежал, опершись на одну руку, а теперь сел по-индийски, уставившись на огонь.

— Кое-что мне крепко не нравится, — медленно проговорил Престон, по-прежнему не сводя глаз с огня. — Сама история этого парня. Он ведь говорил, что она поехала в Мексику с Хаундом Адамсом, Фрэнком и Терри, что они ездили прошлым летом. Так?

Айк кивнул. Ветер задул ему в глаза дым от костра, и они, воспаленные после целого дня, проведенного в соленой воде и на солнцепеке, начали слезиться.

— Ладно. Положим. Но я в Хантингтоне кое-что знаю. Так вот, Борзой Адамс обычно ездит в Мексику зимой, когда Рождество. Прикрывает лавочку и уматывает эдак на месяц. Тогда почему же летом? Может, конечно, это была другая поездка, а может, и нет. Подумай об этом. Я знаю, например, что Хаунд Адамс ворочает тоннами дури и не почешется, если ненароком подпалит задницу кому угодно, тем более какому-то мальцу. Предположим, так оно и вышло. И что будет делать этот парень? Он не станет лезть на рожон. Скорее всего, он вообще ничего не станет делать. Но предположим, он знает эту девчонку, слышит, как она рассказывает о своем крутом братце. Потом девчонка исчезает, и парень думает: ага, вот способ нагадить Борзому Адамсу. Чуешь, к чему я веду?

Айк много думал о том парне и к чему тот затеял это дело. Выкладки Престона казались ему не слишком убедительными.

— Ну не знаю, — выговорил он, — не предполагал же парень, что…

— Погоди, старина, не спеши, — перебил его Престон. Он снова заторопился, словно этот разговор его сильно угнетал. — Ты не улавливаешь. Я говорю не о том, что случилось. Откуда, черт побери, мне знать, что там произошло? Я только хочу сказать, что история эта какая-то подозрительная. Время обозначено неверно. Я это к тому, что не надо верить всему, что тебе впаривают, иначе люди смогут вертеть тобой как захотят. Усек? А тем более в этом городе. — Он ткнул пальцем куда-то на юг, в направлении Хантингтон-Бич. — Каждый ищет свою выгоду и не задумывается о средствах. Если байка того парня — все, что у тебя есть, то это немного.

— А вдруг была и другая поездка? Может, парень и не врал.

— Ладно, предположим, не врал. Но мне не нравится кое-что еще. Тогда, в своей комнате, ты сказал, что собираешься только находиться поблизости, найти Хаунда Адамса и попробовать что-нибудь у него узнать. Не обижайся, храбрец, но это чушь собачья. Как я понимаю, есть два варианта. Либо твоя сестра просто переехала, а это очень может быть, либо случилось что-то плохое. Предположим плохое — она умерла. Ты об этом узнал, и что потом? Тебе надо будет иметь очень серьезные доказательства, чтобы привлечь к этому делу копов, и черта с два ты их получишь. Не хочу лишний раз наводить на тебя страх, но если она и впрямь уехала в Мексику с этими парнями… — он помедлил и потер щеку большим пальцем, — то она, возможно, мертва и похоронена посреди пустыни. Никто никогда об этом не узнает. Теперь ты понимаешь, к чему я. Ты можешь болтаться в Хантингтоне, можешь даже что-то услышать, но пока не найдешь ее саму, ничего не узнаешь. Ты наслушаешься баек, сплетен — и у тебя не будет ничего, с чем можно было бы прийти к копам. Кстати, у Хаунда Адамса есть влиятельные друзья с большими деньгами — такими большими, что могут заткнуть глотку кому угодно.

Престон снова помолчал и поерзал. Айк увидел грязное пятно в том месте, где он тер пальцем лицо.