Шли на бреющем почти над самой землей. Алеша любил такой полет: в нем особенно полно ощущаешь скорость и свою власть над машиной. Сейчас он косил глазами влево на хвост соседнего самолета, потом переводил взгляд вперед. Этот настороженный взгляд так и ощупывал землю: нет ли на маршруте опасного по высоте препятствия? Кто его знает, может ведь внезапно появиться высокая колокольня или какая-нибудь неожиданная горушка. Их четверка то взмывала над замаячившими впереди холмами, то припадала снова к земле, если под крылом была равнина.

В девяносто пятом истребительном полку, длительное время выполнявшем разведывательные задания, в отличие от других полков фронта на многих машинах уже были радиостанции. На Алешину машину почти перед самым вылетом тоже установили радиостанцию, но без передатчика. Передавать Алеша ничего не мог, зато каждую команду Султан-хана слышал сквозь треск эфира довольно сносно. Его растрогало, что в этом трудном даже для опытных летчиков полете капитан успел справиться чуть насмешливо, ласково и о нем:

– Ну как, самый маленький? Качни крыльями, если не устал.

И Алеша, выполняя команду, два раза с крыла на крыло наклонил свой «ишачок», давая понять: нет, не устал.

Давно уже растаяли в утренней дымке взбежавшие на холм позолоченные купола городских церквей.

Алешу удивило, что, насмешливый и вспыльчивый на земле, Султан-хан в полете становился добрее и спокойнее.

– Самый маленький! – вновь окликнул он Алешу. – Не рви сильно ручку. Подходим к линии фронта. Зенитки ударят – не шарахаться. Внима-а-ние!

Алеша увидел под левой плоскостью своего истребителя шоссе, косо перечеркнувшее лес. Вблизи города оно было оживленным, забитым движущимися на фронт и в тыл автомашинами и повозками. Сейчас его необычная пустынность неприятно царапнула по сердцу. В редких лесочках по склонам балок, прикрытые маскировочными сетями, стояли артиллерийские орудия. На такой большой скорости Алеша их, может, и не рассмотрел бы, но суетившиеся на огневых позициях солдаты махали им пилотками. «Счастливого пути желают», – улыбнулся Алеша, и от этого ему стало и спокойнее и теплее.

Еще через две минуты, не более, он увидел на крутом откосе всю в желтых осыпях зигзагообразную траншею, и больше ничего. «А где же передовая, где войска?» – спросил он себя тревожно.

Скользнула под крылом узкая белобрысая речушка в зарослях ивняка, и Султан-хан прокричал:

– Прошли линию фронта! Не зевай!

Истребитель уносил Алешу все вперед и вперед, земля под крыльями казалась необжитой, словно вымершей. «Пугает, – подумал Алеша про Султан-хана, – какой же тут фронт!»

И вдруг из лесочка, что был впереди, дружно ударили дробные очереди спаренных крупнокалиберных пулеметов. Алеша глянул влево: оттуда тоже, как ему показалось – прямо в него, с гулким эхом палили зенитки. Это короткое, никогда не забываемое «пах, пах» он отчетливо расслышал даже за ревом моторов – до того оно было сильным, одновременно вырывающееся из многих стволов.

– Берем ниже! – приказал Султан-хан, и вся четверка припала к острым верхушкам елей. Теперь снаряды зениток рвались над кабинами. Султан-хан увел за собой группу вправо, и вспышки зениток остались позади. Прекрасно изучив оборону противника, он вел сейчас свою четверку по изломанным отрезкам маршрута, совсем не так, как это предусматривал предварительно составленный на земле расчет, над которым трудились и Петельников, и комиссар, да и сам Султан-хан. Он вел «ишачков», постоянно заметая следы, обходя дороги и населенные пункты. Когда Алеша успел взглянуть на картушку компаса, то увидел, что летит не на запад, а на восток. «Что такое? – удивился он. – Или капитан сбился с маршрута, или ему отдали приказание возвращаться, отменили задание? А может, это и вообще тренировка, о которой меня не предупредили?»

Впереди на горизонте всплыл медный окаемок солнца, легкими парусами скользнули робкие перистые облачка. А земля, такая путаная и неясная оттого, что она была совсем близко под крылом, все продолжала мчаться и мчаться навстречу. И Алешу уже клонило в сон от этого непрерывного, мелькания предметов, сливающихся в единый пестрый покров, от монотонного гудения моторов. «Где мы? Почему идем на восток?» – думал он, взглядывая на отсчет компаса.

Внезапно Алеша увидел впереди узкую строчку железнодорожного одноколейного пути, будочку обходчика, и голос Султан-хана, злой и веселый, раздался в ушах:

– Впереди цель. Атакуем. Все за мной, джигиты!

Самолет капитана стремительно взмыл вверх, делая крутую горку. Барыбин и Красильников, как привязанные, скопировали каждое его движение и одновременно с ним выскочили на высоту в пятьсот метров. Алеша замешкался и приотстал. Поднявшись, словно на гребень, на эту высоту, он успел все же оглядеться. Он увидел впереди себя ровную, хорошо утрамбованную поляну и в центре ее широкую бетонированную полосу. Вдоль рулежных дорожек, распластав белые крылья, стояли большие двухмоторные самолеты. С высоты казалось, что они влипли в землю. Чернели безмолвно винты. Возле самолетов виднелись горы красных и белых ящиков с бомбами.

От первых трех истребителей, летевших левее, отделились «эрэсы», выплюнув желтые пучки огня. «Надо и мне», – сверкнуло в сознании Алеши. Впереди по аэродрому мчалась грузовая автомашина, забитая людьми. Алеша вдруг всем своим существом ощутил, что его правый «эрэс» угодит в нее или по крайней мере разорвется очень близко, и нисколько не удивился, что это случилось именно так. Столб огня и дыма окутал машину, и, перевернутая набок, она еще некоторое время ползла по летному полю. Куда угодил левый снаряд, Стрельцов не заметил, но, когда он, чтобы не врезаться в набегавшую землю, резко выхватил ручку управления и заставил свой «ишачок» снова набирать высоту, а потом опять зашел по центру аэродрома, он увидел, как буйное пламя пожирало останки грузовика.

Хлыстом ожег его голос Султан-хана:

– Осторожнее, оглашенный! Пристройся!

Три машины, успев второй раз прочесать аэродром, ложились на обратный курс. Если бы Алеша, не атакуя цели, последовал за ними, он бы неминуемо их догнал и пристроился. Но он сгоряча спикировал на центр аэродрома еще раз, спикировал неудачно, потому что опоздал с открытием огня, и еле-еле вывел свою машину в горизонтальное положение. Белая полоса бетонки была под самым хвостом истребителя, когда он, задрав широкий капот, устремился вверх.

Машина уносила Алешу от аэродрома на большой высоте. Сзади ударили зенитки. Алеша посмотрел на пузырек компаса и вздрогнул. Он шел курсом на запад. Когда он развернулся на восток, ни справа, ни слева не было ни одного самолета.

«Где же капитан? Где Барыбин, Красильников?» – подумал Алеша. Ему стало жутко оттого, что он теперь совершенно один над землей, занятой врагом, где из каждого лесочка на него могут обрушиться зенитки.

Неожиданно Алеша вспомнил, как однажды в столовой добродушный огромный Боркун, прихлебывая горячий чай, поучал его и Колю Воронова:

– Здесь, ребятки, у нас фронт, а не университет. Всего рассказать вам не успеешь. Поэтому каждое слово у нас, стариков, ловите! Вот, например, заблудился ты над вражеской территорией. Что будешь делать? Первое дело – бери курс девяносто на восток и гони – всегда к линии фронта выйдешь. А там любой советский аэродром пригреет.

В кабине было душно. От разогревшегося мотора пахло бензиновыми парами. Стрельцов установил курс девяносто градусов и сразу почувствовал облегчение.

Вдруг правее, выше себя он увидел растянувшуюся в полете девятку боевых машин. Самолеты шли на юго-восток. Над фюзеляжами горбились кабины. Очертания самолетов показались ему странно знакомыми. «Батеньки! – обрадованно подумал он. – Да ведь это же «илы»! Пристроюсь, они и доведут меня поближе. Они же севернее города сидят, а наш полк южнее. От города сразу свой аэродром найду, лишь бы колокольни увидеть».

Разглядывать перемещающийся в воздухе косяк самолетов не было времени. Все свое внимание Алеша сосредоточил на пилотировании и на приборной доске. Он прибавил газ и нагонял девятку. Ощущая сильную усталость, он иногда взглядывал на идущие впереди самолеты, но их силуэты двоились в глазах, поблескивая на солнце стеклом кабин.