Шум раздавался из подвала. Кроме Скотти, там еще были Бриджит, Берк и приятель Скотти по бейсбольной команде Пи Джей. Парни сидели около телека, играя в видеоигру. Бриджит стояла над Берком, напряженно наблюдая.

— Привет, парни, — громко крикнула я.

— Давай!!! — заорал Скотти.

— Бей его! — кричал Пи Джей.

— Три шестнадцать. Три шестнадцать, — кричали Берк и Бриджит.

Я пыталась поговорить с Бриджит, думая, что она, возможно, будет благодарна, что приехал кто-то без Y-хромосомы. Но она давала мне односложные ответы, не отрываясь от экрана.

Я не могла поверить, что мы были лучшими подругами.

Состязание продолжалось еще минут десять, наконец Берк был объявлен победителем. Только после этого они заметили мое присутствие.

— Привет, Джесс. Видела, как я сделал Глейзера.

— Это ты-то? Не верь этому козлу.

— Да я надрал тебе задницу! Ты паршивец!

И тут Скотти скрутил руки Пи Джея назад и заставил его молить о прошении.

Я сглупила, подумав, что они отложат игру и мы поговорим или займемся чем-нибудь. Вместо этого они начали новую игру. Здесь уже катались на скейтбордах и сбивали друг друга с ног. Я играю в нее иногда в субботу вечером. Но до меня дошло, что они намерены играть весь день. Девочки собираются вместе, чтобы просто побыть вместе. Парням в качестве предлога, чтобы собраться, нужна какая-нибудь деятельность. Иначе это выглядит так, словно собрались гомики.

Вдруг я услышала шум в туалете — нет, это не просто набиралась вода, а там словно начался потоп. Роб появился из ванной, застегивая молнию на брюках, с выдернутой из унитаза ручкой.

— Послушай, парень, я только что сломал твой сортир, — сказал он, испытывая гордость за свой «сортирный» юмор.

Этот «взрыв дерьма» со стороны Роба был последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, поэтому я попрощалась с ними. Скотти протянул пульт Бриджит, в ответ на это она завопила: «Я не умею играть в эту игру», а потом он пошел проводить меня до подъездной аллеи.

— Тебе надоело? — спросил он.

— Нет, правда нет.

— Ну тогда хорошо.

Пауза.

— Что ты собираешься сейчас делать?

Я не знала. Но мне не хотелось говорить об этом.

— Думаю, я пойду домой к Хай, ненадолго, — солгала я.

— Вы стали хорошими подругами?

— Думаю, да.

— Сожалею, что тебе было скучно.

— Да, и я тоже.

И я действительно так думаю. Все было бы намного легче, если бы это было не так.

Я совершила ошибку, пообещав маме и Бетани, что помогу им написать приглашения к свадьбе. Видите, как отчаянно мне хочется чем-нибудь заняться.

Сначала мама и сестра делали то, что им удавалось лучше всего: мучили меня, задавая вопросы про Скотти.

— Итак, ты пригласишь Скотти на свадьбу? — спросила сестра.

— Ммм, не знаю еще.

Ее ноздри раздулись и ходили ходуном, показывая, как она раздражена.

— Ты не знаешь? — спросила она. — Мама?!

Вмешалась мама:

— Джесси, когда ты планируешь спросить его?

— Не знаю, — ответила я. — Свадьба через три месяца.

Моя сестра чуть не лопнула от злости:

— Чем ты думаешь, мы занимаемся сейчас? Мы готовим приглашения. Откуда мне знать, посылать его Скотти или нет, если ты сама ничего не решила.

— Ему все равно, получит он приглашение или нет, — ответила я.

— Мне не все равно, — возмущенно фыркнула Бетани. — Надо отправить обязательно.

Уверена, это продолжалось бы несколько часов, если бы сестра не вытащила приглашение и не помахала им у меня перед носом. Прежде чем положить его к остальным, она взглянула на почерк. Вот когда союз блондинок был расторгнут и дела пошли плохо. Настолько плохо, что мне даже было не смешно смотреть на них.

— Это ты называешь каллиграфическим почерком, мама?

— Что ты имеешь в виду?

— Все адреса написаны криво.

— Да никто не заметит.

— Все заметят! Я позволила тебе написать их, потому что ты обещала сделать это профессионально.

— Ты думаешь, что мне нравится это делать? Если бы Грант не настоял на приглашении трехсот гостей, мы смогли бы нанять профессионального каллиграфа.

— Не обвиняй Гранта.

— Но его семья в два раза больше, и у них денег в десять раз больше, чем у нас.

— Мама, это не входит в обязанности жениха.

— На дворе двадцать первый век: время менять традиции. Семья невесты не должна теперь платить за все.

— Конечно, очень плохо, что у тебя не мальчик.

Мэтью Майкл Дарлинг. Родился шестнадцатого августа, умер первого сентября.

Не знаю, что произошло быстрее: вытянулось лицо у Бетани или из глаз мамы полились слезы. Мама выбежала из комнаты, а сестра осталась стоять на месте, зная, что все равно ничего не может сделать или сказать, чтобы вернуть маму обратно.

— Ты просто сука, — сказала я тихим, спокойным тоном, заставляющим грубые слова звучать еще более жестоко.

У Бетани отвалилась челюсть. Она не могла поверить, что я такое сказала.

Мне самой не верилось. Раньше я никогда не говорила ничего подобного членам моей семьи. Я встала и пошла к себе в комнату, не дожидаясь дальнейших событий. Ничто не могло удержать меня. Как я могла в такой ситуации ПРИКЛЕИВАТЬ МАРКИ НА КОНВЕРТЫ?

Через полчаса мама пришла ко мне в комнату и сказала, что совершенно недопустимо говорить подобные вещи сестре. Ее глаза были красными от слез.

— А разве то, что она сказала, допустимо?

— У нее столько дел в голове, — ответила мама, проводя пальцем по пыльному комоду. — Она не хотела обидеть меня. А ты ее хотела. Вот почему я хочу, чтобы ты извинилась.

— Ты права, я действительно хотела ее оскорбить, — сказала я с обидой в голосе. — Но я не буду извиняться. Никогда. Я не жалею об этом и не ожидаю, что ты поймешь меня.

— Почему?

Мне хотелось сказать: «Ты точно такая же, как и она».

— Потому что Хоуп — единственный человек, который меня понимал.

Затем мама в очередной раз прочитала мне нотацию на тему « С тобой бесполезно разговаривать. Хватит плакать по поводу Хоуп». После этого запретила выходить из комнаты весь вечер. О таком благе я и мечтать не могла.

Мне надо убежать от мамы. Поэтому сегодня я сделала попытку потусоваться с Хай.

— Я рада, что ты мне позвонила, — сказала она. — Я планировала встречу с подружками, но тетя так занята, что не смогла подвезти меня к автобусной станции. Пришлось остаться здесь.

Тетя, у которой остановилась Хай, живет в том же районе, где раньше жила Хоуп, только на другой стороне улицы. Ее дом — точная копия дома Хоуп, за исключением того, что все комнаты расположены зеркально: кухня в доме у Хоуп слева, у Хай справа, гостиная у Хоуп справа, у Хай слева.

Вы понимаете, что я хочу сказать.

Во всяком случае, у меня возникло чувство дежавю, но в котором все в перевернутом виде. Я воскликнула про себя: «Боже мой! Может быть, судьба послала мне Хай, чтобы она стала моей лучшей подругой? Может быть, она — зеркальное отражение Хоуп?» Затем я стала собирать доказательства в поддержку этой мысли.

У Хоуп от природы рыжие волосы.

У Хай — черные, недавно она покрасила несколько прядей в синий цвет.

Рост Хоуп составляет 177 см.

Рост Хай — 153 см.

Хоуп когда-то играла на саксофоне.

Хай когда-то играла на флейте.

Я уже почти убедила себя. Но потом, и это прекрасный пример, как я могу превратить любой абсурд в нечто настоящее, я подумала: «Подожди. Если она отражение Хоуп, то ее инициалы должны быть В. X., а не X. В.».

Вот так со сравнением Хоуп и Хай было покончено.

Мне, правда, нравится идти к кому-нибудь в гости первый раз, потому что я люблю осматривать его или ее спальню. Спальня обнаруживает в человеке то, что для него наиболее важно.