— Я с тобой, — даже не спрашивая о чём идёт речь, решил Степанов.

Тимофей вкратце рассказал ему историю о пуговице, оставив за кадром сюжеты с торговлей на заправке. Коля даже остановился, удерживая Тимофея за рукав куртки.

— Ты представляешь себе, если это, правда, пуговица царевича? Это же круто! Историческая ценность! А это... ну... сон всё-таки был или не сон?

— Не знаю, но проснулся, а пуговица в руке, а рука под подушкой. Прикидываешь?

М-да... Мистика.

— Чё?

— Мистика, говорю. Чудеса, короче, — Колькины глаза горели восторженностью от прикосновения к тайне.

— Ладно, пошли, её ещё вернуть надо.

В магазине за прилавком оказался сам дядя Исмаил. Видимо, продавщица заболела или он ждал ночную сменщицу. Увидев ребят, он доброжелательно пригласил:

— Заходите молодые люди, что желаете?

Тимофей начал с порога:

— Дядя Иса, вам Анвар давал пуговицу? Ну, как талисман?

Какое-то время в глазах хозяина магазина промелькнуло несколько настроений. Если бы Тимоха умел читать по глазам, то понял бы, что в душе дяди Исмаила боролись два чувства: а не послать ли этих мальцов, ответить: ничего не знаю, видеть не видел, слышать не слышал. Но лица у ребят были чересчур решительные и серьёзные.

— Ты, значит, Трофимов, — кивнул он на Тимофея.

— Да.

— Послушай, парень, я не знаю, где ты взял эту пуговицу...

— Мне её подарили!

— Хорошо-хорошо, ты не волнуйся. Я же ничего не говорю. Понимаешь, парень, я сегодня весь день сам торгую. У меня прибыль в два раза больше, чем обычно. Понимаешь?

— Понимаю, — Тимофею не нравилась уклончивость коммерсанта.

— Может, это оттого, что я сам работаю, надо бы ещё посмотреть, когда продавщица будет.

— Мне пуговица сейчас нужна, мы с Анваром договаривались, — отрезал Тимоха.

— Это, может быть, историческая ценность! — горячо воскликнул Коля, но этим только подлил масла в огонь.

— Конечно! Конечно! Историческая ценность, мало ли, потеряете. Такое детям доверять нельзя.

— Но это моя пуговица! — возмутился Тимофей.

— Если историческая ценность, значит, не твоя, это государственное — понял?

— Да никакая не царская она! — стал сдавать в сторону Тимофей. — Я просто перед пацанами хвастался. Старинная, но обычная пуговица. Вам-то она зачем, думаете, денег больше заработаете?

— Правильно говоришь, я уже заработал. Целый месяц такая невезуха, а сегодня, понимаешь, как будто магнит в магазине. Слушай, Трофимов, давай договоримся по-мужски. Ты мне оставь пока пуговицу, а я тебе буду целый процент от прибыли отдавать. Давай попробуем, вдруг она правда удачу приносит?

— Дядя Исмаил, ваша прибыль — это же случайно. Совпадение. Вы просто умеете посетителей заговорить.

— Вот и давай проверим? А? Ну что ты смотришь, будто я у тебя что-то украл? — глаза коммерсанта полыхнули недобрым тёмным огнём, но Тимофей знал — это обычная психическая атака.

— Если вы не отдадите пуговицу, я приду сюда с отцом, — твёрдо сказал он.

— Да что с отцом?!. Твой отец!.. — и осёкся.

Тимофей и без продолжения услышал всё, что ему хотели сказать: алкоголик, что он может, да он у меня водку в долг берёт и т.д. и т.п. Обида захлестнула внутри настолько, что ему захотелось разбить в этом магазине все витрины. Колька мгновенно уловил напряжение друга, схватил за руку и прошептал:

— Тимоха, не надо...

Уловил это и дядя Исмаил, порылся в отделении для мелочи кассового аппарата и с легко улавливаемым пренебрежением бросил пуговицу на прилавок.

— Забери... Никогда у вас не будет богатства... — он едва сдерживал раздражение.

— У кого — у нас? — это Колька первым подхватил пуговицу, которая чуть не скатилась на пол.

Но коммерсант уже сел на стул за прилавком и сделал вид, что ребят рядом не существует. Тимофей и Колька вышли на улицу.

С северо-запада на посёлок надвигался вертолётный гул. В наступающих сумерках это мог быть только вертолёт санавиации. Обычные рейсы и буровики летали днём. В темноте и неблагоприятных погодных условиях летали пилоты высокого класса, которым обстоятельства жизни на севере не оставляли выбора.

— Щас кружить будет, — со знанием дела определил Колька.

— Иногда на стадион садится, я пару раз сам видел. Там до больницы ближе.

— У меня есть идея, надо пойти в школу, к информатикам! — засветился Коля.

— Зачем?

— В Интернете можно поискать фотографии царской семьи, царевича, там посмотрим.

— Что посмотрим?

— Пуговицы, вдруг удастся различить.

На том и порешили. Учителя информатики задерживались в школе допоздна. Иногда в кабинетах, где выстроились у стен компьютеры, бушевала сетевая игра: то «стрелялки», то «ходилки», то стратегии. Туда же приходили редакторы школьной газеты и те, у кого не было возможности редактировать дома рефераты, макетировать специальные задания, и, разумеется, все, кому нужно было что-нибудь добыть из всемирной сети.

Учителя информатики, как на подбор, были молодыми людьми и, как водится, фанатами своего дела. В обмен на доскональный осмотр пуговицы и краткое обсуждение её возможной ценности, они «накачали» целый фотоальбом. Тимофей и Коля внимательно рассматривали изображения на мониторе. При этом Тимоха вглядывался в лица, а Колька, как настоящий исследователь, в детали одежды, иногда увеличивая ряды пуговиц на экране для сравнения.

— Знаешь, Коль, они, как живые, будто из того мира прямо на нас смотрят, — поделился Тимофей впечатлением от общей семейной фотографии.

— Это эффект такой, они в объектив смотрят, а нам кажется, что на нас, — научно пояснил Степанов.

— Да я понимаю, что в объектив, но, как тебе сказать, они словно рядом.

— Эффект присутствия...

— Ну да...

— О, смотри! — Коля крутнул колесо мыши, и на экране появился царевич в военном мундире. — То, что нужно. А то, там матроски всякие, даже девчачья одежда какая-то...

— Дак он там маленький совсем... — заступился за наследника Тимофей.

— Ага, а здесь уже почти, как мы. Смотри, пуговицы... Похоже, те.

Царевич на фотографии стоял вместе с отцом и старшей сестрой в морском бушлате, бескозырке с надписью «Штандарт». Император и Татьяна Николаевна стояли чуть за спиной. В руках Николая Александровича лопата, одежда брата и сестры припорошена снегом. Все трое смотрят в объектив, будто пытаются увидеть сквозь линзы фотоаппарата будущее.

— Игорь Леонидович, а нельзя увеличить фрагмент ещё больше? — обратился Колька к учителю.

Сухощавый Игорь Леонидович буквально впился в монитор. Испещрённые красными прожилками глаза оценили ситуацию.

— Нет, вы всё из машины выжали. Что хотите увидеть?

— Да нам пуговицы сравнить, — объяснил Тимофей и показал свою реликвию. — Вроде, похожа.

— Так у него военных мундиров гляньте сколько. Вон, в казачьей форме, и бурка даже на голове, вон обычная полевая... Вам какого времени фотография нужна?

— Да нам бы перед самым расстрелом.

— А-а... — озадаченно потянул Игорь Леонидович. — Сергей Сергеевич как-то рассказывал, что в Тобольске хранятся последние фотографии царской семьи перед отправкой в Екатеринбург, да их всем даже не показывают. Прячут от народа. Но в последние дни царевич был в обычной гимнастерке. Вот что-то подобное...— учитель выбрал одну из фотографий и выделил её.

Наследник стоял навытяжку, рядом — любимая собака — спаниель. Полевая пехотная форма и три медали на груди.

— Вот точно в такой форме... я его видел... — прошептал Кольке Тимофей.

— Но здесь нет крупных пуговиц, на бушлате были, а здесь нет. Металлические вообще только наверху.

— Да неважно, — решил вдруг Тимофей. — Батюшка сказал, пуговица сама себя найдёт, зря мы здесь паримся.

— О! А медали-то у него за что? — спросил кто-то из старшеклассников, проявивших интерес к фотографиям.

— Он на фронт с отцом ездил, на передовую выходил. Сам император чин полковника имел. Не помнишь? Нам же рассказывали, — ответил другой.