Словно ночные бабочки, закружились летательные аппараты вокруг полупогасшего фонаря. Погасшего ли? Нет, там внутри, под сводами павильона — сегодня чудеса сверхсовременной техники: космические корабли, ракетоносители, спутники самых различных назначений. А все пространство вокруг павильона и раздольный простор аэродрома забиты воздушной техникой и наводнены толпами любопытствующих посетителей Салона.
Их много — свыше трехсот тысяч любопытных, группирующихся вокруг самых интересных объектов в поисках сенсаций, нераскрытых секретов или просто журналистских анекдотов на тему авиации.
Особенно же туго приходилось советской делегации. Еще бы!.. Ныне Советы показывали здесь космический корабль «Восток», и посетители Салона имели возможность познакомиться с первым космонавтом Юрием Гагариным, щедро раздававшим свои автографы.
Посетителей международного Салона поразили не только наши самолеты — реактивные ИЛ-62 и ТУ-134, вертолеты — «летающий кран» МИ-10, МИ-6, но и «мадам Соловей» — летчица легкокрылого металлического планера АН-15. Обаятельный инженер антоновского КБ Зинаида Соловей, отчаянная планеристка, стала в глазах парижан своеобразной героиней Салона. И никто не догадывался тогда, что главная сенсация еще впереди. О ней до поры до времени молчали: ни слова из уст советских представителей, умеющих свято хранить тайну, несмотря на все ухищрения журналистов.
Английский журнал «Эйрплен» писал:
«Основным результатом пресс-конференции русских авиаконструкторов… была демонстрация проявленного ими искусства уклоняться от прямых ответов, отвечать, ничего не сообщая.
Возглавляемая плотным и грузным мистером Лещенко, делегация из трех человек около часа уклонялась от ответов на вопросы представителей авиационных газет и журналов из многих стран, с успехом умолчав о том, о чем не хотела говорить, и не высказав определенного мнения о виденном на выставке.
Возглавляющий трио ветеран-авиаконструктор Ильюшин оставался загадочным и непостижимым, как обычно, и несколько оживился, лишь когда у него спросили, верны ли слухи, что его сын совершил полет в космос до Гагарина. Ильюшин опроверг эти слухи и заявил, что его сын пострадал в автомобильной катастрофе.
Наиболее утонченный из трио Олег Антонов, в галстуке бабочкой, владеющий французским и немного английским языками, сумел быть обаятельным, обходя в ответах существо вопроса и разбавляя их водичкой из общих фраз в наилучшем стиле русских официальных документов».
А ведь у Олега Константиновича было что сказать в эти минуты. По выставке прокатились упрямые слухи, что в Париж должен прилететь еще один большой советский самолет его конструкции.
— Мистер Антонов, — обратился к Генеральному конструктору проникший поздно вечером в гостиницу корреспондент агентства Рейтер. — Только что Би-би-си передала, что у вас есть самолет-гигант на 350 пассажиров. Так ли это?
— Нет, — ответил Антонов, улыбаясь, — такого самолета у нас нет. Агентство, видимо, ввело вас в заблуждение.
Смущенный корреспондент ушел без ожидаемой сенсации.
А Генеральный конструктор слукавил, но не солгал.
— Ему надо было бы спросить, — смеялся вслед корреспонденту Олег Константинович, — нет ли у нас самолета побольше американского «Старлифтера».
Представленный на выставке «Локхид С-141» обладал грузоподъемностью 32 тонны, на него-то, видимо, и ориентировалась фантазия корреспондента. Что же касается главной сенсации Салона — прилетавшего на следующий день в Ле-Бурже «Антея», — его полезная загрузка намного больше — свыше 80 тонн полезного груза, или 720 человек на борту.
Летчик-испытатель, находившийся у штурвала «Антея», Юрий Курлин, на подступах к Парижу получил указание пройти на высоте 300 метров над третьей полосой аэродрома, буквально забитой экспонатами — самолетами всех стран.
— Теперь на высоте ста метров…
— Теперь с двумя выключенными моторами…
Самолет безукоризненно выполнил команды конструктора и плавно приземлился на полосе.
Неожиданный прилет «Антея», его возможности буквально потрясли мировую общественность и авиационных специалистов.
В развернутом чреве «Антея» Генеральный конструктор провел специальную пресс-конференцию. Свыше трехсот взволнованных журналистов всех стран собрались в самолете, как в огромном кинозале.
— Летающий собор, — сострил кто-то.
— Мегасамолет, — поправил его другой журналист.
— Суперкруизер, — откликнулся третий.
— Новая эпоха в самолетостроении, — восторженно воскликнул президент «Пан-Америкэн компани» Налжиб Хелоби.
Корреспонденты не сдерживали своих чувств. Французский журналист Жерар Фавар сказал:
«Когда над аэродромом Ле-Бурже пронеслась громадная тень „Антея“, даже у самых ярых пессимистов он вызвал крик восхищения. Это фантастично! Летающий танкер! Поезд в воздухе! Какие только эпитеты не придумывали в эти дни! Ни один из них не был способен выразить или описать те впечатления, которые произвел супергигант на французов и даже опытных участников Салона.
Это, безусловно, сенсация номер один, перед которой остальные экспонаты бледнеют. Id я возьму на себя смелость заявить от имени всех посетителей Салона, что ни один из них не прошел безразлично мимо советского „Антея“ — главного сюрприза Салона».
Восторженному французу вторили корреспонденты других стран.
«СССР усиливает свое психологическое влияние… Самолет, приземлившийся вчера на аэродроме Ле-Бурже, является — и еще долгое время останется — самолетом, созданным с целью престижа, ибо он может установить в небе Запада мировой рекорд. Москва послала его в Париж для того, чтобы подкрепить замечательно организованную психологическую компанию».
«Тайное создание самолета „Антей“ и его неожиданное прибытие на выставку доказывает нам также, что в СССР техника сочетается с острым чувством рекламы».
«Ваш „Антей“ политически весит сегодня больше, чем весь американский военно-воздушный флот!»
А когда через час после прилета «Антея» возле аэродрома выставки грохнулся американский бомбардировщик «Хастлер», а через три дня в стоянку легковых автомобилей врезался и сгорел вместе с автомашинами итальянский истребитель, акции советского гиганта поднялись еще выше.
Французы простукивали стенки «Антея»: из дерева они или металлические?
Богатый фермер расспрашивал: «Сколько баранов войдет в самолет? Как переносят они воздушные путешествия?»
— Не скрывайте, — домогался ответа какой-то настырный репортер, — ваш самолет имеет и военное значение?
Антонов улыбнулся, взял в руки бутылку с лимонадом:
— А этот предмет, по-вашему, имеет военное значение?
— Что вы, конечно, нет! Кока-кола…
— Вот вы и ошиблись. В годы войны партизаны широко пользовались в борьбе с немецкими танками такими бутылками, заполняя их бензином вместо лимонада.
Пораженная размерами нашего воздушного гиганта, газета «Юманите» писала:
«Корабль ожидали увидеть чудовищным, бесформенным, пузатым, а увидели его в конце посадочной полосы элегантным и „породистым“, касающимся земли очень мягко, без малейшей тряски… Он прекрасен, этот гигант!..
Среди зрителей был человек, имя которого делает честь его стране и истории авиации… Это Олег Антонов».
Что думал в те яркие мгновения своего звездного часа Олег Константинович Антонов, читая лестные строки из французской газеты?
Насчет элегантности «породистого» самолета французы были правы — Генеральный всегда утверждал, что «некрасивый самолет не полетит». «Антей» следует этим правилам — он красив.
Какие картины проплывали перед глазами конструктора, когда он видел подлинное торжество своего крылатого детища?
Может быть, далекие события детства? Саратов… «Жареный холм», со склонов которого впервые соскользнул созданный ребенком Олегом планер, под ласково-наивным названием «Голубь». А может быть, первая встреча с легендарным летчиком Валерием Чкаловым — инструктором Ленинградского планерного кружка энтузиастов «Парящий полет»? Или вспоминалась ему совместная работа с Сергеем Королевым во время всесоюзных планерных слетов в Коктебеле, возле драконовидного хребта Карадаг. Хотя, может быть, он вспоминал совсем другое, более близкое. Ту незабываемую ночь, когда он, внезапно проснувшись, шарил руками по столику в поисках карандаша и бумаги. Ведь именно тогда он зарисовал хвостовое оперение «Антея», которое само зримо явилось ему во сне после бесплодных двухнедельных поисков.