– Зато понятно, почему все следы как в воду канули. Жрецы Хортаса умеют маскироваться, – ответил Токрис.

  – А что в ней хоть должно быть? – спросила я. – Ну интересно же, зачем она понадобилась балахонникам, – пояснила в ответ на недоуменные взгляды.

  – Видишь ли... Что конкретно лежит внутри никто не знает. Известно лишь, что это может послужить ключом к местонахождению Сердца Йегэлскера.

  – Сердца кого?

  – Йегэлскера. Это очень сильный, можно сказать легендарный артефакт Порядка. Историю его первого появления и последующих использований рассказывать долго, скажу лишь, что хаотические эманации он блокирует практически полностью. Хоть в центр прорыва Хаоса с ним иди, ничего с тобой не случиться.

  – А зачем он тогда поклонникам Хаоса, – недоуменно интересуясь, в последнюю секунду глотая почти сорвавшее с языка «нафига». Не хватало еще на такой мелочи попалиться.

  – Одним из побочных свойств Сердца Йегэлскера является способность аккумулировать энергию. Можно сказать, это мощнейший накопитель очень небольших размеров. Причем быстрее всего он энергию накапливает именно в местах с высоким уровнем Хаоса. Собственно, поэтому Сердце и было спрятано. В случае необходимости, при помощи ключа, – граф указал на шкатулку, – хранитель мог легко найти артефакт, и передать его очередному носителю. Но когда шкатулка была украдена, Сердце стало не доступно. Ведь открыть ее могут только женщины нашего рода.

  – Все равно непонятно, – пожимает плечами Релла. – Энергия, конечно накапливается, но не очень быстро. Да и использовать Сердце как накопитель может только тот, кому это позволит хранитель артефакта.

  – Солнце мое, а зачем они, по-твоему, тебя похищали? – хмыкаю я. – Если бы только крови на крышку капнуть, так проще тебя где-нибудь «случайно» оцарапать, чем всю эту катавасию с похищением заводить.

  – Они что, рассчитывали, что я им добровольно открою доступ к Сердцу?

  – Релла, поверь, убеждать они умеют, – меня невольно передергивает. – Я не рассказала, как открыть шкатулку, только потому что сама ничего об этом не знала. А потом меня в межреальность выбросило. И то до сих пор в дрожь бросает.

  – Позже поделитесь впечатлениями, – перебивает меня Токрис. – Я думаю, раз уже шкатулка оказалась у нас в руках, надо ее открыть. В свете последних событий нам очень пригодиться артефакт, способный блокировать эманации Хаоса. Есть у меня плохие предчувствия...

  – Согласен, – кивает граф. – Релла, будь добра, – указывает он на шкатулку.

  Релла согласно наклоняет голову, просит у Лаэрта кинжал и, слегка скривившись, прокалывает палец. Потом возвращает кинжал владельцу, и аккуратно капает кровью на крышу шкатулки. Я с интересом наблюдаю за эффектом, ожидая, что шкатулка откроется, или хотя бы проявиться замок. Ничего подобного. Вместо этого на крышке проступает вязь букв, складывающаяся в четверостишие (ну, теперь понятно, почему герб так мало места занимал). Релла наклоняется и зачитывает:

  Того, что справа – напои кровавой жертвой

  Что страсть и злобу усмиряет

  А левого омой водой бесцветной

  У девы чистой по щеке что вниз стекает

  – Мда... Справа от чего? – спрашивает один из шороховцев, присутствующих в кабинете (забыла, как его зовут).

  – Скорее всего, имеется в виду правый дракон на гербе, – задумчиво произнес Рэйсмус ар Маран. – Недаром они столь рельефные.

  – Ну, насчет белого все понятно, – стекать по щекам «чистой девы» могут только слезы, так что его нужно смочить слезами девственницы. А вот что за кровавая жертва, «что страсть и злобу усмиряет?» – спросил Л'Эйкэр.

  – Здесь возможны два варианты, – пожевал губами Шиан. – Первый – это просто добровольное кровопускание, наподобие ритуального примирения двух кровников. Второй – это кровь мероала, она обладает очень сильным успокоительным эффектом.

  – А может это вообще аллегория – возразила Фирелла. – Здесь сказано «напои», а известно, что драконы перед брачным полет не едят мяса, а только пьют кровь, причем чаще всего это кровь горных антилоп.

  – В любом случае, это не проблема. Добровольца на кровопускание найдем, вон у тебя как раз палец проколот, кровь мероала есть у меня в лаборатории, да и с горными антилопами что-нибудь придумаем. Вот где взять слезы девственницы? Их же в столице и окрестностях днем со «светляком» не найдешь.

  – А что, слезы какой-нибудь девочки лет десяти не подойдут? – удивилась я. – Не думаю, что она уже потеряет невинность к этому времени.

  – В том-то и дело, что нет. Здесь написано «девы», а девой можно считаться только после встречи своей семнадцатой весны. В столице найти подобную девушку невозможно, да и в окрестностях не намного легче. Можно, конечно, среди магичек поискать, у них нравы более строгие, но не хотелось бы привлекать внимание. Потом ведь не отвяжешься. Вот если бы кое-кто – тут граф бросил выразительный взгляд на смутившуюся Фиреллу – не крутил романы с красивыми гвардейцами, то никаких бы проблем не возникло.

  – Ну... если надо, я могу поплакать, – предложила я.

  – Ты девственница? – удивляется Шиан.

  – Ну.. да, – я слегка краснею. – Сами же сказали, что у магов более строгие нравы!

  – Да, но обычно на красивых девушек это мало распространяется, – пожимает плечами Шиан. – Но, раз уж ты подходишь под все требования, эта проблема отпадает. Единственное, поплакать придется как следует, пары слезинок будет явно недостаточно. Сейчас выдам тебе пузырек, и можешь начинать.

  – Э-э-э... Тебе что-нибудь нужно? – осторожно спрашивает Лаэрт.

  – Ага. Лук дайте.

  – Лук?!

  – Да не боевой, обычный. Не плачется мне по заказу, придется над луком дышать...

  – А-а-а, – несколько успокоено протягивает парень и встает. – Ну, пойдем, на кухне попросим, что ли...

  Я тяжело вздыхаю и отправляюсь за луком и пробиркой. И зачем я, спрашивается, вызвалась?

*   *   *

  Скрипнула приоткрытая дверь, заглянувший в комнату Файлар оценил количество жидкости в пузырьке и одарил меня сочувствующим взглядом. Мой ответный взгляд был не менее выразительным, зато гораздо более раздраженным. Местный лук оказался на редкость злым, но, несмотря на то, что слезы катились градом, склянка наполнялась крайне медленно. Так что у меня опухли глаза, появился насморк и разболелась голова. Естественно, настроения мне это не улучшало. Еще шатаются тут всякие сочувствующие через каждые пять минут... Одно утешение, что Реллу Шиан взял в оборот, подгоняя ее проколотый палец под какой-то там ритуал «усмиряющий страсть и злобу», так что хотя бы она здесь не маячила. Я шмыгнула носом, по щеке покатилось еще несколько слезинок. Единственной причиной, по которой я еще не пошла ругаться с Шианом, был специальный амулет, который не давал «напрасно растрачиваться ценному ингредиенту», переправляя слезы прямо в колбочку. Иначе тут можно было бы неделю рыдать. Я с ненавистью покосилась на половинку луковицы, и обреченно поднесла ее поближе к носу. Резкий запах немедленно вызвал новую порцию слез. У-у-у-у, когда же это кончится... Кстати, здешний лук порядком отличался от земного. Он был почти в полтора раза крупнее и насыщенно-бордового цвета. А уж запах... Дверь снова распахнулась, являя моему сердитому взгляду чем-то довольного Шиана.

  – Я думаю, такого количества пока достаточно, – сказал он, на глазок оценив уровень жидкости в склянке.

  Я с неимоверным облегчением отодвинулась от стола с луком, бросила амулет и высморкалась. Шиан бережно закупорил пузырек, и, посмотрев на меня, мягко провел рукой перед лицом. Мне сразу же полегчало. Исчезла заложенность носа, да и глаза больше не наводили на мысли о родстве с азиатскими народами.

  – Спасибо, тем Шиан, – искренне поблагодарила я.

  – Да не за что, – пожал плечами он. – Поставщицу ценного ингредиента надо холить и лелеять.

  – Что, неужели слезы девственниц до сих пор используются в алхимии? – искренне удивилась я. Честно говоря, считала условия типа «три волоса праведника смешать со слюной прелюбодейки» изощренным издевательством.