— Жаль, что Гленн сейчас не может приехать и остаться у нас хотя бы на пару недель, — проговорила тетя Хетти, затем открыла задвижку на двери и выглянула.

Замок на двери был крепкий, сравнительно новый — тетя Дороти серьезно относилась к безопасности. И тут я заметила кое-что странное. Дверь была на удивление чистой. Странно, почему это она так отмыта — гораздо чище остальных дверей? У меня не было никаких догадок на этот счет, и я ничего не сказала тете.

— А ты была внизу, в подвалах?

— Нет, у меня нет фонарика, а мне не хочется сломать себе шею. Какой смысл туда идти, если ничего там не удивишь? Кстати, надо будет об этом подумать. Подвалы идут и под новой частью дома, и к ним ведет еще одна дверь, она под лестницей. Но Дороти всегда держала ее на замке, и я пока еще не нашла, какой ключ к ней подходит. Если подвалы окажутся сухими, там можно будет держать провизию и припасы.

Значит, я была права — в подвал ведут две двери. Но пока Гленн не приедет к нам, нет смысла их исследовать. А мне тем временем лучше воспользоваться солнечной погодой и писать с натуры.

Трегован — типичная корнуолльская деревушка. Главная улица идет вдоль моря, пара узких дорожек взбирается вверх на крутой холм. Домики теснятся близко друг к другу, нависая один над другим, и соломенные крыши золотятся на солнце. Когда-то здесь был оживленный рыбачий порт, но теперь в крошечную бухту редко заходят лодки, почти все деревенские жители работают в Сент-Ивз или в Пензансе. Здесь в какую сторону ни посмотри — готовая картина. Я поставила мольберт рядом с почтой, откуда открывался чудесный вид на старую церковь. Едва я приступила к работе, как из боковой двери дома, принадлежащего миссис Харрис, неторопливой походкой вышел Джонатан Пинарт.

— Я уже два часа тружусь в поте лица, а вы только садитесь за работу.

— А почему вы считаете, что я работаю, только когда вы рядом?

— Да, это интересный вопрос. Почему так все время получается?

— Оставьте меня в покое.

— Ваша тетя сочла бы этот ответ невежливым. — Веселая усмешка заиграла у него на губах. Мне захотелось бросить в него кистью. — А Бейтс опять уехал в Фоуи. Его тетушка чувствует себя лучше. Он такой обязательный племянник. Только не понимаю — почему он не найдет себе там работу. Тогда не приходилось бы ездить взад и вперед.

— Может быть, ему здесь больше нравится.

— Да, возможно, вы правы.

Он больше не успел ничего рассказать, потому что из трактира «Голова короля» вышла Джиллиан Стоуи. Если правда, что старый Стоуи хотел поскорее выдать дочь замуж, чтобы ее не постигла участь горше смерти, — то я его очень понимаю. Назвать эту девицу чувственной или манящей — значило не сказать ничего. У нее были роскошные темно-рыжие волосы, а фигура такая, что отлично смотрелась бы на обложке журнала только для мужчин. День был теплый, и на девушке было зеленое летнее платье, которое ладно охватывало ее стройную фигурку. Нежный цвет лица напоминал мед и розы. Я сразу почувствовала себя дурнушкой — с моими длинными костлявыми ногами, затянутыми в джинсы, в которые была заправлена красная полотняная рубаха. Джиллиан направилась к нам, сильно раскачивая бедрами.

— Доброе утро, миссис Лэнгдон. Можно мне посмотреть?

Поскольку она уже смотрела на слегка намеченные очертания берега, мне ничего не оставалось, как кивнуть. Джиллиан перевела взгляд на Джонатана Пинарта и чуть опустила длинные ресницы. О нет, мамаша Харрис напрасно беспокоится за своего Вилли — эта девочка будет искать добычу покрупнее. Да и старому Стоуи, пожалуй, тоже не стоило сильно за нее переживать. Эта девица способна вскружить голову любому мужчине, но я была уверена на сто процентов, что она не позволит ничего лишнего, пока на пальце у нее не будет толстого обручального кольца. Не такая уж она простушка, эта деревенская девочка!

— Смотрите, пожалуйста, если хотите, — добавила я через некоторое время, зачем-то смешивая на палитре несколько красок. Почему они не могут оставить меня в покое и дать поработать?

Видимо, Джонатан Пинарт прочел мои мысли.

— Идем, Джиллиан, думаю, мы мешаем. Пойдем прогуляемся. — Он одарил меня очаровательной улыбкой. — Не согласитесь ли зайти к нам выпить чаю на скорую руку, когда мы вернемся?

— Нет, спасибо. Мне надо работать.

Они пошли вместе по дороге, и я видела, как Джиллиан соблазнительно покачивает бедрами. Я счистила с палитры густую мешанину красок и принялась за работу. Какая я гадкая, несносная злючка, думала я. Ревновать к девочке, которой всего двадцать один год, да еще такой красавице! Если бы я имела хоть каплю здравого смысла, то попросила бы ее позировать мне. Мне что-то расхотелось работать. Я знала, что злюсь из ревности, и сердилась на себя за это. Дело было даже не в ее красоте. Я знала, что на самом деле она еще наивный ребенок, но при всей своей наивности не сделала бы тех ошибок, которые натворила я. Господи, зачем я опять ворошу прошлое? Я постаралась ни о чем больше не думать и сосредоточиться на пейзаже. Мне это удалось, и скоро я забыла обо всем на свете. Когда Джонатан с Джиллиан вернулись с прогулки, он сел поодаль, около трактира «Голова короля», а Джиллиан подошла взглянуть на мою работу.

— Красиво получается.

Я подняла голову, ожидая увидеть в ее глазах притворную лесть, но в них было детское восхищение. Мне стало стыдно.

— Пока еще не очень, нужно многое доделать.

— По-моему, очень здорово. Я сама так не умею, могу только стоять за стойкой бара и помогать маме по хозяйству. Наверное, так чудесно, когда делаешь что-нибудь творческое.

Я вспомнила, как недавно позавидовала ей, и улыбнулась.

— С твоей внешностью тебе не о чем волноваться.

Ее серые глаза наполнились слезами.

— А что толку быть красивой? — Она сказала это без тени тщеславия, как о простом известном факте. — Это ничего не дает, и к тому же скоро проходит.

Джонатан сидел возле трактира, облокотившись на стену и закрыв глаза, вытянув вперед длинные ноги. Не из-за него ли Джиллиан так хочется быть умной? Самодовольный, наглый, вездесущий газетчик! Я уже не испытывала к ней зависти — только сочувствие. Какие же мы, женщины, глупые!

Глава 3

В тот же день я поехала покататься. Моя маленькая машина подпрыгивала на ухабистой дороге, словно радуясь солнечному дню. Я же внимательно смотрела по сторонам, старясь найти красивый вид для очередной картины. Но то, что я видела, не вызывало у меня вдохновения. Вскоре я поняла, что дело совсем не в пейзажах — я была рассеянна, и в голове моей кружился рой разных мыслей. Неожиданное огорчение на красивом личике Джиллиан. Бедняжка, неужели она решила, что если бы у нее была хотя бы такая крупица таланта, как у меня, Джонатан влюбился бы в нее? Может быть, так и случилось бы, только я в этом сомневалась. Он был из той породы, которые любят покрасоваться своим обаянием и расточают его направо и налево. Неужели теперь, в таком зрелом возрасте, моя тетя сможет наконец осуществить свою заветную мечту? Обычно люди, выйдя на пенсию, отдыхают и радуются жизни, а моя тетя все хочет затеять что-нибудь новое. Мечтает ли Джонатан Пинарт стать знаменитым писателем?

Временами мысли мои возвращались к тете Дороти. Если в последние годы жизни дядя ничего не писал и при этом получал крошечные проценты от издательства, то откуда у них были деньги на ту роскошную жизнь, которую они вели? Тетя Хетти всегда без особых оснований считала, что он заработал на своих книгах состояние, потому что люди вообще склонны думать, будто писатели зарабатывают кучу денег. Я и сама так полагала, пока не познакомилась в Лондоне с несколькими писателями! Я была знакома с одной такой женщиной, и она мне говорила, что получает меньше, чем штатная машинистка, хотя трудится в полную силу. Наверное, каждый писатель втайне мечтает, что когда-нибудь напишет бестселлер или по его книге снимут фильм и он станет жить безбедно.