— Я купила его в Лондоне для Дианы, — гордо проговорила Сисси, протягивая длинное переливающееся платье изумрудного цвета с открытым верхом. — Но, я думаю, что тебе оно нужнее.

— У меня плохое предчувствие, — пробормотала Эмма.

Полчаса спустя Эмма пристально разглядывала себя в зеркале.

— Здорово, — прошептала она, не веря своим глазам. Платье облегало, словно вторая кожа. Эмма и не подозревала раньше, что у нее такая красивая фигура. Темные волосы были зачесаны наверх и падали на высокий лоб. На скорую руку сделанный макияж подчеркивал сияющие зеленые глаза, все еще немного опухшие. На шее сверкало изумрудное ожерелье (из шкатулки Сисси). Эмма казалась выше ростом — «лодочки» на высоких каблуках скрывало длинное платье. «Да, эта длина отлично подошла бы для сестры», — отметила про себя Эмма и принялась рассматривать себя со спины.

— Ты выглядишь красивой, милая, — услышала она скрипучий голос Сисси. — Просто восхитительно.

— Ладно, — Эмма облегченно вздохнула, — пойдем.

Сисси отпустила платье, которое она придерживала сзади. Эмма простонала — вместо второй кожи оказался блестящий балахон.

— Я говорила тебе! Диана намного… больше меня.

— О, бедная, голубушка. Какая я простофиля, — сказала Сисси, критически осмотрела фигуру Эммы и нырнула в ванную. Торжествующе размахивая пачкой носовых платков, она подошла к молодой женщине.

— Остановись! — прокричала Эмма и замахала рукой. — Я не позволю начинять себя, как рождественского гуся! — она повернулась к зеркалу, посмотрела на себя с одной стороны, с другой, подняла руки. Платье еле держалось на груди, готовое соскочить при малейшем движении.

— Я не могу идти, — зло пробормотала мисс Маклин.

— Чепуха. Возьми носовой платок. Никто и не заметит. Бывало, я помогала твоим сестрам.

— Не надо, Сисси, — Эмма поджала губы. — У тебя есть нитка с иголкой?

— Разумеется, голубушка. Это классное место! Здесь есть набор для шитья, он там, в ванной, — махнула рукой Сисси и скептически нахмурилась. — Что ты собираешься делать? Сделай себе подкладки. На платок.

— Ты прекратишь мне подсовывать эти фальшивки? Я ушью его по бокам. Под руками никто и не заметит отвратительные стежки, а платье будет сидеть на мне, как влитое.

Эмма едва успела закончить неровный, но прочный шов, как раздался стук в дверь. Эмма забежала в ванную. Услышав голос Эдама, ворковавшего что-то Сисси, она только сейчас почувствовала, как соскучилась по нему. Снова нахлынули горькие воспоминания.

— Прекрати, — приказала себе Эмма. — Должен быть какой-то выход. Должен быть!

Надев платье, она дотянулась до молнии на спине, но замок не поддавался — слишком большой шов получился. Выдохнув, Эмма все-таки застегнула платье, помня о том, что теперь нельзя глубоко дышать. Ей не хотелось во время бального танца выскочить из этого роскошного наряда.

Еще раз окинув себя взглядом, Эмма решительно отворила дверь ванной. Эдам сидел в кресле напротив Сисси, играющей коричневым веером с золотой каймой. С энергией профессиональной кокетки нестареющая леди шутливо стукнула опахалом по пальцам Эдама и наигранно произнесла:

— Ты милый.

— Эмма! — мистер Дэниелз вскочил с кресла. — Ты выглядишь… замечательно!

— Ты тоже не так уж плох, — оценила Эмма. Начиная с прически и кончая начищенными ботинками, внешний вид Эдама был безукоризненным. Казалось, молодой джентльмен только что сошел с обложки модного журнала. Увидев благодарную зрительницу, Эдам, отставив ногу назад, вскинул голову и ухватил за лацканы свой черный атласный смокинг. Эмма захихикала. — Ни дать ни взять — герой-любовник. Сколько вы разбили сердец, мистер Дэниелз?

— Кто? Я?

— Чувствую, что и меня ждет та же участь, мой дорогой, — проскрипела Сисси.

— Нет, леди. Это мое сердце разбилось вдребезги от вашего малейшего… э… пренебрежения, — Эдам приложил руку к груди и поклонился Сисси, та взвизгнула от удовольствия. — А теперь — разрешите сопроводить двух восхитительных леди на обед.

— Разрешаем, дорогой, — Сисси восторженно приняла руку Эдама и оглянулась. — Эмма, голубушка, пойдем. Там будет чертовски много развлечений. Все лучше, чем сидеть и пялиться на стены.

Со страдальческой улыбкой Эмма взяла под руку Эдама, и они величаво прошествовали к лифту. Слушая болтовню Сисси и льстивые реплики Эдама, мисс Маклин чувствовала, что волнение охватывает ее все больше и больше. Когда двери лифта раздвинулись, выпуская пассажиров, Эмму слегка подташнивало, и она проклинала старую подружку за то, что ей удалось вытащить ее из номера.

Швейцар забрал у них пригласительные билеты и предложил пройти в фойе, отделанное красным бархатом. По залу прогуливались светские дамы со своими кавалерами, тут и там носились шустрые официанты с бокалами шампанского. «Еще никогда мне не приходилось бывать в столь блестящем обществе, — заключила Эмма. — Будто из романа Джудит Кранц».

— Будь мужественной, крошка, — шепотом подбадривал ее Эдам. В знак благодарности Эмма улыбнулась, он подмигнул ей, и они подошли к величавой хозяйке вечера.

Через двадцать минут лицо Эммы болело от постоянных улыбок. К счастью, Сисси говорила за троих, а мисс Маклин и Эдам служили просто рамкой на портрете новой королевы бала. Эта роль была знакома Эмме, и она немного расслабилась. Когда в очередной раз Сисси приветствовала кого-то через весь зал, молодая леди воспользовалась моментом, проскользнула в фойе и устроилась в кресле за огромной пальмой. «Теперь меня почти никто не видит, зато я вижу всех», — с облегчением подумала Эмма, наблюдая, как толпа медленно перетекает из фойе в танцевальный зал. За прозрачными стенами вращающегося ресторана проплывали яркие картины вечернего Сент-Луиса.

Сзади открылся лифт, и шумная компания прибывших гостей заполнила фойе. «Жаль, что я не на бейсбольной игре», — подумала Эмма, потирая ноющие виски.

В это время Макс стоял внизу, на первом этаже отеля. Он в сотый раз поправлял галстук-бабочку, который, казалось, когда-нибудь задушит своего хозяина. «Господи, скинуть бы этот чертов смокинг. Что может быть лучше малиновой куртки фаната бейсбола, да горячих колбасок с кислой капустой… И рука Эммы в моей… Неужели я уже тогда, на стадионе, любил ее?» — спрашивал себя Макс и не мог согласиться.

— Лифт спускается, герр Морган.

— Спасибо, Бенно, — Макс откашлялся и потянул галстук. — Когда мы найдем Эмму, возвращайся в машину. Надеюсь, я скоро спущусь, — отдал распоряжение Морган и подумал: «Если она примет мои извинения».

— Да, сэр.

Переступая с ноги на ногу, Макс слушал голоса вокруг него. Машинально он расправил плечи. Никакие сомнения не должны помешать выполнить задуманное. Если сам себе не мог простить эту дикую выходку, то, может, Эмма простит его.

Или не простит?

«Прекрати! — сказал Макс самому себе. — Нервничаю, потому что не спал прошлой ночью. Эмма права, все, что я говорил, — это чепуха и ложь. Я мог обмануть себя, но не ее. Боже, как я обидел девушку… Девушку, доверявшуюся мне, дураку. Теперь она мне не поверит. Эмма такая светлая, чистая, а я… Как я мог…»

Двери с шумом раздвинулись, и Макс решительно шагнул вперед.

— Наверх, герр Морган?

— Да, Бенно. Отступать нельзя. Ни в коем случае нельзя.

… — Ага! Вот ты где, — Эдам возник из ниоткуда и протянул бокал искристого вина. «Один стакан шампанского не убьет меня», — решила Эмма и взяла бокал. Эдам сел рядом.

— Твоя подруга — поразительная женщина, — хмыкнул он. Сисси в окружении восхищенных мужчин устраивала великосветский прием, искусно играя веером. — Откуда она берет всю эту энергию?

— Если бы я знала, то давно была бы богатой, — нежно улыбнулась Эмма, сделала глоточек вина и сморщилась от незнакомого и неприятного вкуса.

— Она утомила меня, — пожаловался Эдам, отпив шампанского, взглянул на часы и принялся разглядывать бокал. — Как ты поживаешь? Только правду.