Но Миша закричал:

— Столкни меня!

И я его столкнул.

Когда я спустился вниз, был уже большой шум, и девчонки из нашего класса плакали. Девчонки — те сразу плачут. А я стоял и глядел на воду. Сначала появилась Мишина олимпийская шапка, а потом и он сам — один дядя тащил его за волосы. Миша был немножко белый и немножко не дышал. Но его схватили за руки и за ноги и выкачали из него чуть ли не бочку воды. Миша снова задышал и стал плеваться. Из ушей у него тоже вытекала вода. А этот дядька все ругал его не переставая.

Потом мы оделись, но пошли не домой, а в парк. Миша сказал, что до воскресенья ему не хочется на воду даже смотреть и что ему испортили рекорд: ведь это он нарочно сидел на дне, надо было засечь время, как долго он выдержит.

Когда мы были около дома, Миша сказал:

— Твой отец хорошо плавает. Не мог бы он в воскресенье начать с нами курс плавания? Нам нельзя больше терять ни одного дня: Олимпийские игры будут уже через каких-то четыре-пять лет.

Я обрадовался. Потом Миша сказал:

— Ты не бойся. Я постараюсь, чтобы тебя тоже взяли на Олимпийские игры. А прыгать больше не будем: у тебя слабая голова, закружится.

Такого товарища, как Миша, нет ни у кого на свете!

Я прекрасно помню, как в школе мы учили о меридианах и параллелях; помню, долго мы не могли понять, что же это такое, и все спрашивали учителя: кто да кто эти меридианы на земной шар рисует? Особенно нам хотелось знать, как долго этот человек идет от Северного полюса до Южного и чем выводит меридианы. Ведь мелом же по вечному льду рисовать не будешь: белое на белом незаметно. Да и по морю мелом не проведешь: мел в воде растворяется. Учитель нам объяснил тогда, что меридианы никто на земной шар не наносит, что это только воображаемые линии, существующие в нашем представлении, но мы этого никак не могли понять. На всех атласах они почему-то были нарисованы. Вот мы и считали, что учитель ошибся.

Целое лето мы с Мишей отыскивали следы нарисованных меридианов на земле. Но не обнаружили ни одного. И только было мы уже начали думать, что учитель прав, как вдруг произошло невиданное событие — в Индржиховом Градце мы совершенно случайно нашли на земле настоящий меридиан!

Индржихов Градец — это город в Южной Чехии. «Индржих» — вообще-то мальчишеское имя, и, наверно, этот город был назван по имени своего хозяина ещё в те времена, когда у городов были хозяева. А «Градец» — это значит, «маленький град», маленький кремль, замок. Ещё и сейчас там осталось от него несколько стен.

В Индржиховом Градце мы оказались вовсе не для того, чтобы искать там меридиан. Мы просто поехали туда к своим друзьям. Наша школа дружит с Градецкой школой, вот они нас и пригласили.

На вокзале в Градце было темно и шумно. Каждого из нас встречал товарищ, и все выкрикивали имена своих друзей, чтобы как-нибудь не ошибиться. Индржихов Градец нам сразу очень понравился.

Когда мы шли с вокзала, на небе светили месяц, Большая Медведица и созвездие Козерога. А когда мы посмотрели вниз, то увидели точно такой же месяц и Большую Медведицу, как и на небе. Конечно, на земле небесных тел на самом-то деле не было, это просто они отражались в воде — ведь в Градце сплошные озёра.

Самое большое озеро, в котором мы заметили и месяц, и Большую Медведицу, и созвездие Козерога, называется Вайгар, и простирается оно почти до самой площади. А все остальные озера называются прудами, потому что в них разводят рыбу.

Потом нас ребята разобрали по своим домам, где мы умылись и наелись.

Все они жили с родителями и родственниками.

Я попал к мальчику, отец которого был офицером, а Миша — в семью рыбаков. Моего товарища зовут Томаш Правечек, а Мишиного — Иво Горный.

В Градце нам было очень хорошо. Я жил военной жизнью, а Миша — рыбацкой. Это нам очень нравилось.

Однажды шли мы с Томашем и его отцом в город, и я первым заметил на мостовой полоску, выложенную темными камнями.

— Это меридиан, — сказал отец Томаша, — он проходит точно через замок.

Они хотели было пойти дальше, но я вернулся и побежал к озеру Вайгар за Мишей. Они побежали вслед за мной.

Миша в это время садился в лодку, и я испугался, что он уплывет, и стал кричать ему изо всех сил:

— Миша, Миша, я нашел меридиан!

Потом мы все вместе снова бежали к башне и там пробыли уже до самого вечера: нам не хотелось отходить от меридиана. «Вот, наверно, Канторис с Червенкой лопнут от зависти, когда мы им обо всем расскажем!» — думали мы. Ведь меридиана не видел еще никто из нашего класса. Даже никто изо всей школы! Наконец мы проголодались и купили себе «эскимо». Потом снова вернулись на меридиан. И вдруг Миша почувствовал, что наш меридиан немножко приподнимается. У него закружилась голова и начало выворачивать желудок.

И мне тоже сначала показалось, что с меридианом не все в порядке. Но голова у меня не кружилась, и тогда я сказал Мише:

— Скорей всего, тебе плохо от мороженого.

Но Миша разозлился:

— Ишь ты, какой умный! Я съел как-то десять штук мороженых, и то мне ничего не было! И чтоб от каких-то «эскимо» вдруг стало плохо! Нет, наверняка дело здесь в меридиане. Да я даже рад, что это чувствую. По крайней мере, теперь мы сами знаем, как быстро кружится земной шар.

Потом нам пришлось все-таки сойти с меридиана, чтобы Миши совсем не замоталась голова. Пришлось даже уйти, потому что пришла мать Иво и стала сердиться.

Мы ходили на наш меридиан каждый день и проводили там все время.

Наконец-то нам посчастливилось этот меридиан найти, хотя мы его совсем и не искали.

Но тут встает вопрос: раз есть меридиан в Градце, то почему б ему не быть и у нас в Братиславе?

И вот, когда мы стали собираться домой, Томаш мне сказал по секрету, что он готовит мне сюрприз. Я сгорал от любопытства: что же такое он придумал? И он не выдержал, признался, что собирается пораньше утром отмонтировать от мостовой половину меридиана и дать мне с собой.

Я страшно обрадовался.

Мы тут же стали договариваться, во сколько утром встанем. Решили пойти вместе. Но вдруг вмешался отец Томаша и сказал:

— Мне кажется, ребята, что это ненужная затея. Вам не удастся этого сделать.

Мы испугались, но отец продолжал:

— Вы бы, конечно, могли оторвать половину. Но представьте себе, что ни с того ни с сего на земном шаре на один меридиан станет больше. Зачем тогда все атласы? Придется их тогда повыбросить, потому что ведь в них этот меридиан не обозначен. Мы задумались, и Томаш сказал:

— Ну и что ж? Атласы можно будет переделать.

Но мы не подумали о том, что значит переделать несколько миллионов атласов.

Пришлось нам отказаться от нашего намерения.

И тогда Томаш дал мне в подарок резиновые ласты и подводные очки, в которых можно погружаться в воду.

Я очень обрадовался и сказал:

— Томаш, вот когда ты приедешь к нам, мы будем нырять с берега Дуная, потому что у нас в Братиславе — Дунай.

Потом мы пошли спать и договорились считать меридиан нашим общим и Дунай тоже общим. Ведь мы же товарищи и должны всем делиться, ну, а что разделить нельзя, пусть тогда это будет общим.