Поначалу за столом беседа не клеилась, но после нескольких рюмок, которые Круз почему-то закусывал соленым огурцом и черными сухарями, разговор оживился. Адмирал припоминал разные случаи. Не преминул рассказать про сражение у острова Хиос с турецкой эскадрой. Тогда он командовал флагманским кораблем «Евстафий».
— Начальствовал у нас в ту пору незабвенный Григорий Андреевич Спиридов, светлая ему память. — Круз перекрестился: — Отдал душу богу три года тому назад.
Круз налил себе рюмку, все последовали его примеру:
— За упокой души его. — Круз опрокинул рюмку и продолжал: — Атаковали мы турка вопреки линейной тактике, с ходу, без перестроения. Подошли к турецкому флагману на пистолет и свалились на абордаж. Схватка была отчаянная. Турок воспламенился весь, огонь к нам перекинулся. Слава богу, ушел я спровадить адмирала да братца графа Алексея Орлова к шлюпке. Едва они отошли, к нам на крюйт-камеру [28]свалилась с пламенем грот-мачта от турка.
Круз перевел дыхание и продолжал:
— Спустя мгновение все вздыбилось на воздух, а дальше ничего не помню. Очнулся, меня матросики на обломок мачты втащили и плывут, а вокруг ад кромешный…
За столом притихли. Правда, сын адмирала, капитан 2-го ранга, позевывая, скучал, изредка прикладывался к рюмочке. Видимо, история эта ему была известна в деталях не меньше, чем отцу.
Вскоре разговор возобновился, и адмирал внезапно осклабился, глядя на Лисянского:
— А ведь я вас давно приметил, господин лейтенант, еще в бытность на «Подражиславе». А отгадайте, почему?
Лисянский-младший замялся, а Круз пояснил:
— Во-первых, когда списки на эскадру поступили, вы «за мичмана» из всех самым юным были, пятнадцати годков, припоминаю. А другое, больно кудри ваши привлекательны. Небось девицы за вами увиваются?
Все захохотали, а Юрий зарделся.
С тех пор с Крузом не встречались…
— Легок на помине, — сказал Александр Круз, — не далее как вчера тебя вспоминали.
— По какому случаю? — удивился Лисянский.
Но тут откуда ни возьмись появился Баскаков.
Круз развел руками, рассмеялся:
— Напасть сего дня, да и только. Один за другим, будто архангелы с неба сваливаются. Намедни и тебя припоминали в канцелярии адмирала.
— Чем я провинился перед адмиралом, Александр Александрович? — недоуменно спросил Баскаков.
Капитан 2-го ранга Круз загадочно улыбнулся:
— Вины и не значится, а повод был.
Лисянский непонимающе пожал плечами, теряясь в догадках.
— Айда в буфет, — предложил вдруг Баскаков, — там и разгадаем, что к чему, благо еще столики не все заняты.
Друзья устроились в дальнем углу, где им никто не мешал. Круз начал издалека:
— Нынче летом пришлось мне отводить партию матросов в Херсон в Адмиралтейство, и должен вам поведать, что на Черном море эскадра будет славней Балтийской. Начальник тамошний вице-адмирал Ушаков обучает экипажи по своей смекалке и турок там взнуздал.
Баскаков недоуменно посмотрел на друзей, к чему, мол, клонит, а Круз продолжал не смущаясь:
— Возвратился я из Херсона на прошлой неделе и прознал, что за этой самой смекалкой вас в англицкий флот отправят — уму-разуму набираться. Только чур, пока молчок.
Разговор оживился. Офицеры слышали ранее, что еще с царствования Петра Великого время от времени по соглашению с Британией достойных молодых офицеров посылали на практику в английский флот. Морские офицеры плавали на английских кораблях в Средиземном море, у берегов Северной Америки и Ост-Индии. Они участвовали в сражениях, набирались опыта океанских плаваний, сравнивали корабли России и Англии, корабельную службу, вбирали лучшее с пользой для Отечества. Последние десятилетия такие вояжи не практиковались — отношения с Англией были прохладные. Теперь же положение изменилось — монархи сблизились, почувствовав угрозу, надвигавшуюся от якобинской Франции. От Александра Круза собеседники узнали, что командующий представил для поездки Баскакова, Юрия Лисянского, Карташева, Крузенштерна и еще нескольких офицеров.
— Однако несколько лиц отобрали загодя там, — Круз показал пальцем на потолок, — Великого, Беринга…
Круз не досказал причину. В отношении Якова Беринга все понимали, что внук знаменитого мореплавателя пользовался расположением в Адмиралтейств-коллегии по заслугам своего деда. Но капитан-лейтенант Семен Великой остался загадкой. В корпус его определили позже всех, но через год вдруг забрали в Измайловский придворный полк. В войну появился мичманом на кораблях, участвовал в шведской кампании. В сражениях ничем себя не проявил, однако через полгода стал лейтенантом. Быструю карьеру объяснили тем, что Великой дважды привез императрице известия об одержанных победах — у Борезунда и под Выборгом. Но среди офицеров ходили и другие слухи. Всё прояснилось, когда офицеры поздно вечером вышли из Морского собрания и решили прогуляться. Стояла редкая для начала сентября теплая, безветренная погода. Присели на лавку в укромном уголке сквера возле Петровского оврага.
— Великой с младенческих лет взят был государыней на воспитание и всюду пользовался ее милостью и покровительством, — начал вполголоса Круз. — А все с того, — Круз оглянулся по сторонам, — что поговаривают, будто он внебрачный сын Павла Петровича, от его связи с княгиней Черторижской…
Александр Круз об английском вояже говорил правду. Минул месяц с небольшим, как Юрия Лисянского вызвали в канцелярию штаба эскадры и пожилой штабс-капитан объявил:
— Предписано Адмиралтейств-коллегией по высочайшему повелению отправить вас с другими офицерами в Лондон для дальнейшей службы волонтером в Английском флоте.
Слушая, Лисянский не мог сдержать радости. Десятки мыслей мгновенно пронеслись в голове. После разговора с Александром Крузом он ходил сам не свой, волнуясь и переживая. Казалось тогда, протяни руку — и совсем рядом то, о чем десять лет грезилось. А тут вот так, сразу…
— Надлежит вам, господин лейтенант, — сухо продолжал штабс-капитан, — сдать рапортом должность свою, получить довольствие на дорогу и экипировку. О времени и месте отправления справитесь в канцелярии штаба порта. — Он заглянул в какой-то документ. — Запомните, старшим в команде определен господин капитан-лейтенант Великой.
— Позвольте узнать, господин штабс-капитан, имена едущих офицеров, — попросил Лисянский.
— Извольте, — так же бесстрастно ответил офицер и опять взял со стола бумагу. — Капитан-лейтенант Семен Великой — старший команды, Михайло Поликути, Иван Крузенштерн, Михайло Баскаков, Константин Леонтьев, Иван Салтыков, Егор Лутохин, Аким Суханин, Аким Демьянов, Павел Рожнов, Павел Карташев, Конон Абернибесов, Яков Беринг…
Выйдя из канцелярии, Лисянский чуть не бегом направился к Баскакову. Тот жил неподалеку, но дома его не оказалось. На Галкиной улице его ждали Ананий и Баскаков. Они уже все знали.
— Ну, друга мои, до сей поры не верится, — сказал Юрий и тут же вдруг озабоченно обратился к Ананию: — Дел-то уйма. Мне без тебя, братец, не обойтись. И мундир заказать, и покупки сделать. Поезжай, любезный, в Петербург, — попросил он брата и вспомнил: — С батюшкой так и не повидаюсь, отписать надобно…
На другой день забежал к Курганову, тот посоветовал:
— Служба предстоит долгая, мысли и впечатления полезные — все не упомнишь. Заведи у себя каждодневную запись событий и замечаний. Потом сгодится.
— Я уже наказал Ананию привезти бумагу и побольше перьев из Петербурга, — ответил Лисянский удивленно-обрадованному Курганову.
Вечером, не откладывая, сел за письмо в Нежин.
«1793 октября 20-го дня.
Любезный батюшка, — начал он, — Ее императорскому Величеству угодно было указать избрать шестнадцать морских офицеров для служения волонтерами на англицком флоте. Почтенный мой начальник, адмирал Александр Иванович Круз, назначил меня в число оных, а потому спешу известить Вас о сем счастливом событии. Нам приказано отправиться в Англию в самоскорейшем времени, следовательно я из России к Вам писать не буду более, а прошу пожелать мне, при благословении Вашем, тех успехов, при которых я когда-нибудь мог быть полезным моему Отечеству. Прощайте», — закончил Лисянский.