От его рассказов мое настроение явно не улучшается, но парня не унять:

— Ни тебе противосемянных фильтров, ни денатурирующих ковриков. Местные стелют тряпку, намоченную уксусом, на пороге, чтоб семена на подошвах в дом не затащить. Вот и вся защита. Маски сами шьют. Противогазов нет, защитных костюмов нет, но это у простых людей. Тебе-то на базе выдадут и скафандр и огнемет. Ну не знаю, как ты это все таскать будешь — они же тяжеленные.

От нечего делать мы рассказываем про свою жизнь. Выясняется, что Света едет подзаработать на летних каникулах — стипендии катастрофически не хватает. Денис — диджей, развелся с женой, у него восьмимесячный ребенок, а в «белых скафандрах» он из-за нехватки адреналина. Мы говорим о детях, о бывших, о работе, о машинах, музыке и развлечениях.

— Как люди в провинции вообще живут? Что там делать? Только пить, — с важным видом изрекает Денис.

— На самом деле, и там есть, чем заняться, — возражаю я, вспоминая свою жизнь в маленьком городке с бывшим мужем. — Можно гулять, устраивать пикники, читать, рисовать, кататься на коньках, писать книги, заниматься спортом, выращивать цветы, начать какой-нибудь бизнес. А пьют — от духовной бедности, неразвитости.

Денис напрочь забывает о молоденькой Свете. Все внимание направлено на меня. Петя говорил, что я обладаю абсолютной сексуальностью. Это значит, воздействую на всех мужчин без исключения и даже на женщин. Да и мои двадцать пять не восемнадцать Светины. Я знаю себе цену и знаю, как сделать мужчину счастливым.

За окном уже очень темно. Я устала от разговоров и хочу в тишине прочувствовать, осознать все перемены, произошедшие в моей жизни. Говорю, что пора спать — завтра трудный день.

Удобно устраиваюсь на своей верхней полке, закрываюсь тонким одеялом. Даже уютно.

— А у нас могло бы что-нибудь получиться, — раздается у моего уха голос неугомонного Дениса.

— Возможно, — без энтузиазма отвечаю я, а про себя добавляю: «только не в этой жизни». — Спокойной ночи! Поворачиваюсь к стенке. Чух-чух, чух-чух, чух-чух. Поезд набирает скорость.

Денис помогает вынести сумку и навсегда исчезает из моей жизни. Его и Светина база дальше.

Лучи утреннего солнца облагораживают даже облупившиеся грязно-желтые стены вокзальчика. Я и еще девять человек стоим на платформе. Энергичный мужчина невысокого роста в белом защитном костюме представляется нашим инструктором и объясняет, как пользоваться противогазом. Дико хочется чашечку кофе.

— Там, где располагается наша база, маски уже не спасают, — бодро декламирует он. Я думаю, есть ли на базе душ, помыться бы с дороги.

В маленьком допотопном автобусе едем по центральной улице утопающего в борщевике Торопца. Редкие пешеходы идут прямо по асфальту. Под многочисленными слоями одежды, маской и очками, не видно женщина это или мужчина. Местами и асфальт вспучен корнями зеленых монстров. Стены старинных двухэтажных домиков и пятиэтажных хрущевок гладят сотни ядовитых листьев — лап. После ЖД — переезда инструктор приказывает надеть противогазы. По узкой грунтовке мы въезжаем в море борщевика, его стебли смачно хрустят под колесами.

Базой № 158 оказывается обычный ангар времен коммунизма, в котором сушили зерно или, может быть, сено. Вокруг этого исторического сооружения от борщевика расчищена узкая площадка. Нашу группу делят на мужчин и женщин — входы с разных сторон.

Проходная застелена денатурирующими коврами. Они обработаны специальным щелочным составом, вызывающим разрушение белковых структур в семенах борщевика. На потолках лампы, в свете которых семена мутантов выделяются темными точками на белых скафандрах. Почти сразу у входа аппарат, обрабатывающий защитные костюмы паром с химическими реагентами. Так что на себе семена в помещение не занесешь.

На этом, как оказалось, все новейшие достижения цивилизации заканчиваются. Высокая женщина с крючковатым носом, сменившая инструктора, проводит короткую ознакомительную экскурсию. Изогнутые дугой брови придают ее лицу злое, надменное выражение. Это старшая по бараку. Пол везде цементный, с потолка на длинных проводах свисают тусклые лампы.

Помещения отделяются друг от друга тонкими перегородками из оргалита. Столовая — несколько пластмассовых столов составлено буквой «П». Еду готовят на ржавых чугунках. Они же являются единственным источником тепла.

Нам показывают «раздевалку». Ряды пронумерованных индивидуальных шкафчиков, в которых хранятся скафандры и противогазы. Заглядываем в узкую каморку, гордо именуемую библиотекой. Пара полок с книгами, два кресла с протершейся обивкой и скособоченный старомодный диван.

— А что, телевизора нет? — робко спрашивает одна из новоприбывших. От взгляда, которым одаривает старшая по бараку, мы все начинаем чувствовать себя идиотами.

— Какой телевизор, деточки? Это вам не санаторий, а полевые условия.

После посещения туалета трепетная надежда на душ улетучивается. Вместо него — огромная бочка, каким-то непостижимым образом закрепленная на деревянных подпорках, из которой тянется шланг с распылителем на конце.

— Здесь мы моемся, — злорадно сообщает экскурсовод, смакуя выражение ужаса на наших лицах. — Банный день раз в неделю, по вечерам каждой выдается литр воды на умывание. Туалет — зловонная яма. Нет, здесь я точно не останусь.

— Спим здесь, — женщина с надменным лицом открывает очередную дверь в тонкой перегородке.

Нам дали час, чтобы разложить свои вещи, перекусить и отдохнуть после дороги. Я в полной растерянности сижу на одной из пятидесяти кроватей, расставленных в два ряда на расстоянии метра друг от друга. Кроме новеньких никого нет, наверное, все работают.

Звоню своей сменщице Ирине. От волнения и огорчения нажимаю не те кнопки. Но вот, наконец, Ира берет трубку. Я слышу родной шум кофе-машины. Глаза наполняются слезами. Моя сменщица в свойственной ей безапелляционной манере, с чувством собственного превосходства раздает команды барменам и официантам.

— Привет, Милька, как ты? Куда пошел? А мороженное? — неожиданно кричит Ирина. Я начинаю рассказывать о произошедшей путанице, о жутких условиях, в которых оказалась.

— Мужчина зашел пять минут назад, кто-нибудь даст ему меню?!..Да, ну дела, рассказывай дальше.

— А я, в общем-то, уже все рассказала.

— Ну, ты там держись. Не вешай нос. Я дяде позвоню, пусть разбирается с этой хренью. Не переживай, разрулим.

Нет, пожалуй, вещи разбирать я не буду. Все равно скоро отсюда уезжать.

— Девочки, завтракать! — раздается веселый голос из-за перегородки. Успокоенная, с заметно поднявшимся настроением устремляюсь на зов.

Меня предупреждали, что огнемет тяжелый, но что он такой тяжелый, я, конечно, не ожидала. Как перемещаться с этой штуковиной в плотном негнущемся скафандре? Впереди зеленая стена трехметрового борщевика. Смертоносное море раскинулось на многие километры.

Уже знакомый нам невысокого роста инструктор показывает, как обращаться с огнеметом. С непривычки я задыхаюсь в противогазе. Борюсь с инстинктивным желанием стянуть плотно прилегающую к коже липкую от пота резину. Инструктор объясняет, что выпускать пламя нужно только перед собой, чтобы не причинить вред другим.

— Конечно, скафандры огнеупорные, но, как известно, вода камень точит, как говорится, — посмеивается он. — Курсант Малявина, ну как Вы держите огнемет!? Так Вы точно кого-нибудь подпалите!

От неожиданности я вздрагиваю и вытягиваюсь по стойке смирно.

— Ваша задача на первые два дня приобрести навыки обращения с огнеметом и адаптироваться к работе с учетом специфической униформы. По-военному продолжает инструктор. — Сначала будете расчищать территорию вокруг базы, только после этого вас выпустят на вольные просторы, так сказать. Передвигаться нужно очень осторожно, по возможности без падений, во избежание нарушения целостности скафандра при повреждении металлическими колюще-режущими предметами. Чувствуется, дяденька наслаждается своей витиеватой речью.