— Вы были там. Вы могли поставить нас в известность и сэкономить нам время, — с горечью произнёс Малвани.

Фрэнк лишь пожал плечами.

— У меня с собой не было письма.

— Но девушку убили…

Я прервал Малвани, пока его ярость не сорвало их и так неохотное сотрудничество.

— Давай внимательнее взглянем на письмо.

Малвани сдержал гнев и сосредоточился на письме, адресованном главе «Таймс».

«Дорогой мистер Охс,

Это ваш шанс на самую крупную статью дня. Ваша работа? Что ж, вы должны опознать возможность, которую я готов вам предоставить. Я приготовил новое представление для сцены. На прошлой неделе я уже провёл прослушивание на главную женскую роль, и должен вас уверить — она прекрасна.

А свершится дебют её в пятницу в театре Гаррика.

Девушка не будет бояться сцены, ведь я очень деликатен.

Жизнь я создаю из смерти, подобно богу, и красоту, и

Дивное очарование, подобно скульптору, там, где их нет.

Если вы готовы — лицезрите моё произведение искусства!

Только лишь во имя прекрасного созидания».

Письмо было подписано

«Искренне ваш».

Письмо было не таким, как я ожидал, и у меня в голове крутились десятки вопросов. Только я их, естественно, не стану задавать прямо перед Зальцбургом. Придётся подождать, пока мы от него отделаемся.

— Вы заметили акростих[5]? «АД ЖДЁТ»?

Похоже, Алистер даже не заметил, что произнёс это вслух.

— Я бы сказал, что это аллюзия на Джека Потрошителя, который также писал в газеты, и пара его писем была подписана «Из ада», — ответил я, не задумываясь, и сразу же об этом пожалел.

Глаза Иры загорелись, а губы скривились в довольной усмешке.

— Тогда вы имеете дело с серийным убийцей, господа.

Ответ Алистера был холоден.

— В этом нет никакой логики, и я не стал бы делать такие выводы, поскольку нет никаких других сходств между смертью мисс Жермен этим утром и убийством проститутки в Уайтчепеле почти двадцать лет назад.

Я поразился, насколько красиво и профессионально Алистер пресёк подобные разговоры — Ира сразу запнулся и что-то в замешательстве забормотал.

— Зачем же автору письма — допустим, он и есть убийца, — заранее предупреждать «Таймс» о своих планах? — спросил Малвани.

— И особенно мистера Охса, — добавил Ира. — Автор явно знает имя главного человека.

Алистер нахмурился.

— Эта информация, если вы не в курсе, печатается в каждой газете, и её довольно просто найти. Но вот факт того, что он начал с личного обращения, может кое-что значить…

— Письмо было доставлено лично мистеру Охсу? — уточнил я.

— Только его секретарю, — ответил Фрэнк. — Когда он получает корреспонденцию, не подходящую мистеру Охсу, он перенаправляет её. Данное письмо он отдал мне, решив, что это розыгрыш.

— А вы кому-нибудь показывали это письмо? — я решил уточнить, какой путь прошло это письмо, и кто с ним ознакомился.

Фрэнк посмотрел на меня спокойно и без малейшей тревоги.

— Да. Мы с парнями на этаже долго над этим смеялись. А почему нет? Кто воспримет серьёзно сумасшедшего парня, который возомнил себя великим мастером с властью Господа бога?

Я понимал его точку зрения, но всё же решил добиться ясности.

— Значит, в то время вас ещё не обеспокоило это письмо? Вы не думали обратиться в полицию? Как мы сейчас понимаем, это письмо служило предупреждением о предстоящем убийстве.

— Не-а, — ухмыльнулся Фрэнк. — Мы решили, что оно написано каким-то сбрендившим из театральной среды, который решил написать что-то претенциозное, но не преуспел. Но, когда я услышал сегодня утром об убийстве в театре «Гаррик», я вспомнил про него. Я не был уверен, что письмо имеет отношение к этому преступлению, — снова пожал Фрэнк плечами. — Но это уже ваша работа, ведь так?

Получается, они виновны в игнорировании того, что теперь оказалось прямыми уликами. Но в «Таймс» не знали — пока не знали — о двух других письмах и о первом убийстве. Малвани был настроен так всё и сохранить, поэтому начал благодарить Иру Зальцбурга и Фрэнка за потраченное время.

— Мы ценим, что, в конце концов, вы нам позвонили. Дайте знать, если получите ещё что-нибудь подобное.

Голос Малвани был нарочито небрежным, когда он потянулся за письмом на голубой бумаге, чтобы спрятать его в карман. Но Ира твёрдо прижал бумагу пальцем в районе штампа с датой.

— Не так быстро, капитан.

Он улыбался, но в голосе было отчётливо слышно предупреждение.

Мы замерли. Никто не проронил ни слова.

— Я думаю, что это письмо важнее, чем вы хотите показать. Фактически, я могу поставить его на кон в игре. — Он рассмеялся неприятным, резким смехом. — А почему бы и нет? Я часто играю с теми парнями.

Он кивнул в сторону игроков в покер, которые до сих пор сражались за выигрыш. Затем Зальцбург наклонился к Малвани и добавил:

— И я никогда не проигрываю.

Не отпуская голубое письмо, он другой рукой открыл ящик стола и вытащил оттуда два листа бумаги. На одном была напечатанная на машинке копия письма, а на другом — его фотография.

И лишь после того, как он положил оба листа бумаги на стол, Ира убрал руку с оригинала.

— Видите, капитан? Я избавил вас от необходимости делать мне копию. Можете забрать своё письмо. Но у меня есть несколько условий.

— Это улика по делу об убийстве, мистер Зальцбург. Мне не нужно ваше разрешение, чтобы его забрать.

Малвани оставался предельно вежлив, но тон стал резким.

— Ну, конечно, конечно, — покивал Ира. — Но вам нужно моё сотрудничество, если вы не хотите увидеть вот это — а то и нечто бóльшее — в завтрашней газете. А если автор письма снова с нами свяжется…

Предупреждение повисло в воздухе.

Алистер попытался сгладить абсолютно не завуалированную угрозу Иры Зальцбурга.

— Вы знаете, что в театре «Гаррик» умерла актриса. И вы получили письмо, которым интересуется полиция. Больше у вас ничего нет. Мне кажется, что этого маловато для хорошей статьи, если только вы не собираетесь сочинить её из воздуха.

— Я знаю, что значит, — возразил Ира, — когда в мой кабинет входит известный профессор права. Особенно с вашим прошлым.

Его улыбка стала скользкой, когда он уселся обратно в кресло и закинул ноги на стол. Чёрные туфли, начищенные до зеркального блеска, сверкнули в лучах заходящего солнца, падающих через окно.

— Если вы задействованы в этом расследовании и заинтересованы в данном письме, значит, я наткнулся на хорошую историю.

— Боюсь, моя заинтересованность закончится ничем, — с долей самоиронии произнёс Алистер.

Ира засмеялся в ответ.

— Вы же хотите сохранить всё в секрете, господа? — Ира выдохнул клубы дыма.

— Мы этого хотим в любом текущем расследовании, — тихо ответил Малвани. — Нет никакой необходимости пугать общественность или давать почву для слухов. Особенно в подобном деле.

— И что же это за особенное дело, капитан?

Похоже, редактору доставляло удовольствие раздражать Малвани. Он прикусил кончик сигары.

— Всё, чего я хочу, господа, это свою долю. Мы должны доверять друг другу. Я дам вам время. Но я хочу эксклюзивное интервью после того, как вы добьётесь существенного прогресса в деле — и с доказательствами, которые размажут по стенке «Трибьюн» и «Мир».

— Мне это не подходит, — Малвани еле сдерживал переполнявший его гнев. — Я не хочу, чтобы эта история появлялась в газетах.

Но Ира полностью проигнорировал слова Малвани.

— И чтобы убедиться, что я получу свой эксклюзив, я немедленно подключаю к этому делу Фрэнка. Он высококвалифицированный следственный репортёр.

Глаза Фрэнка слегка расширились, но больше он ничем не выдал своё удивление.

— Не очень-то это похоже на свидетельство доверия, да? — голос Малвани был пропитан сарказмом.

— Не понимаю, как вы можете ожидать, что мы поделимся информацией, если сами настолько нам не доверяете, — добавил Алистер.

Но Ира Зальцбург изящно обошёл подводные камни.

— Мы станем партнёрами. Видите ли, у нас долг перед общественностью. Мы обязаны сообщать общественности самые последние новости, как только случается убийство. Люди должны знать. Но ещё мы обязаны их уверить, что преступник не избежит наказания. Вот, что нужно услышать нашим людям в подобные времена.

Он наклонился вперёд и заговорил доверительным шёпотом.

— Послушайте, а вы не задумывались, что, напечатав это письмо, мы сможем вам помочь? Подумайте над этим. Мы можем опубликовать его точную копию, и кто-нибудь, возможно, опознает почерк.

— Но автор письма мог изменить почерк, а публикация точной копии даст почву для толков, — сказал я.

Зальцбург снял ноги со стола и выпрямил спину.

— Хорошо. Фрэнк будет проводить собственное расследование, но вы можете использовать его, когда захотите. Передаю его в ваше распоряжение. Иногда репортёр может быть более полезным в выведывании информации, чем полицейский.

Мы посмотрели на Фрэнка, но его лицо ничего не выражало, словно он ожидал дальнейших указаний мистера Зальцбурга.

Но их не последовало, и Фрэнк кашлянул.

— Босс, думаю, мне понадобится помощь с этим делом. Мне нужен тот, кто знаком с театром и сможет расположить к себе людей, и заставить их говорить. Помните то дело с кражами на водевилях прошлым летом? Тогда я узнал, что актёры подозрительны по своей натуре. Я хочу, чтобы мне помогал Джонс.

Фрэнк не спускал глаз с Иры Зальцбурга и ждал его решения. Спустя пару секунд, он добавил:

— Да, Джонс — младший репортёр, но он в прошлом мне очень помог. Никто не может наладить беседу и вытянуть из незнакомца информацию так, как Джонс.

Ира окинул взглядом длинный ряд столов на этаже. В конце концов, он сосредоточил своё внимание на покерном столе.

— Джонс хорош, но на всю следующую неделю я прикрепил его к Бронштейну. Как насчёт Богарти?

— Он критик, а не следователь, — неодобрительно нахмурился Фрэнк. — И с ним сложно работать. Никогда не приходит вовремя и не пишет свою часть заметок. Да вы взгляните на него!