Но ведь он знал, что для нее это не имеет значения.

Так ведь?

— Не знаю, что и сказать, — вздохнула Джеми. — Я думала, что знаю о нем все.

— Постой-ка! — Энн-Мери притормозила, сворачивая к дому подруги. Отпустила руль и поднесла палец к ее носу. — Сколько видишь пальцев?

— Что? — Сейчас ей было не до глупых игр. Разве это ясно?

— Ну же, сколько пальцев?

— Один. А что?

— Ты была в очках в магазине?

— Нет, — ответила Джеми. — Ты же знаешь, я не ношу их на улице. Они меня уродуют.

— Вот. Ты же близорукая, верно? — Энн-Мери торжествующе улыбнулась.

— Ну да. Слегка.

— Значит, ты видела все нечетко. Этот парень был похож на Тома, и не больше. Вот единственное логичное объяснение.

Она откинулась на сиденье и снова улыбнулась, довольная собой.

Джеми вздохнула и покачала головой:

— Хотелось бы мне в это поверить. Но…

— Что „но“?

— Но это был Том. Неужели ты думаешь, что я его плохо знаю? Что я перепутаю его с кем-то? Мне и так ясно, что это был он.

Улыбка Энн-Мери растаяла, ее лицо стало задумчивым.

— Наверное, это так. Пожалуй, одни только волосы его выдадут. Скажи ему, чтобы он надел кепку, когда будет в следующий раз грабить…

Она замолчала. Джеми распахнула дверцу.

— Извини, — сказала Энн-Мери. — У меня всегда такие шуточки. Наверное, защитная реакция. Чем серьезнее происшествия, тем глупее шутки. Ты бы видела меня на похоронах. Там я совсем срываюсь с цепи. Но это не значит, что я черствая.

— Потом поговорим, — сказала Джеми, раздумывая, дома ли ее родители и стоит ли говорить им о случившемся. Сколько она сможет держать эту тайну в себе?

— Позвони мне, — сказала Энн-Мери. — Серьезно. Ты всегда можешь со мной поговорить.

Она выехала на улицу и умчалась, даже не просигналив дважды, как обычно.

Джеми стояла на дорожке и глядела ей вслед. Потом медленно поплелась в дом. Перед глазами стояли ужасные картины, в ушах звенели выстрелы, и избавиться от этих ощущений никак не удавалось.

— Есть кто-нибудь дома? — крикнула она.

Ответа не было.

На холодильнике висела записка с сообщением, что родители с Кейси отправились покупать ему новые ботинки. Это радовало. Совсем не хотелось видеть их сейчас.

И вообще никого не хотелось видеть. На автоответчике горел зеленый огонек. Кто-то оставил послание. Она нажала кнопку и стала ждать, пока перемотается пленка.

Джеми громко вскрикнула, услышав голос Тома. Раздавался еще какой-то шум и чужие голоса. Значит, он звонил из автомата.

В первый раз она не поняла ни слова. Интересно, когда позвонил Том? До или после ограбления?

Пришлось снова перемотать и запустить пленку. На этот раз удалось с трудом разобрать слова:

„Привет, Джеми. Я надеялся застать тебя дома. Извини за коньки. Дэниельс выпустил нас из бассейна только в половине третьего. Представляешь, все время мы учились контролировать дыхание. Мне… пора бежать. Нужно сделать… еще кое-какие вещи прежде, чем пойти на танцы. Зайду за тобой в восемь. Куда же ты подевалась? Ну, пока“.

Его голос в самом деле такой напряженный или только кажется?

Нет. Обычно он разговаривал как-то забавно.

Откуда звонил Том? Из раздевалки? С рынка? Она снова включила послание. И снова. Нет, не разо-иь,

Но голос точно напряженный.

Джеми еще раз прослушала сообщение, стараясь понять, записано оно до или после ограбления. И остановила его на середине. Мороз пробежал по коже.

А вдруг Том видел, как она выбегала из магазина? И делает вид, что не видел? Собирается вести себя так, будто ничего не случилось, чтобы они остались такой же любящей парой?

Джеми опустила голову на кухонный стол. Всего миру часов назад ее жизнь казалась такой чудесной, такой прочной, такой веселой. Теперь все разрушилось. Все планы, все счастливые мечты, вся будущая совместная жизнь…

Джеми встала на ноги и помотала головой. Разве она теперь сможет идти с ним на глупые школьные танцы? Ни за что!

Он разрушил ее жизнь. И убил несчастного, беззащитного человека. Джеми почувствовала неожиданный приступ тошноты. Голова закружилась. Все начало качаться. Том убил человека. А теперь собирается идти с ней на танцы.

Джеми оперлась на стол и взяла трубку телефона. Решила позвонить ему и отменить свидание. Скажет, что заболела. Тем более, что это была правда. Ей ка-ййлось, что она даже не заболела, а умирает.

Когда Джеми подумала, что на пленке Том пытался разговаривать спокойно, но не мог, ей стало еще хуже. Она не могла встретиться с ним.

Джеми начала набирать номер, но остановила себя. Встретиться все же придется. Надо выяснить правду.

Да. Лучше все же пойти на танцы и вести себя как ни в чем не бывало. Пусть он расскажет ей о случившемся и попытается все объяснить.

Ведь она так виновата перед ним.

Виновата в том, что не хотела замечать, какая у него тяжелая, неналаженная и несчастная жизнь. Пусть теперь хотя бы все расскажет.

От этих мыслей ей стало несколько лучше. Она поглядела на часы, висевшие над мойкой. Пора собираться. Особо наряжаться не следовало. Никто не наряжается для танцулек в школьном спортзале. И все же хотелось хорошо выглядеть. Может быть, это будет их последнее свидание.

Джеми взяла свою сумку и потащила в спальню. Почему-то стала думать о билетах на танцы. Она купила их в среду утром. Но вот куда засунула?

В бумажник. Джеми стала искать его и почувствовала, как в душе поднимается ужас.

Наконец в отчаянии вытряхнула содержимой сумки на кровать.

Бумажника не было.

— О нет, — простонала она.

Неужели выронила его в ювелирном магазине?

— Эй, Джеми, Том пришел!

Когда из гостиной донесся крик Кейси, она уже знала, что Том здесь. Из окна спальни было видно, как он идет по дорожке в новом голубом свитере. Он шагал быстро, покачивая головой в такт неслышной мелодии и, как обычно, улыбаясь.

Как он может улыбаться?

— Джеми! — повторил братишка громче. — Том пришел!

Раньше эти слова делали ее такой счастливой, теперь же в душе возник только страх.

Она приблизилась к лестнице и почувствовала, что не сможет сделать больше ни шага. Захотелось повернуться, кинуться в свою комнату, залезть в постель и накрыться одеялом с головой.

— Привет, Джеми. — Том улыбнулся ей снизу вверх.

Теперь не убежишь. Джеми попыталась улыбнуться в ответ, но губы не слушались,

— Привет, — сказала она чужим голосом.

— Давай сыграем в «Голодных бегемотов», — попросил Кейси, показывая Тому коробку.

— Извини, но нам некогда, — ответил тот, по-прежнему улыбаясь, и повернулся к Джеми. — Ух, ты выглядишь замечательно. Сменила прическу?

Это была избитая шутка, поскольку она никогда не меняла прическу. Прямые волосы всегда спадали ий на плечи.

— Спасибо, — сказала Джеми тихо, даже не улыбнувшись.

Как он может вести себя так, будто ничего не произошло?

— Да мы недолго, — напирал Кейси, пихлаяг коробку Тому в грудь.

Тот отстранился, пригладил свои светлые волосы и сказал, повернувшись к Джеми:

— Клевая у тебя рубашка. Такая красная.

— Это блузка, а не рубашка, — поправила она, стараясь скрыть раздражение, и поспешно добавила: — Шелковая. Мамина.

После этого Джеми отвернулась и стала разглядывать обои. Сколько часов она провела, представляя его лицо, мечтая о нем? А теперь на него стало больно смотреть.

— Ты даже не заметила мой свитер, — сказал Том обиженно, поскольку подруга всегда обращала внимание на подобные вещи.

— Заметила. — Ей совсем не хотелось болтать о тряпках, а хотелось крикнуть: «Зачем ты убил ловека? Зачем ты разрушил наши жизни?»

Том тоже заметно нервничал. Может быть, прочел ее мысли?

Они встречались уже так давно, что одновременно произносили одни и те же слова, понимая, что думают одинаково. Прочел ли он ее мысли сейчас? Знает ли, что она была в ювелирном магазине и все видела?