— Не кончите, об этом я позабочусь, — сказал Иван Сергеевич.

— Двоек наставите? — спросил Батон.

— Десятилетка у нас будет.

— А если я после восьмого уйду? — спросил Батон.

— А если тебя капитаном назначат? — спросил директор.

— Ладно, — согласился Батон. — Тогда давайте. Только вы не назначите.

— А назначать не я буду, это уж вы сами. Ваш флот, вы и хозяева.

— Какой флот? — спросил я.

— Ну, как же! Катамаран, «казанка» с мотором, три гребные лодки, одна парусная, плот для морского боя… Разве это не флот?

Директор смотрит на нас, видит, что мы сидим как очумелые. Я хоть и давно знаю, что он чудной, и то удивился.

— «Казанку» мы тоже сделаем?

— Она уже есть, — сказал Иван Сергеевич, — если, конечно, вы меня примете.

— И рулить дадите? — спросил Батон.

— Ну, конечно.

— Когда научишься, — сказал Леха.

— Это само собой разумеется, — сказал директор. — Каждый должен пройти курсы и получить права рулевого. Это обязательно для всех членов нашего морского клуба.

— Какого клуба? — спросил я.

— Который будет, — сказал директор. — Вот смотрите… — Директор взял лист бумаги и начал чертить. — Где-то, примерно так, располагается причал. Так — наблюдательный пост и вышка. Тут сарайчик для инструмента, материала, оборудования и прочего. Вот только где выбрать место для лагеря?

— Какого лагеря? — снова не утерпел я.

— Палаточного, постоянного лагеря, который будет стоять рядом с причалом, — сказал директор. — Что с тобой, Мурашов, сегодня? Лагерь этот с постоянным дежурным, или, точнее, вахтой. Он будет нашей базой и штабом. Отсюда мы будем ходить в походы.

Тут я спросил уже нарочно:

— В какие походы?

— А это вы его спросите, — Иван Сергеевич кивнул на Леху. — Он здешние места лучше меня знает. Так, Алексей Степанович?

Батон захихикал.

— Ты чего, Мелков?

— А я не знал, что он Алексей Степанович. Я думал, он — Леха.

— Ну что ж, — сказал Иван Сергеевич, — а меня тогда зови просто — Ваня.

Мы захохотали. Один Леха не засмеялся.

— Иван Сергеевич, — сказал он, — а мне начальник характеристику плохую написал — чтобы я, значит, не уходил. А шефский договор, — тут Леха заулыбался, — он позавчера подписал.

— Ну и ладно, — сказал Иван Сергеевич. — Мы ведь с тобой будем работать, а не с характеристикой. Давайте лучше подумаем, где палатки поставить.

— Чего ставить? — спросил я. — Палаток-то нет.

Иван Сергеевич положил карандаш на стол и почесал подбородок.

— Виноват, — сказал он, — кажется, я немного увлекся. Палаток действительно пока нет.

Я сижу и чувствую, что голова у меня начинает гудеть. Развесил я уши насчет катамаранов, лодок и морского клуба. У нас же не только палаток, у нас пока ничего нет. Конечно, свои палаточки на берегу иметь неплохо, но на дороге ведь они не валяются.

А Иван Сергеевич опять:

— Неужели мы с вами ничего не придумаем? Смешно говорить, из-за каких-то палаток все дело стало.

И вдруг Наташка говорит:

— Иван Сергеевич, а сколько они стоят?

— По сорок три рубля.

— У нас же деньги заработаны, вы сами говорили.

— Насчет этих денег я не знаю, — нахмурился директор. — Деньги ваши, но, может, не все согласны их на палатки тратить.

— За девочек я ручаюсь, — сказала Наташка.

— А за нас и ручаться не надо, — сказал я. — И так ясно.

— Ну, а я за директора совхоза ручаюсь, — сказал Иван Сергеевич. — Это вы хорошо придумали, как деньги истратить. Вот только с лодками у нас пока дело неважное. Лодки надо иметь свои, чтобы вы могли брать их в любое время. А вот где мы их достанем, мне пока неизвестно.

— Лодки можно сделать, — сказал Колька.

— Думаешь, справимся? — засомневался директор.

Я сидел и видел, что директор наш опять начинает чудить. Только что уговаривал строить этот катамаран, а теперь сомневается насчет лодок. Или он забывает, что минуту назад говорил?

— Тогда как же мы с катамараном справимся? — спросил я.

Директор засмеялся.

— А Мурашов прав. Какой может быть катамаран, если мы лодки не осилим. Тем более что столярное дело у вас всегда было на высоте. Вот если бы Евдокимыча уговорить, чтобы он руководить взялся… Ну, это я беру на себя. Теперь как будто все ясно. Осталось только название придумать нашему клубу.

— Чего называть, если еще нет ничего, — сказал я.

— Мурашову всегда все нужно испортить, — сказала Наташка. — Неправда, что ничего нет. У нас уже есть мечта. Давайте так и назовем — «Мечта».

— Вот ты и плавай на мечте, — сказал я, — а я лучше буду на лодке плавать.

Илларион — лучший друг и любимец девчонок — вступился, конечно, за Наташку.

— Название неплохое, — сказал он. — А можно еще «Альбатрос». Это такая морская птица.

Батон заерзал на лавке и захихикал.

— Ты что скажешь, Мелков? — спросил Иван Сергеевич.

— Лучше всего назвать «Евдокимыч», — ответил Батон. — Тогда Евдокимыч нам все сделает за неделю. Вы знаете, сколько он лодок построил?

— Да ты у нас дипломат, — усмехнулся Иван Сергеевич. — А ты, Стукалов, что скажешь?

— Можно «Мечта», — сказал Колька.

Я посмотрел на Кольку и засмеялся безжалостным смехом.

— Ты что, Мурашов? — спросил Иван Сергеевич.

— Он знает — что.

И тут я увидел, что Колька краснеет. Раньше я никогда такого не замечал, а может, он краснеть научился только в этом году. Щеки и шея у него стали будто их свеклой натерли.

— Мурашов, — сказал Иван Сергеевич. — Между прочим, твоего предложения никто пока не слышал.

— Тут и думать нечего — «Катамаран»!

Это у меня само вырвалось, потому что я случайно взглянул на плакат и еще раз подумал, что девушка жутко похожа на Наташу.

— Не так и плохо, — согласился Иван Сергеевич. — Давайте сделаем это слово паролем. Все приказы и поручения под паролем «катамаран» выполняются безоговорочно и в первую очередь. Согласны?

— Гут, — сказал Батон. — Зер гут[8], Иван Сергеевич.

Директор засмеялся.

— А тройка, Мелков, у тебя все равно условная. Давайте, морячки, в честь такого события уху сварим из ваших окуней. Идет?

— Зер-зер гут! — заорал Батон.

— Тогда — за дело. Желудев — за водой, Стукалов — лук чистить, Кудрова — картошку, я плиту затоплю, а Мурашов рыбу выпотрошит.

— Иван Сергеевич, не люблю я потрошить, — сказал я. — Давайте я что-нибудь другое сделаю.

— Катамаран! — отозвался директор.

— Ну и пожалуйста, — сказал я и пошел за рыбой.

Рыба висела на заборе в подсачке. Возле нее уже собрались кошки со всего поселка. Они терлись о забор, выгибали спины и мурлыкали.

Я шуганул кошек, вывалил рыбу на траву и крикнул:

— Иван Сергеевич, где кастрюля?

— Возьми на кухне.

— Катамаран! — заорал я.

И через полминуты сам директор нашей школы принес мне кастрюлю.

А ЗАЧЕМ МНЕ ЭТА ЛЮБОВЬ?

Иван Сергеевич посоветовал нам про клуб помалкивать и вообще держать все в секрете. Я спросил его: — А зачем?

— Чтобы побольше ребят собрать.

— Если они знать не будут, так и не придут, — сказал я.

— Все как раз наоборот, Мурашов.

И точно. Когда у нас около школы объявление висело про кружок баянистов, то ни один человек не пришел записываться. А сейчас без всякого объявления нас только и спрашивали: — Какой там у вас еще клуб?

— Вы чего строить собираетесь?

— Правда, что вы с аквалангом будете плавать?

И всякие другие глупости. Но точно никто ничего не знал.

На эти вопросы я только рычал:

— Катамар-р-ран!

Батон хихикал, и по его виду было понятно, что он что-то знает.

Колька, как всегда, молчал.

Но все-таки мне не понятно, откуда они узнали. Могла, конечно, Наташка распустить язык, а мог и Илларион рассказать девчонкам.

Нашим девчонкам Илларион все больше нравился. Наверное у них уже очередь установилась, чтобы с ним поговорить. Одна только Наташка фыркала и говорила, что он противный. И все почему-то мне про это сообщала. А мне все равно, кто там ей нравится или не нравится. Я сказал: — У тебя все противные, потому что ты сама вредная.