Когда часы — часы, рассказывавшие о его собственной детстве и до сих пор отбивающее время в холле особняка, — пробили полночь, Уильям снова оказался у окна спальни. Внутри горела лампа, он видел темную головку Элис, склоненную над книгами. Она спала, прижавшись щекой к странице. Нежность переполняла его. Он тихо открыл окно и вошел, принеся с собой вихрь снежинок. Сегодня ее волосы были распущены и тяжелой волной падали на руку и на спину. По контрасту ее кожа была тонкой и молочно-белой. Единственными цветными пятнами на лице был и темные ресницы, брови и алый рот.

Он чувствовал, что знает ее. Один вкус ее рта, и она пробуждала в нем жажду, желание обнять ее, слушать ее смех. И все-таки ему не хотелось тревожить ее.

Через ее плечо он увидел схемы и записи, которые она сделала для себя, план пробраться в зачарованное царство и спасти его. С одобрением он заметил записанные защитные меры, рядом с листом стояла рута, лежал браслет из тиса, который он ей дал, и чаша нетронутых ягод. Но где яблоко? Он принесет еще одно.

Темными буквами она написала: «Грааль?»

Ему не позволено сказать ей напрямую, но она дала ему способ помочь ей. Тихо ступая, он подошел ближе и взял ручку. От Элис пахло розами, его тянуло наклониться и поцеловать ее нежную шею. Он поборол искушение и взял листок.

Потом молча отступил. Возможно, он видит ее в последний раз. Возможно, она проиграет, смалодушничал, не сумеет найти Грааль. Очередной шанс будет для него упущен, и еще два с лишним десятка лет он осужден провести в зачарованном королевстве.

Господи, он этого не вынесет!

Возможно, по этой причине он, казалось, не мог уйти. Он опустился рядом с ней на колени, взял ее пальчики в свои и поцеловал кончики, почувствовав, как она чуть шевельнулась, потом резко выпрямилась.

— Уильям! — сказала она. — Я беспокоилась за тебя. Куда ты ушел?

Ее теплые пальцы, человеческие пальцы, маленькие и добрые, коснулись синяка на его скуле, который он заработал во время последнего набега в обычный мир, и сердце у него заболело от нежности.

— На меня наложены чары, когда я брожу по миру. Я должен выпить из Грааля или умру на этой стороне мира. — Поддавшись внезапному порыву, он положил голову ей на колени, бессловесный и голодный.

— Я не подведу, Уильям, — прошептала она, положив руку на его волосы, и впервые за столько веков, что он и припомнить не мог, ему захотелось плакать.

Вместо этого он выпрямился и с неукротимостью, которая жгла его, взял, ее лицо в свои ладони и поцеловал со всей жаждой спасения, со всей тоской по миру людей, с бесконечным одиночеством волшебной страны, которую он мог покидать очень редко.

— Не подведи, — горячо сказал он. — Не подведи, милая Элис, и клянусь, я никогда не подведу тебя.

И потом он наслаждался ею, пробовал на вкус человеческие губы и грудь, слышал ее вскрики, когда они слились, чувствовал себя человеком, изливая семя в ее ждущее лоно.

Он тихо исчез перед рассветом, оставив ее спящей.

— Не подведи, — шепнул он и поцеловал ее в лоб.

Глава 7

Элис шевельнулась, когда утренний свет, бледный и голубоватый от снега, проник в ее спальню. Она потянулась под пуховым одеялом и вязаным платком с розами и почувствовала, что она… нагая!

Она села на кровати. Нахлынули воспоминания: грация и изящество Уильяма, жар, с которым он целовал ее, его голод, когда он взял ее, его одиночество и тоску, которые она горела желанием смягчить.

Он ушел, но на подушке рядом с ней лежала желтая роза. Ужаснувшись, Элис испугалась, что срезала розу у окна. Закутавшись в платок, она метнулась посмотреть и убедилась, что роза в импровизированном укрытии из бумаги снова расцвела. Не в силах удержаться, Элис отворила окно, сняла с розы бумажный колпачок и наклонилась к лепесткам, упиваясь свежим ароматом. Лепестки утратили вчерашний помятый вид, и, казалось, на краешках появился живой розовый оттенок, которого она прежде не замечала.

За окном простирался зимний пейзаж, в оттенках белого и серого, в сияющих морозных искорках. Дерево в центре поля выглядело совершенно обыкновенным. Машинально Элис еще раз наклонилась понюхать цветок…

Роза! Уильям и роза.

Она легко коснулась лепестков кончиком пальца, картины прошлой ночи замелькали у нее в голове — его пухлый рот и нежные руки, завершение, от которого дух захватило, когда он рухнул рядом с ней.

«Не подведи».

Слова вернулись к ней, она решительно закрыла окно и пошла к столу, где оставила свои записи. Она должна найти Грааль.

От кружка, которым она обвела слово «Грааль», была нарисована стрелка к окну.

Окно.

Роза.

Рута, посаженная под окном, чтобы оберегать Грааль от колдунов.

Быстро умывшись, Элис надела теплый свитер, джинсы, толстые носки. Дополнив наряд перчатками и пальто, она вышла в сад осмотреть землю под окном.

Свежий снег толщиной в несколько дюймов покрывал землю, к такому она в Чикаго не привыкла, но сообразила, что холодную землю трудно копать. Если Грааль в земле, как она его достанет?

Нахмурившись, она скрестила руки. Это бессмыслица. Если чашу зарыли в землю, то ее уже давно бы нашли, Англия страна садоводов, и тот, кто прятал Грааль, не стал бы так рисковать. Отступив к стене, Элис оглядывала дом в поисках ключа к разгадке.

Построенный из серого камня дом поднимался вверх на три этажа. Дверь в ее жилище когда-то была боковым входом в прихожую или гардеробную. Теперь ее переделали в кухню, лестница вела в красивую спальню-гостиную с видом на сад.

Элис прищурилась, размышляя о подушках и приделанной к стене скамье. Нет, за столько лет чашу бы нашли, если бы она была под своеобразным диванчиком у окна…

Но что, если никто не искал?

Она вернулась в дом, взбежала по лестнице и сбросила со скамьи подушки. Скамья на вид была крепкой, без петель и других металлических Деталей, верх был сделан из толстой цельной дубовой доски. Элис провела рукой от края до края, нащупывая неровности или другие приметы секретной панели, но ничего не нашла. Не утратив решимости, она тщательно осмотрела структуру дерева, выискивая вариации цвета, узор или что-нибудь еще.

Так она нашла звезду. Это был естественный рисунок, но очень четкий, четырехконечная звезда. Глянув в окно, Элис увидела, что роза цветет прямо над звездой.

С ликующим криком она взяла со стола лампу и принесла к скамье. Отыскивая ответ на вопрос, как открыть тайник, она нажимала и постукивала по всему, что могло скрывать рычаг, но ничего не произошло.

Ответа не было. Элис оглядела комнату, осмотрела резьбу на трости из рябины, вспомнила балладу. Ничего.

Оставалась стрела Уильяма. Она указывала на скамью у окна? Или…

Элис открыла окно, ощупала стену рядом с розой, теперь совсем раскрывшейся на холоде, и нашла задвижку. Тугая оттого, что ею не пользовались, она не двигалась, но когда Элис нашла гаечный ключ и потянула, послышался отчетливый щелчок. Отступив, она тщательно исследовала сиденье под окном. Секция под звездой скрипнула, когда Элис потянула ее вверх, и наконец обнаружился очень пыльный тайник. Там находился какой-то предмет, завернутый в тонкий шелк, казалось, не тронутый временем. Ее пальцы нащупали ножку, потом чашу. Кубок.

Может, это действительно Грааль?

С колотящимся сердцем Элис развернула ткань и увидела простую золотую чашу, лишь по краю украшенную рельефными розами. Чаща казалась необыкновенно теплой, и Элис знала, это именно то, что она надеялась найти.

«Не подведи».

— Я не подведу, — громко сказала она. — Не подведу.

Женщине, которая собирается сразиться с колдунами, нужно как следует позавтракать. Элис сварила пару яиц, намазала маслом толстый кусок хлеба и заварила изрядную кружку чая. Нечего отправляться в Страну вечного лета на пустой желудок, это совершенно понятно. Поев, она проверила свой план и вещи, которые нужно взять с собой. Единственное, чего недоставало, — это яблока: она отдала его Уильяму, когда он был голоден.