— Есть только один наследный принц, — возразил граф.

Он перевел взгляд на Майкла, и Ханна почувствовала, как ее охватывает дрожь от ледяного холода.

— И только один настоящий наследник.

Майкл с трудом вытерпел последний час ужина. Он наблюдал за другими гостями, чтобы правильно себя вести и не совершить оплошности.

Его особенно огорчало отношение к еде. Дамы деликатно ковыряли в своих тарелках, пробуя кусочек рыбы или ложечку супа, прежде чем блюдо унесут. Словно есть с аппетитом неприлично.

После того как ужин закончился, господа разорились выпить бренди и выкурить сигары, а дамы удалились в свой салон.

Майкл воспользовался моментом, чтобы сбежать, хотя граф приказал ему вернуться для игр в гостиной.

Но лейтенант не был намерен позволять послу Лохенберга диктовать ему, что делать, а чего не делать. Он не дрессированный зверь, чтобы водить его на поводке.

С каждой секундой негодование Майкла росло. Все внимательно рассматривали его за ужином, а когда леди Брентфорд упомянула о его сходстве с королем, несомненно, присутствующие заподозрили, что он его незаконнорожденный сын.

Небо было черным, белые паруса наполнились ветром, а гребное колесо вспенивало воду. На море собиралась буря.

Майкл схватился за один из канатов, ведущих к фок-мачте. Он не желал верить, что его детство было ложью и что люди, вырастившие его, не были его родителями.

Он хотел убедить себя в том, что странные, мимолетные воспоминания, которые время от времени посещали его, были всего лишь сном. Должны были быть.

Майкл заметил миссис Тернер, прогуливающуюся по палубе и сделал шаг по направлению к ней. Ей нельзя быть одной. Но не успел он к ней подойти, как появилась леди Ханна в сопровождении служанки. На ней не было ни плаща, ни шали, лишь серо-зеленое платье. На холоде она потирала плечи, чтобы согреться.

— Лейтенант Торп, — невозмутимо произнесла она, — я хочу знать, что происходит.

— А в чем дело?

— В вашем сходстве с королем Лохенберга. Я видела, как граф наблюдает за вами.

— Это пустяки. Простое совпадение.

Ханна преградила ему путь, чтобы не дать уйти.

— Он думает, что это правда, не так ли? Граф полагает, что вы связаны с королевским домом Лохенберга.

— Не важно, что он думает. Я никогда не был в этой стране. — Он обошел ее, но Ханна не отставала от него.

— Вы сказали, что там холодно зимой.

Майкл и представления не имел, о чем это она.

— Я уже сказал, что никогда не бывал в этой стране прежде.

— Вы лжете мне? Или себе? — Ханна слегка коснулась его плеча.

— Я солдат, только и всего.

— Вы уверены?

Нет, он ни в чем не уверен. Ни в чем, за исключением того, какие чувства она в нем вызывает. Майкл вдыхал легкий цитрусовый запах, исходящий от нее. Смесь лимона и жасмина, соблазнительный и сладкий аромат.

— Возвращайтесь в свою каюту, Ханна, — приказал он.

Это было все, что он мог сделать, чтобы не поцеловать ее снова. На этот раз если он ее коснется, он попытается соблазнить.

— Вечер еще не закончился, — сказала она. — Скоро начнутся развлечения, и не важно, боитесь вы присоединиться к нам или нет, я намерена поучаствовать в них.

— Надеетесь найти себе мужа, верно?

Ханна одарила его мрачным взглядом.

— Но ведь вам это безразлично, не так ли?

— Не так.

Его ладонь коснулась ее щеки, и волна желания накрыла ее всю с головой. Ей хотелось, чтобы он поцеловал ее. Он соблазнял ее всеми недозволенными способами. Или, возможно, всеми дозволенными.

Ханне потребовалась вся ее сила воли, чтобы не раскиснуть от его мимолетной ласки.

— Убегайте, если боитесь, — усмехнулась она. — Или присоединяйтесь к нам. Выбор за вами.

Группа из двадцати джентльменов и дам собралась в большом салоне. Корабельные стюарды расставили несколько стульев в круг, а перед ними поставили небольшой столик. Ханна заметила на столе карманные часы и комнатную туфлю, остальные игроки еще не выложили личные предметы. Она поняла, что они играют в фанты.

Стюарды принесли большую ширму — скрыть содержимое столика, позволяя гостям заходить за нее пo одному, чтобы оставить свой предмет для фантов. Ханна достала из ридикюля вышитый носовой платок и зажала его в руке, чтобы не было видно. Зайдя за ширму, она добавила его к собранию перчаток, туфель, ювелирных украшений и галстуков.

Ханна заняла место среди других дам. Ей передали бокал шерри, и она глотнула немного. Он был сладким, и Ханна почувствовала, что начинает расслабляться. Она поставила бокал на столик рядом с собой, чувствуя, как загорелась ее кожа.

Два джентльмена отодвинули ширму, открыв взглядом множество различных предметов.

— Мои друзья, я знаю, многим из вас знакома игра в фанты, — начал виконт Брентфорд. — Однако сегодня я предлагаю заняться этой игрой, чтобы собрать деньги на благотворительность, а не просто для развлечения.

Он посмотрел на жену и дочь.

— Дамы могут предлагать цену, чтобы приобрести фант от джентльменов, а господа могут предлагать цену, чтобы приобрести предметы дам. Предложивший самую большую цену отправит обещанную сумму беднякам и детям-сиротам в Лондоне. Владелец предмета должен исполнить номер по выбору того, кто его купил.

Это была скандальная игра — игра, в которой не исключены некоторые вольности, возможно даже поцелуи. Судя по тому, как часто подавались шерри, вино и бренди, Ханна подозревала, что ход игры может стать непредсказуемым.

— Победитель аукциона вернет предмет владельцу после того, как тот заплатит за фант. — Виконт Брентфорд протянул руку за ширму и выбрал черный галстук, при этом бросив плутовской взгляд на дам — Не начать ли нам торги?

Беднягу Генри Вандеркайнда, владельца галстука, заставили ползать на четвереньках и одновременно, петь песню «Дровосек, пощади это дерево».

Леди Говард, вдова, возраст которой приближался к шестидесяти, покатываясь со смеха, пообещала послать пятьдесят фунтов в сиротский фонд. В отместку Генри Вандеркайнд предложил тридцать фунтов за монокль леди Говард и заставил ее блеять козой, чтобы получить его назад. Каждый предмет, выставленный на аукцион, сопровождала сценка, из-за которой Ханна, помимо своей воли, утирала слезы от смеха. Она потеряла счет тому, сколько выпила шерри, стюард следил за тем, чтобы бокалы были полными.

Ханне казалось что гостиная накренилась, голоса гудели, словно в тумане. Она отодвинула бокал в сторону, надеясь, что у нее не будет приступа головной боли. Мимо нее проносили блюдо с сыра, и она с удовольствием взяла кусочек — чтобы успокоить желудок.

В этот момент Ханна заметила лейтенанта. Судя пo его виду, такое шумное веселье его совсем не развлекало.

Он заметил, что Ханна смотрит на него, и прищурил свои зелено-карие глаза. На мгновение Ханна почувствовала себя единственной женщиной в гостиной. Это определенно было неприлично, но Ханна не могла удержаться, чтобы не одарить его пристальным взглядом. Ей стало жарко, сердце часто забилось. Наконец она отвернулась.

Лейтенант прошел на противоположную сторону гостиной. Ханна заметила, что на столике осталось только два предмета: ее носовой платок и мужские карманные часы.

Виконт молча кивнул своей дочери и взял часы. По напряжению, исходившему от лейтенанта, Ханна решила, что часы принадлежат ему.

— Предпоследний предмет — эти карманные часы. Часы довольно тяжелые, несомненно, они из чистого золота. Не начать ли аукцион с пяти фунтов?

Шквал женских рук взметнулся в воздух, и Ханна увидела, что смятение Майкла растет. Лейтенант ослабил галстук, его черный суконный камзол был расстегнут, в карманчике светло-голубого жилета не было часов.

Цены поднимались все выше, женщины возбужденно смеялись, предвкушая фант, который они потребуют от владельца часов.

— У такого красавчика я бы попросила поцелуй, — заметила одна из женщин.

Другая захихикала: