Второй, племянник хозяина, по имени Уве, какой-то вялый, странноватый, вроде лунатика. Неприметный внешне, он явно проигрывает рядом с Транисом. Устроившись на сиденье позади меня, Уве тотчас отключается. А Транис заводит разговор:

— Старик, наверное, совсем заговорил вас…

— Я вижу, у вас тут такая бурная жизнь.

— Вот-вот! Хозяину некогда работать, с утра до вечера собирает слухи и дальше передает. Не будь нас, лавочка давно прогорела бы. А это правда, что вы сыщик?

— Хотите сделать чистосердечное признание?

— В точку попали! Чистосердечно признаюсь: вы мне нравитесь. Не сердитесь на меня?

— Нет. Чувствуется, вы привыкли с ходу брать быка за рога.

— А чего резину тянуть! Сами знаете, старость не радость, а молодость пролетит — оглянуться не успеешь. За маньяком охотитесь?

— Вы его знаете?

— Знал бы, так помог отловить. Это правда, что он набрасывается на красивых женщин?

— Правда.

— И вы не боитесь?

— Почему я должна бояться?

— Потому что вы красивая.

— Рада слышать. Я сумею постоять за себя.

Уве сладко всхрапывает у меня за спиной. Транис бросает на него косой взгляд и снова поворачивается ко мне.

— Уве ходит в любимчиках у старика. Герой труда!.. Едва смену дотянет и сразу вырубается.

— Куда держите путь?

— В театр. За день набегаешься, вот и тянет расслабиться, сладкой жизни вкусить. Вы замужем?

— Нет.

— Может, присоединитесь к нам?

— Как-нибудь в другой раз. Сегодня полно дел.

Транис болтает без умолку, а я прислушиваюсь к своим подспудным ощущениям. Ведь, в конце концов, он тоже может оказаться маньяком. Но нет… Правда, выражается Транис расхожими штампами, но в целом вызывает доверие. Никаких дурных предчувствий у меня не возникает.

Высадив парней у театра, я мчу домой.

Вскоре вижу из окна, как подкатывает «мазда» и оттуда выбираются чумазый, запорошенный кирпичной пылью Даниэль Беллок и его верный паж Мартин.

Братец ко мне даже не заглядывает, Хмурый прямиком направляется в ванную.

— Поймала? — спрашивает Даниэль, когда я захожу к нему.

— Отложила на завтра, — отвечаю я. — У меня на выбор шестьсот человек, а с учетом пригородов число подозреваемых возрастет в геометрической прогрессии…

— А надо ведь еще прочесать ремонтные мастерские около шоссе, проверить водителей грузовиков, потолковать с дальнобойщиками.

— Ты занимался сыском или участвовал в съемках?

— Участвовал в съемках.

— Как же тебе удалось так изгваздаться?

Даниэль смеется, пригоршнями плещет водой в лицо и, отдуваясь, говорит:

— Хотел заскочить домой переодеться, но не успел.

— Почему? — Я немного сбита с толку.

— Собираюсь пригласить тебя куда-нибудь поужинать. Тем более что Мартин сегодня вечером занят.

— Почему? — тупо повторяю я.

— Похоже, здесь замешана женщина. Не потрешь мне спину?

— Мне терять нечего, я и без того вся вымокла.

Я стаскиваю с себя одежду, и мы намыливаем друг другу спины. На сей раз я угождаю Даниэлю не из каких-то там нежных чувств, просто мне хочется вытянуть у него секреты Мартина. Но все мои попытки терпят крах: Даниэль Беллок — непревзойденный мастер заговаривать зубы, мне у него учиться и учиться.

В шумном итальянском ресторанчике мы заказываем обильный ужин и, наевшись до отвала, попиваем вино.

— Как по-твоему, Даниэль, — задумчиво говорю я, — почему случилось невозможное и я до сих пор жива?

— Не понимаю.

— Я имею в виду Хольдена. Вот уже сколько дней прошло, а на мне пока не отыгрались за побег. Странно.

— Хольден лишь сегодня вернулся из-за границы. Если даже Эзио и доложил ему о случившемся, то он скорее обозлился на своего подручного, чем на тебя. Но это лишь одна сторона медали.

— Слушаю тебя. — Я не только слушаю, но и смотрю на Даниэля, и нахожу в этом радость. Нет, Круз не прав, я просто обязана была его бросить ради такого мужчины. Беллок всем хорош, не придерешься. Если он только что побрился и еще не успел обрасти щетиной, женщины на улице оборачиваются ему вслед. В особенности теперь, когда он стал уделять внимание своей одежде.

— А оборотная сторона медали — Нелл, — продолжает Даниэль. — Для них важнее заполучить мальчика живым, чем спровадить тебя на тот свет. Оглядись повнимательней и, пожалуй, заметишь, что тебя держат под колпаком. Надеются, что ты наведешь их на след мальчика.

— И где же, по-твоему, может быть Нелл?

Даниэль молча пожимает плечами, но я не унимаюсь:

— Неужели они не боятся скандала из-за Эллы?

— Из-за Эллы? — недоумевает он.

Плеснуть в него вином? Безмятежно улыбнувшись, я терпеливо втолковываю:

— Элла — это твоя дочь. Та, которую похитили. Которую собирались прикончить заодно со мной.

— Ты здорова, Дениза? — озабоченным тоном справляется он.

— И ты туда же, что и Дональд?

Допив апельсиновый сок, Даниэль с наигранным удивлением смотрит на меня.

— Чем мы с Дональдом тебе не угодили? Поехала бы ты отдохнуть, что ли… С нервами у тебя творится неладное.

О да, с нервами у меня действительно творится неладное. Иначе как объяснить, что я опрокидываю стол ему на колени! Затем, пулей вылетев из ресторана, куда-то несусь сломя голову. Перед самым носом у двух отчаянно ревущих мотоциклов перебегаю на другую сторону улицы и там, в сквере, среди деревьев, перехожу на шаг. Пар я выпустила, теперь не грех и пораскинуть мозгами.

Что же это с ними происходит? Не могли же все эти замечательные мужчины в одночасье превратиться в трусов, а если и правда струсили, то с чего? Ведь я сама тоже не стала трубить на весь свет о том, как нас мордовали в подвале хольденовского дома, а отвела Эллу к человеку, который, на мой взгляд, способен был обеспечить ей полную безопасность. Что же движет моими друзьями — трусость, осторожность или какие-то другие мотивы?

Кто-то трогает меня за плечо, и я резко оборачиваюсь. Хмурый! Лицо его в темноте едва видно.

— Вот что, Ден, — негромко говорит он, — не могла бы ты кое-что сделать для меня? Швыряйся столами, я не против. В следующий раз, когда обозлишься, можешь повторить свой аттракцион. Надоест жонглировать столами, займись делом — лови маньяка. Прошу тебя только об одном: прояви терпение!

— Не собираюсь строить из себя дуру! Достаточно того, что ты считаешь меня таковой.

— Первое время, когда мы только что познакомились, я действительно опасался, что в тебе есть какой-то дефект. Дело прошлое, не стоит вспоминать…

Браво, Даниэль, мастерский ход! Главное, умело перевести разговор, и я тотчас попадаюсь на крючок собственного тщеславия.

— Какого же дефекта ты опасался?

— Неполадок сексуального рода.

— А точнее?

Даниэль смеется и обнимает меня.

— Видишь ли, когда женщина ведет себя так, как ты, резонно предположить, что за агрессивностью и взбалмошностью кроется банальная сексуальная неудовлетворенность.

— Мне на это плевать!

— Слушай, не заводись с пол-оборота, а? В начале нашего знакомства ты казалась мне самоуверенной, дерзкой и даже нахальной. Но со временем я понял, что при желании к тебе можно приспособиться. Вот ведь даже красавчик Траволта, и тот приноровился.

— Ты имеешь в виду Круза?

— Именно. Когда ты собираешься навестить его?

— Чего ради?

— Разве тебе не за что его поблагодарить?

Я останавливаюсь.

— Послушай, Хмурый, я хочу знать: почему? Почему вы отстранили меня от всех своих дел, почему списали со счета? Вы мне не доверяете?

— Если уж на то пошло — НЕТ.

— Понятно. А почему?

— Готов объяснить, и на этом закроем тему. У тебя поразительный дар фокусировать на себе внимание. Фигурально выражаясь, взгляды всех и каждого постоянно прикованы к тебе. Сейчас для тебя самым разумным было бы прикинуться кроткой и безобидной, как овечка. Ну и, разумеется, необходимо схватить маньяка, пока он не учинил новых злодеяний.

Я стою соляным столбом. Чувствую себя раздавленной, словно только что выбралась из-под асфальтового катка. Грудь разрывается от боли — похоже на предвестие инфаркта. Куда ни ткни, везде признаки тяжелейшего нервного расстройства. Думается, глянь я себе под ноги, и воочию увижу обломки рухнувшего мира.