Кийр сначала совсем оглушен ударом. Когда он приходит в себя, Тоотс принимается его поучать.

– Ну вот, разве я не говорил, – начинает он, натирая школьному приятелю уши, – давай бороться по-товарищески. А ты исподтишка набрасываешься, точно волк. А теперь видишь! Теперь ты растянулся тут, как салака, и черт знает, сможешь ли ты вообще подняться.

– Ай, сатана! – визжит рыжеволосый. – Не рви ты мне уши!

– Ну нет, – отвечает Тоотс. – Как же мне не рвать тебе уши, раз ты меня ногой пинал. Погоди, погоди, я тебя еще чуточку крапивой угощу. Вот так.

– Ай, ай! Перестань!

– Ну нет! Это только начало, дорогой приятель. Я спокойно терпел все, что ты надо мной вытворял, сейчас твоя очередь. Терпенье, терпенье, милый мой. За терпенье бог дает спасенье. Верно, хм, а?

– Перестань, Тоотс! – орет Кийр так, словно его подвергают адским пыткам. А Тоотс в это время довольно бесцеремонно обрабатывает крапивой его лицо и шею.

– Нечего, нечего тут! – повторяет управляющий недавние слова рыжеволосого. – Нечего тут! Пара-другая волдырей – подумаешь, экая беда для мужчины! Терпи брат. А-а, так? Ты царапаться? Ого-го! Ну нет, тогда и нам придется перевернуть страничку и припечатать тебе за свой счет. Так… так… так… Ага! Не мытьем, так катаньем! Ага! На здоровье, дорогой однокашник! Ну, чего нюни распустил? Вот будь со мной хлыст, тебе куда хуже пришлось бы. То, что мы сейчас делаем, – это только поцелуйчики да нежный разговор. Черт побери, тут еще где-то торчал кустик крапивы… Куда он к бесу девался? Ага, вот, вот, вот – еще сюда, теперь сюда!

Чего-чего только не проделывает управляющий над своим рыжеволосым противником! Он теребит его за уши, давит ему на ребра, щекочет его, таскает по земле, как мешок, и, что убийственнее всего, снова и снова хлещет этой проклятой крапивой. Несчастная жертва вопит и ругается, но это не производит ни малейшего впечатления.

Наконец Кийру удается вцепиться в фалды черного сюртука Тоотса. Рыжеволосый знает, что для управляющего это одно из наиболее уязвимых мест, и если этот прием не спасет его, Кийра, то пытке не будет конца.

– Погоди, сволочь, – хрипит рыжеволосый, – сейчас сюртук твой…

– Попробуй только… – угрожающе начинает барин из России. Но уже поздно: крак-крак-крак – трещат фалды сюртука.

В эту минуту из-за кустов раздается знакомый женский голос:

– Ого-о, что здесь происходит! Здравствуйте, бог в помощь!

Тоотс оборачивается, кивает головой и растерянно улыбается. Затем противники медленно поднимаются на ноги. Они стоят сейчас перед молодой девушкой такие же смущенные, как бывало стояли перед кистером, когда он заставал их врасплох за какой-нибудь проделкой.

– Я не помешала? – спрашивает наконец Тээле, улыбаясь и подходя поближе.

– О нет! – отвечает Тоотс, искоса поглядывая в сторону межи: там стоит младшая сестра Тээле и удивленно озирает поле битвы. – Нет. Мы так, просто… вспомнили школьные годы. Поборолись чуточку. Заспорили, кто из нас сильнее, вот и решили попробовать.

– Ну и кто же оказался сильнее?

– Трудно сказать, – отвечает управляющий. – Силы примерно равные. Сначала он меня на обе лопатки уложил, потом я его.

– Вот как. На вид вы сильнее Кийра. Но почему у нашего школьного приятеля лицо такое красное и все в волдырях?

– Он нечаянно упал в крапиву, – говорит Тоотс, сочувственно поглядывая на рыжеволосого, – и обжег себе лицо. Но это пройдет.

Кийр громко сопит и чихает.

– У него еще и насморк, – насмешливо замечает Тээле и думает про себя: «И такой хочет ко мне свататься! Чихает, лицо жалкое, весь в волдырях… и такой хочет ко мне свататься!»

– Да, – отзывается Тоотс, соболезнующе покачивая головой. – У бедняги еще и насморк. Всегда ведь так: беда не приходит одна.

Со стороны может показаться, будто разговор здесь идет о каком-то ребенке: «Да, всем хорош маленький, только хворенькнй, хилый, никак силы не наберется».

Наступает тишина. Кийр утирает свой больной нос и слезящиеся глаза. Девушка с хутора Рая понимает, что тут случилось нечто далеко не похожее на простую борьбу. Она заводит речь о другом.

– Ждала вас сегодня к нам, но вижу – вас нет, мы решили с сестренкой прогуляться. Может быть, отправимся теперь все вместе в Рая? Как вы считаете?

– Да, – отвечает гость из России, – вначале я так и думал сделать, но… Н-да, столько временя ушло тут на разговор со школьным приятелем, что, пожалуй, уже не удастся к вам пойти. Утром надо рано вставать, браться за работу. Мы сейчас как раз камень дробим; хотим хлев починить, да и вообще… одно-другое в порядок привести.

При этом управляющий незаметно ощупывает рукой сзади свой разорванный сюртук и с испугом обнаруживает, что рыжеволосый потрудился весьма основательно.

Но ответ Тоотса, видимо, вовсе не удовлетворяет хозяйскую дочь.

– Ах, да ну вас, с вашей работой! Уже сейчас о работе беспокоитесь, а где еще завтрашнее утро! Без лишних разговоров, пошли!

– Да… нет… к сожалению… – вежливо раскланиваясь, бормочет Тоотс. – Никак невозможно. Когда-нибудь в другой раз – с большим удовольствием.

– Ах, да ну вас! – злится Тээле.

Снова наступает короткая пауза. Теперь Тээле окончательно убеждена, что между однокашниками произошло что-то серьезное. Кийр торжественно чихает, затем высказывает и свое мнение:

– Да, сегодня, пожалуй, пойти не удастся, это верно. Наши туалеты не в порядке.

– Туалеты?

– Да-да, именно туалеты. Когда мы боролись, с Тоотсом случилась маленькая неприятность: он порвал себе сзади сюртук.

– Да подите вы! – восклицает девушка. – Как же это произошло? Покажите!

И не успевает управляющий понять, что, собственно, собираются с ним делать, как девушка смелым движением хватает его за плечи и поворачивает к себе спиной.

-О, этот пустяк ничего не значит, – говорит она. – Дома зашьем!

– Э-э, – с сомнением в голосе замечает Кийр, – это не пустяк. С порванными фалдами в гости не ходят. И вообще этот сюртук сшит из весьма недоброкачественного, может быть, даже гнилого материальчика. Допускаю даже, что наш школьный приятель купил себе в России старый поношенный сюртук и дал его перелицевать. Иначе он не рвался бы так быстро, чуть притронешься!

– Кийр, Кийр! – укоризненно говорит девушка. – Вы никак не можете обойтись без издевки. Оттого, что вы на других наговариваете, вы нисколько не выигрываете в глазах окружающих. Ах да, я совсем забыла – ведь этот разорванный сюртук прежде всего имеет отношение к вам! А ну-ка берите сейчас же иголку с ниткой и зашивайте!

– Я? – таращит глаза рыжеволосый.

– Да, именно вы. Вы лучше всех это сумеете сделать.

– Не буду я такой работой заниматься.

– Будете. Не теряйте времени.

– У меня и иголки с собой нет.

– Есть.

– Нету.

– Кийр!

Тээле строго смотрит на рыжеволосого, из ее лукавых глаз, видимо, изливается какая-то особенная сила, заставляющая портного повиноваться. Аадниэль опускает взгляд, лицо его заливается густой краской, отчего бледные волдыри на нем проступают еще резче. Он отворачивает полу пиджака и вытаскивает из подкладки иглу.

– Так, – говорит Тээле. – Сейчас мы с сестренкой отойдем, а вы почините сюртук и затем пойдете вслед за нами.

Сестры исчезают в кустарнике, а Тоотс говорит приятелю:

– Ну, теперь поскорее докажи, что ты настоящий господский портной.

– Хм, – бурчит в ответ Кийр, – господский портной! Какой тут господский портной нужен для этого старого тряпья. А ну-ка, нагнись!

Тоотс мельком через плечо взглядывает на приятеля и делает то, что велят. Кийр, сопя, приступает к работе.

– Курить можно? – спустя несколько секунд спрашивает управляющий.

– Стой спокойно, не топчись, не то брошу тебя вместе с твоим разорванным хвостом.

– Я спрашиваю, можно ли курить.

Вместо ответа Кийр втыкает ему иголку в такое место, куда никакой необходимости не было ее втыкать. Управляющий рычит и отскакивает от портного на несколько шагов вместе с торчащей иголкой и ниткой.