Автору этой книги остается лишь с готовностью подписаться под словами М. Элиаде. Главное устремление, которым продиктована эта книга, – познакомить российского читателя с некоторыми духовными накоплениями Индии в надежде, что знакомство это сможет помочь по-новому взглянуть на внутреннюю, духовную и внешнюю, социальную жизнь человека, взяв за шкалу сравнения индийскую духовность, где смысл и правда человеческого бытия всегда заключались в неискоренимой религиозной традиции. Может быть, многие истины и ценности прошлого, сохраненные в Индии, помогут нам сейчас иначе взглянуть на нынешнее тупиковое техногенно-потребительское движение, захватившее нашу цивилизацию, и на нас самих, крутящихся в неумолимом водовороте этого движения.
М.Ф. Альбедиль
Автор выражает глубокую признательность всем, кто так или иначе способствовал выходу этой книги в свет, особенно
за подбор иллюстраций Т.А. Дубянской (преподавателю кафедры индийской филологии ИСАА при МГУ),
A. М. Дубянскому (доценту кафедры индийской филологии ИСАА при МГУ), Г.В. Стрелковой (доценту кафедры индийской филологии ИСАА при МГУ),
B. А. Снатенкову (путешественнику и фотографу) за любезно предоставленные собственные фотографии,а также за любезно предоставленные материалы журналу «Индия. Перспективы», издаваемому Министерством Иностранных дел Индии.
Глава 1 МИР ИНОЙ, НЕПОХОЖИЙ И СТРАННЫЙ
Сколько тело миновало рождений,
И смертей, и веков, и рас,
Чтоб понять: мы земные сени
Посещаем не в первый раз.
Эту память поднять, как знамя,
Не всем народам дано:
Есть избранники древней памяти,Отстоявшейся, как вино.
Им не страшны смертные воды,
Заливающие золотой путь…
Как светло у такого народа
Глубокая дышит грудь! Д.Л. Андреев
Современные философы придумали удобный термин – «озадачивающие явления». Он применяется для обозначения тех случаев, с которыми нам иногда приходится сталкиваться и которые ставят нас в тупик, потому что расходятся с нашими привычными знаниями о мире. Эти пресловутые «озадачивающие явления» противоречат принятым взглядам, а порой даже кажутся странными, головоломными, аномальными. Словом, они выходят за пределы нашего разумения.
Задолго до современных философов Козьма Прутков выразил ту же самую мысль со свойственным ему афористичным блеском: «Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы, но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий». Примером подобного «озадачивающего явления» вещи, «не входящей в круг наших понятий», может служить классическая история о короле тропического Сиама, который отказывался верить путешественнику, приехавшему издалека и утверждавшему, что в тех странах, которые он посетил, реки и озера в определенное время года становятся твердыми. Король, проживший всю жизнь в жарких тропиках, не имел ни малейшего понятия о том, что такое мороз и как он действует на воду. Нетрудно представить себе, что если бы он увидел замерзшую реку своими глазами, то был бы немало озадачен, то есть как раз столкнулся бы с «озадачивающим явлением». Эти явления, таким образом, по выражению американского философа Н. Решера, «суть явления познавательного диссонанса. Они представляют такие ситуации, каких, если исходить из имеющегося представления о порядке вещей в мире, просто вообще не должно быть».
«Явление озадачивающее» – не обязательно новое. Главный его признак – не новизна, а конфликт с нашим объяснительным пониманием. И хотя «озадачивающие явления» обычно вызывают у нас дискомфорт, нам приходится как-то сосуществовать с ними. Обширный ряд примеров таких явлений дает столкновение разных культур и цивилизаций. Например, арабы-кочевники были поражены успехами греческой медицины, вылечивавшей болезни, которые сами арабы расценивали как проявление непостижимых и неподвластных человеку сил.
Читатель, взявший эту книгу в руки с намерением ее прочесть, должен приготовиться к встрече с немалым числом таких «озадачивающих явлений». Вспомним, как Афанасий Никитин, сходивший «за три моря», не уставал удивляться тому, что он увидел в Индии: и ходят-то там нагими, но в драгоценностях; и едят правой рукой, ложки не знают; и коней в их землях не водится. Эллинов удивляло, что в Индии растения движутся, как животные (дерево баньян и впрямь напоминает застывшую на бегу сороконожку), а животные (змеи) безноги и похожи на ползающий ствол, и вообще человек почему-то не является царем зверей и всей природы.
Другие народы тоже находили в Индии немало удивительного. Но нас в первую очередь будут интересовать не чудеса природы и не архитектурные изыски, хотя их в Индии немало, а духовная культура, ибо, как заметил оригинальный современный мыслитель Г. Гачев, Индия – это «духовный узел земли», и вряд ли кто-нибудь станет это оспаривать. Индия – это не просто имя страны, а, по выражению А. Тойнби, «целый мир сам по себе».
Первая часть настоящей книги как раз для того и написана, чтобы читатель, выросший в ином культурном и духовном климате, нежели индийский, и располагающий иным арсеналом образов и понятий, входя в этот новый мир, подготовился к ожидающей его непохожести и «озадачивающим явлениям». Надеюсь, уважаемый читатель, сталкиваясь с подобными феноменами, не будет спешить воспринимать их с позиций оборонительного рефлекса или враждебности, отвергающей все с порога.
«Скрижали природы»
Западный человек, одержимый ненасытным фаустовским духом, вечно жаждущий новизны и удовольствий, так привык постоянно устремляться к победе над природой, и внешней, и внутренней, что, кажется, давно и прочно забыл о своей неотторжимой зависимости от нее. Между тем эта зависимость существует; ее никто, нигде и никогда не отменял, причем важна она не только для отдельного человека, но и для целого народа. Общеизвестно, что с самого своего возникновения каждый народ многообразно взаимодействует с природой, преображает ее, приспосабливает к себе, но и сам испытывает сильное ответное воздействие. Этим и объясняется давно замеченная связь национального характера и пейзажа: пейзаж был и остается способом пространственного выражения национального характера, духовных качеств народа. Без особых натяжек можно сказать, что пейзаж – зеркало народа и его исторической судьбы. И потому не случайно, как верно подметил Г. Гачев, в «скрижалях природы» записано, «какая именно работа задается от бытия данному народу в данной стране на его историю и какое трение преодолевать… ибо в жизнеустройстве в зависимости от склада стихий и протекает труд и цивилизация людей на данном месте природы».
Ярким свойством индийской культуры, как, впрочем, и русской, было пейзажное мышление, способность воспринимать духовные понятия в ландшафтных формах. «Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли…» – писал Н. Бердяев. Перефразируя его, можно сказать, что пейзаж индийской души также соответствует пейзажу индийской земли. И в Индии, и в России природа диктовала свои законы истории, типу культуры и типу личности. Об этом много размышлял один из самых ярких мыслителей прошлого века Петр Яковлевич Чаадаев. Он писал: «Вся наша история – продукт природы того необъятного края, который достался нам в удел». И еще он говорил: «Россия – факт географический», имея в виду, что географический фактор «властно господствует над нашим историческим движением» и красной нитью проходит через всю нашу историю, что он содержит в себе и всю ее философию, проявляется во все эпохи нашей общественной жизни и определяет их характер. В значительной степени «фактом географическим» является и Индия: жизнь людей и жизнь природы соединялась в ней множеством тонких и сложных связей.
Что же записано на скрижалях индийской природы? Какая работа была задана Индии от ее природного бытия? Ответить на этот, казалось бы, нехитрый вопрос не просто, во всяком случае, однозначно это сделать невозможно. Дело в том, что природа в этой стране поразительна, многообразна, чарующа и щедра на самые невероятные проявления своей необузданной мощи, как созидательной, так и разрушительной.