Она обрела голос.

– Да, я мисс Барнетт, – сказала она. – Кто вы такой, что вы хотите?

Внезапно она почувствовала прилив отваги и бросилась на карлика. Взмахнув рукой, он больно вцепился в ее руку и злобно улыбнулся. Длинные и желтые зубы, обнажившиеся в улыбке, никак не могли быть зубами ребенка.

– Я пришел поговорить с вами. – По-английски он говорил сносно, хотя произносил слова медленно и явно с затруднением. Он старался следить за ее глазами, но один или два раза быстро взглянул на пакет, который она держала в свободной руке. – Пожалуйста, пройдите в комнату, – сказал карлик и перевел взгляд на ее руку. У нее не было иного выхода, и она покорилась.

Даже в этой высокой остроконечной шапке он был очень мал. Странно, но он мог заставить ее делать все, что хочет. Мысль о человеке, лежавшем снаружи, вселяла в нее одновременно и надежду, и страх: он мог прийти в себя или его мог кто-нибудь увидеть.

– У меня мало времени, – сказал карлик, глядя ей в глаза. – Я хочу знать, есть ли у вас письмо, а также пленка от вашего брата, пожалуйста.

Слово «пожалуйста» не имело никакого значения. Это был способ закончить фразу.

Она тяжело дышала. Страх усиливали внезапность случившегося, мысли о человеке, лежащем в коридоре, и о мертвом брате.

– Нет, о Джиме я ничего не слышала. Он… но он же мертв.

– Я это знаю. – Карлик протянул левую руку, такую маленькую, что с трудом можно было поверить, что ею он так больно схватил и втолкнул в комнату взрослого человека.

Гризельда ошеломленно смотрела, не понимая, чего он хочет.

– Пожалуйста. – Он ухватился за пакет и вырвал его из ее руки.

Они находились в маленькой комнате с тремя креслами, крошечным письменным столом и телевизором. Несколько прекрасных голубых ирисов стояли в изящной стеклянной вазе. Окно комнаты выходило на стену другого здания. Окна там были такие же и большей частью их прикрывали занавески. Внизу находился маленький зацементированный дворик с несколькими контейнерами для мусора и навесами для хранения велосипедов и лодок. Гризельда услышала, как кто-то шел через двор.

Телефон был под рукой, но она не могла шевельнуть рукой. Она боялась!

Сердце больно колотилось в ее груди, стало трудно дышать. Это нелепое существо, с крошечным пистолетом, выглядевшим как игрушка, стояло в комнате, вызывая страх силой своих рук.

Если бы она могла набрать девятьсот девяносто девять.

Карлик стоял спиной к окну. Он разорвал конверт как раз поперек написанного рукой Джима адреса. Какая-то странная, необъяснимая вспышка ярости охватила Гризельду, и в этом порыве она бросилась на него, надеясь обезоружить внезапностью нападения.

Он отпрыгнул в сторону и махнул правой рукой. Пистолет исчез, вместо него в руке блеснул нож. Короткое острое лезвие вонзилось в руку Гризельды.

Она остановилась, тяжело дыша.

– Ведите себя спокойно, – сказал он. – Или я… – Он замолчал, но сделал красноречивый жест ножом.

Роджер свернул с набережной на Бинг-стрит и снизил скорость, подъезжая к огромному мрачному кварталу из красных кирпичных блоков, известному под названием Бинг-Меншнз. Это был один из самых уродливых жилых кварталов Лондона, весь какой-то изломанный, с бесчисленными маленькими окнами. У здания было пять крыльев и по краю каждого проходили нескладные черные железные пожарные лестницы, выглядевшие на фоне бледно-коричневых стен особенно отвратительно. Дюжины телевизионных антенн на крыше рассекали углами серое небо.

На улице было тихо.

Три невысокие ступеньки отделяли вход в каждое крыло. Человек из Ярда находился около угла здания, наблюдая за входом в подъезд, где снимала квартиру Гризельда Барнетт.

Человек узнал Роджера и подтянулся.

– Добрый вечер, сэр.

– Привет, Мак. Что слышно?

– Все спокойно, – ответил Мак.

– Уверены?

– Да, Дулей там, наблюдает за ее квартирой. Входили или выходили очень немногие. Мисс Барнетт приехала около двух часов назад, потом отправилась за покупками и только что вернулась. Никто, кроме меня, за ней не следил. Никто не ждал.

– Хорошо, – сказал Роджер. – Как она выглядит?

– Не говорите моей жене, какую работу я выполняю, – ухмыльнулся Мак. Это был высокий, тощий, какой-то нескладный малый, одетый в темно-серый костюм. – Если она узнает, какое наслаждение я испытываю каждый раз, когда вижу сестру Барнетта, мне не жить.

– Такая симпатичная?

– Красавицей ее не назовешь, – ответил Мак. – Но что симпатичная – это верно. Все при ней. Какая фигура… – Он замолчал и весело улыбнулся. – В общем она в полном порядке.

– Надеюсь, такой она и останется.

– Больше не было никаких происшествий? – спросил Мак.

– Отравили Энн Пеглер.

– Отравили! – воскликнул Мак. – Как?

– Нужно, чтобы и эта девушка не ела ничего, что она не любит, – сказал Роджер. – Сколько времени, вы говорите, она уже дома – минут десять или около того?

– Да, – подтвердил Мак. – Не больше. И Дулей там.

– Подождите здесь; хорошо? – Инспектор вышел из машины и быстро пересек дорогу.

Лифт оказался внизу, Роджер вошел и нажал кнопку. Он не думал о Гризельде Барнетт, все его мысли поглощала Энн Пеглер: он не мог отделаться от ощущения, что виноват в ее смерти.

В одном он был неточен: он считал, что произошло убийство, но доказательств до сих пор не было, это могло быть и самоубийство.

Лифт шел бесшумно.

На пятом этаже Роджер вышел из лифта и оглянулся в поисках Дулея, но на площадке никого не было. Он нашел Дулея за ближайшим углом – тот неподвижно лежал на полу в странной позе с кровавой раной на голове.

В два прыжка Роджер оказался у двери квартиры Гризельды, нагнулся, приоткрыл почтовый ящик и заглянул в квартиру.

Ни коробка, ни корзинка не закрывали ужасную картину: «ребенок» стоял с ножом в руке, а из раны на опущенной руке женщины, которую было видно только ниже пояса, текла кровь.

Роджер не видел лица карлика – только его спину и плотную шапочку. Он услышал дыхание женщины и понял, что она напугана. С самого начала этой истории много женщин испытали чувство страха. Сейчас настала очередь Гризельды Барнетт.

Дверь была закрыта, и Роджер не мог войти, не сломав ее. Если он постучит или позвонит, карлик может пустить в ход снова нож. Нужно было пробраться в квартиру бесшумно. Несколько секунд он, пригнувшись, наблюдал за происходящим: женщина откинулась назад, и теперь он видел только ее ноги и кромку коричневой юбки; карлик все еще стоял спиной к двери и что-то рвал.

Роджер бесшумно отошел.

Он позвонил в дверь квартиры напротив и держал палец на звонке до тех пор, пока не услышал приближающиеся шаги и звук открываемой внутренней двери.

– Так спешите, да? – спросил его плотный человек в безрукавке.

– Полиция, – сказал Роджер и прошел в квартиру. – Телефон у вас есть?

– Нет. Вы… вы говорите, полиция?

– Вы можете помочь поймать убийцу, – сказал Роджер. – Внизу, на улице, у нового «уолсли» стоит человек. Скажите ему, чтобы он вызвал по радио подмогу и приказал оцепить этот район. Мы должны поймать карлика, одетого как ребенок. – Роджер протянул ему свою карточку и спросил: – Пожарная лестница подходит к квартире III так же, как к вашей?

– Послушайте! Может быть, вы…

– Скажете, так?

– Да, но почему я должен верить, что вы полицейский? «Каждая секунда на счету, а этот тип такой упрямый,» – раздраженно подумал Роджер.

– Артур, кто там? – крикнула из комнаты женщина.

– Парень, который говорит, что он полицейский. Откуда я знаю, что он говорит правду?

Появилась коротенькая, толстая, небрежно одетая женщина с маленьким фартуком на обширной талии.

– Кто… – Она остановилась и, раскрыв рот, уставилась сначала на Роджера, а затем на мужа. Ни один ангел не произносил таких приятных слов: – Ты что, конечно, он из Скотленд-Ярда! Его фото было во вчерашней газете; у тебя что, глаз нет?