Она обернулась, выпрямилась и стала смотреть ему прямо в глаза.

— Послушай, я способна найти себе мужчину сама, без чьей-либо помощи, тем более уж без твоей.

— Э-э нет, Джессика! — Он провел ладонью по волосам. — Я считал вас с Эйманом… Ты даже не показала ему парня.

— Парня? — повторила она возмущенно. Парня? И так он называл собственного сына? Она закрыла глаза и поняла, что больше этого не вынесет. Он просто не заслуживал ребенка — и уж тем более сына. Ей на память пришел отец, который страстно обожал жену и хотел иметь мальчика. У Кевина было и то и другое, но ничего из этого он не ценил и не берег.

— Почему ты его не показала? Ты ему сказала? — Его тон был грубым и холодным, глаза сияли адским светом.

Джессику все больше раздражало его присутствие.

— Слушай, вали-ка ты отсюда!

— Я уйду, но ты признайся, о чем вы с ним говорили?

— С чего это вдруг я должна это делать?

— А как насчет ответственности?

Святые небеса! Наконец-то!

— А что ответственность?

— Ну… отец же должен отвечать за ребенка.

— Конечно. — Джессика поджала губы и испепеляющим взглядом уставилась на Кевина.

— Вот я и подумал, что ты расскажешь ему о своем парнишке.

Джессика была в шоке. Она не знала, что и говорить. Конечно, она могла бы и сама сказать Кевину, что ребенок этот не от Эймана, а от него. Но ей хотелось, чтобы муж сам догадался. Ведь это же не сложно, достаточно посмотреть повнимательнее на Джимми — и сразу станет ясно, чей он.

Нельзя сказать, что она стремилась к тому, чтобы Кевин содержал Джимми, но хоть какое-то представление об ответственности он должен иметь? Вначале, когда он впервые увидел сына, ей показалось, что он задумался о родительском долге, но теперь сильно усомнилась в этом.

— Ты не любишь Эймана?

— Что за вопросы? — Она была несколько удивлена. — Нет, конечно же, нет. А почему ты решил, что я должна любить его?

— Ты же сбежала.

— Но не из-за того, что любила Эймана, Кевин.

— Нет?

Ей показалось, что в его глазах блеснула надежда.

Джессика отошла назад, прижимаясь к косяку двери.

— Тогда почему ты ушла? — прошептал он.

Долго раздумывать не приходилось, чтобы ответить на этот вопрос. Тем более, что она уже давно не наивная школьница. Джессика была настрадавшейся женщиной, и ей надоело играть в дипломатию.

— Потому, что я не выдержала брака с человеком, который не любил меня ни секунды! — выпалила она. — Который пил, как черт, и трахался с кем попало!

— Что? — Выражение лица Кевина изменилось, он стал каким-то жалким. Это даже испугало ее. — Одумайся, что ты говоришь, Джессика! — Он почти умолял.

Она чувствовала, как к горлу подступает комок.

— Ты прекрасно знаешь, о чем. Об этом все знали.

— Кто — все? — Он сжал кулаки.

— Все вокруг. — Страх перед его суровым выражением лица отступил. — Кроме меня. Только я была марионеткой в твоих руках, ничего не подозревавшей идиоткой! И Эйман, конечно, тоже знал о твоих похождениях. Ты ему, наверное, все в деталях рассказывал?

— Эйману? — Он побагровел. — Что за бред ты несешь!

— Это чистая правда.

— И часто он тебе рассказывал все эти байки?

— Ему было жаль меня, и он пытался оградить…

— Джессика, милая моя, послушай…

— Даже твои родители, твоя собственная мать все знала. — Теперь она почти смеялась над этим. Произнесенная ею фраза зацепила Кевина. — Ты не должен был жениться на мне, дорогой, поскольку понятия не имел о высоких чувствах. — Она вошла в дом и захлопнула дверь у него перед носом.

Итак, Джессика не любила и не любит Эймана, лихорадочно соображал Кевин. Только теперь он осознал, какую глупость допустил, позволив ей уйти. Он так злился на себя за то, что превратил свою жизнь в дерьмо и до сих пор занимался этим, что был слепцом и не замечал козней матери и лучшего друга, что позволил им замутить мозги его молодой жене. Но теперь он прозрел.

Он ворвался в номер гостиницы и только каким-то чудом не снял дверь с петель.

Да, Джессика столько наговорила ему, но, прежде всего, он решил разобраться с пунктом номер один. Эйман!

— Кевин! — На пороге появилось улыбающееся лицо Эймана.

Он сжал кулаки. Значит, этот подонок напоил Джессику, наплел ей парочку басен собственного сочинения, а потом просто взял и воспользовался ее состоянием. Кевин размахнулся и ударил Эймана в лицо.

Тот схватился за нос.

— Какого черта?

— Это за Джессику, — коротко сказал Кевин и выставил бывшего друга вон.

Завязывая мокрое полотенце вокруг кулака, ноющего от сильного удара, Кевин яростно набирал номер.

— Что, скажи мне, происходит? Я только что разговаривал с Джессикой, и она сообщила мне, что я подлый ублюдок. — Предательство Эймана Кевин еще мог как-то снести, но собственной матери!

— Джессика? — На том конце провода повисла пауза. — Ты же знаешь, как эта девочка умеет рассказывать сказки.

— Ни черта подобного! Она никогда не обманывала меня. — Его жена была самым милым, самым нежным, самым любящим существом, какое он когда-либо знал. Конечно, упрямства ей не занимать, но все равно ее лучшие качества всегда перевешивали недостатки.

— Ты хочешь сказать, что я обманывала ее?

— А что тебе мешало? Я уверен в этом, только не понимаю зачем. — Его мать была блистательным мастером уловки. Каждый раз, когда он заводил новый роман и знакомил с ней девушку, несчастная больше не появлялась в его жизни, потому что Камила каждый раз находила отличные аргументы — то у нее зубы плохие, то нет вкуса в одежде, то она вообще уродка. С Джессикой было иначе, ее она впервые увидела чуть ли не на свадьбе. А как его мать выходила из щекотливых ситуаций! Кевин не раз становился свидетелем этому.

— Ты обижаешь меня, — запричитала Камила. — Ты не веришь собственной матери!

— Хватит. Я тебя знаю. Зачем ты это сделала?

Она замолчала, потом спокойно сказала:

— Я сделала это ради тебя.

Он проглотил свою ярость, пытаясь сдержать гнев и не распалиться.

— Но зачем?

— Я знала, что она не любит тебя.

— И как же ты об этом догадалась?

— Она хорошенькая. И наверняка ничего в постели…

— Мама!

— Я слышала твой разговор с Эйманом о ее отце. — Ее голос сделался грозным. — Знаю, как он умирал и что ты ему пообещал. Я же не могла допустить, чтобы ты попусту растратил свою жизнь.

У Кевина защемило сердце. Он вспомнил, как привязан к нему был ее отец. И никогда, никто, ни один из любовников матери не любил его, как тот человек.

Бедняга уже харкал кровью, и его глаза почти закатились. Он в последнюю минуту дотронулся до Кевина и схватил его за рубашку.

— Заботься о моей Джессике, Кевин! Обещай, что будешь о ней заботиться.

Эти предсмертные слова до сих пор отдавались эхом в голове Кевина.

— Это не твоего ума дело, мама!

Он поделился этим с Эйманом, потому что хотел сказать и ему тоже, как важно заботиться о бедной девушке. Ведь с тех пор он действительно присматривал за ней. Увидел, как она изменилась после похорон. А через месяц они поженились.

— Я же твоя мать! Твоя жизнь — это мое дело.

— Не могу не ценить твоей заботы, но, прошу, не смей больше лезть сюда! — Он был сдержан, хотя внутри все еще кипел гневом. Как она могла надеяться на то, что ее вмешательство поможет ему, если даже не была в состоянии в собственном существовании навести порядок? Из-за нее его жизнь теперь тоже рассыпалась на части.

Был ли хоть один шанс восстановить брак? Как этого добиться, если Джессика считала его предателем?

Он схватил телефонную трубку еще крепче.

— Это ты сказала моей жене о моем обещании, данном ее отцу?

— Нет. — Она закашлялась. — Я говорила только про женщин.

— Про каких, черт возьми?

7

Джессика наконец-то уютно устроилась в постели и даже заснула, но ночью ей пришлось просыпаться несколько раз. Рано утром ее снова разбудил плач Джимми. Она отбросила одеяло и помчалась к нему.