Лорен разрывалась между непреодолимым влечением и таким же непреодолимым страхом. Она была слишком чувствительна, уступчива, податлива по натуре и способна целиком отдаваться тому, что любила, — музыке или близким людям. Но именно поэтому ей приходилось защищать свой хрупкий внутренний мир. Лорен поняла, как легко может Кейд ранить ее и как глубока может оказаться эта рана. Они никогда не говорили о личной жизни Соломона, но в музыкальных кругах все хорошо знали о его давней связи с оперной певицей Барбарой Ньюберн.

Однажды в оперной программке Лорен увидела фотографию этой красивой и умной женщины. Она с каким-то особенным вниманием прочитала биографию, напечатанную ниже. Там, конечно, ничего не было сказано о Соломоне, но она сумела получить некоторое представление об образе жизни возлюбленной Соломона Кейда.

У Барбары Ньюберн было редкое по красоте меццо-сопрано. Лорен очень понравился ее голос, но она почувствовала в нем тот же поверхностный блеск, который был свойствен Соломону, и точно так же ее искусство не давало полного удовлетворения. Музыка — прежде всего душа. Конечно, техника должна быть, техника — это фундамент, но она не может заменить собой способность чувствовать и сопереживать. В исполнении Кейда и Ньюберн отсутствовало именно это. И, несмотря на прекрасный голос и замечательную внешность, Барбара так и не стала великой певицей.

В колонках светских новостей Лорен иногда попадались сплетни о Барбаре и Соломоне. Время от времени их видели вместе, но газеты не очень вдавались в подробности их отношений. Зато друзья Лорен по музыкальному колледжу охотно дополняли пропущенные детали, не подозревая, насколько это задевает ее лично. Она даже намеком не давала понять, что знакома с Соломоном, поэтому для студенток все эти разговоры были просто сплетнями о любимом артисте.

— У него было много женщин, — зевая, сказала одна из ее подруг. — Но с этой он живет дольше всех. И неудивительно: говорят, она очень сексуальная.

Лорен поморщилась, но промолчала. Теперь она работала с особым напряжением, отдавая все свое время учебе и репетициям. Она не уставала играть одни и те же упражнения, добиваясь исполнения, близкого к совершенству. Когда Лорен не видела Соломона, старалась совсем о нем не думать. Он был для нее неразрешимой проблемой. Даже самой себе она не могла сознаться, насколько трудной, неподъемной, неохватной была эта проблема. Шли месяцы, они виделись все чаще, и проблема росла.

Она знала, что он продолжает видеться с Барбарой Ньюберн, однако они никогда не упоминали в разговорах ее имя. Их отношения с Соломоном складывались так, что никаких признаний и не требовалось. Они вместе слушали музыку, а потом обсуждали ее, ходили в кино, обедали, гуляли в парках, бывали в театре. Соломон никогда не приглашал ее к себе домой. Встречаясь, они не оставались вдвоем, даже не стремились к этому, вокруг них всегда были люди. Это была дружба, и только. Будь Кейд ее сверстником, тут не было бы ничего странного. Но он был старше и опытней.

Однажды Лорен была в опере и с балкона заметила в партере Соломона и Барбару. Они оживленно разговаривали, заразительно смеялись, и Лорен яснее, чем в первый раз, увидела, что между ними существует физическая близость.

Она почувствовала, что ее пронзила острая боль. Музыка звучала бессмысленным шумом, ей хотелось плакать. Я люблю его, думала она и не могла оторвать глаз от его затылка там внизу, в темном партере.

В эту ночь Лорен не спала. Проблема, которая мучила ее уже несколько месяцев, встала перед ней во весь рост. Нельзя было дольше продолжать такие отношения. Они не могли принести ей ничего, кроме боли. И чтобы прекратить дальнейшие муки, ей нужно было перестать его видеть.

Он позвонил через два дня.

— Мне очень жаль, — соврала Лорен, — но всю неделю, пока ты в Чикаго, я занята. Каждый день расписан…

Соломона это задело.

— Понятно. Хорошо, встретимся, когда я приеду в следующий раз.

— Это было бы мило, — ответила она без энтузиазма.

Он повесил трубку, и тут она заплакала.

Однако работа приучила ее защищать свой внутренний мир от внешних посягательств, которые мешали сосредоточиться, и тогда эта способность ей очень пригодилась. Пока Соломон перелетал из столицы в столицу, давая концерты, Лорен начала встречаться с молодым человеком своего возраста.

Тот учился по классу фортепьяно в их колледже. Это был худенький юноша, всего на год старше нее. Они познакомились, когда Лорен только поступила в колледж. Брайан часто приглашал ее пойти куда-нибудь, но она всякий раз отказывалась под разными предлогами. Однако тут она приняла приглашение и стала встречаться с ним раз в неделю. По бесплатным билетам они ходили на репетиции и конкурсы, а потом горячо и долго обсуждали услышанное. Лорен часто виделась с ним и в перерывах между занятиями, потому что их классы размещались по соседству. Он ей очень нравился. Но они не торопились развивать свои отношения, так как обоим не хотелось слишком себя связывать.

Когда Соломон вернулся, он тут же позвонил Лорен. Они не виделись целых три месяца, и она долго поздравляла его с успешными гастролями.

— Я читала кучу восторженных рецензий. Наверное, приятно, когда тебя так хвалят…

Когда она наконец замолкла, он спросил:

— Ты поужинаешь со мной сегодня?

— Я бы с удовольствием, — сказала Лорен осторожно, — но я договорилась о встрече.

— А завтра?

— Мне бы очень хотелось, но, к сожалению, у меня репетиция. — Она вздохнула. — Разве я не говорила, что участвую в камерном концерте, аккомпанирую одной девочке, у которой дивный, совершенно фантастический голос. Да, меццо-сопрано… Уверена, что она обязательно будет знаменитостью. Ты ведь любишь вокал?

— Что случилось, Лорен? — спросил Соломон резко.

— А что такое? — Лорен неестественно засмеялась и подумала, что он наверняка услышал фальшь. — Да ничего особенного. Конечно, я хотела бы тебя увидеть. Ой, звонок! Извини, я должна идти на занятия. До свидания…

Она резко опустила трубку, будто та жгла ей руку, и прислонилась лбом к холодному стеклу телефонной будки, находящейся в холле общежития. Но через минуту Лорен собралась с силами и присоединилась к группе студентов, болтавших поблизости. Она легко включилась в разговор, изумляясь про себя тому, что охватившее ее отчаяние никак не отразилось у нее на лице.

Через два дня они с Брайаном стояли в очереди за билетами на галерку театра в Ок-Парке, и тут мимо них прошел Соломон, ведя под руку Барбару Ньюберн.

Лорен стояла к ним спиной, но услышала знакомый глубокий голос и ответный смех Барбары. Вот она, ирония судьбы, думала Лорен, сидя в первом ряду галерки рядом с Брайаном, в то время как в ложе справа голова Соломона виднелась около гладко причесанной головки Барбары. Эта ситуация вполне соответствовала их положению в жизни. Лорен вообще плохо понимала, зачем Соломон продолжал видеться с ней, сохраняя те приятельские, необязательные отношения, которые были между ними.

После того как кончилась пьеса и зажглись огни, Брайан повел Лорен вниз по крутым ступенькам, ведущим к выходу, поддерживая легонько за талию. Она так устала от постоянной душевной боли, что склонила голову ему на плечо и почувствовала, как рука Брайана увереннее обняла ее.

— Ты очень устала, — сказал Брайан заботливо. — Все время так много работаешь! Тебе нужен отдых. Никто не сомневается, что ты многого достигнешь, но стоит ли так надрываться?

— Действительно, стоит ли? — сказала она поникшим голосом, никак не реагируя на его профессиональный комплимент.

Преподаватели тоже не скрывали, что ждут от Лорен многого. К тому же ее обязывала репутация Чесси, надежды, которые он на нее возлагал… После поступления Лорен работала как одержимая, а тут еще прибавилась постоянная боль, причиняемая Соломоном. Она почувствовала, что теряет силы.

Брайан был очень серьезный молодой человек, к тому же он привязался к ней. Когда начались каникулы, она пригласила его в гости к Чесси. Они очень весело проводили время той весной: гуляли по берегу, шлепая по воде, бросали плоские камешки так, чтобы те прыгали по поверхности воды, устраивали для дяди концерты, на которых разыгрывали из себя артистов мюзик-холла, так что тот смеялся до слез, сидя в своем кресле.