Мальчик, опущенный ею на подстилку, безмятежно спал рядом, и вокруг не было никого, кто бы мог осудить их или хотя бы удивиться. Какой вред мог нести в себе его поцелуй? Никакого, если только он не скреплял собой данное им обещание…

Второй поцелуй… Первый стал олицетворением триумфа над стихией, над опасностью и возможной смертью. Второй же — унес их значительно дальше. Он не был сумбурным чувственным проявлением двоих, стремящихся к сиюминутной взаимности. В нем таилось нечто большее, может быть, надежда на то, что судьба свела их не напрасно… Тепло, наполнявшее в этот миг их тела, было каким-то особенным. Раньше никто из них такого не испытывал, словно оба всю жизнь искали что-то и нашли только теперь.

Поцелуй с каждой секундой становился все более глубоким. Мужчина и женщина, обнявшись, стояли на коленях, а ребенок безмятежно спал рядом. Теплые морские волны накатывали на берег и уходили назад, образуя великолепный фон для романтической картины. Луна уже целиком поднялась над верхушкой холма, но они оба не видели ничего вокруг себя. Обнимая девушку, Маклеод чувствовал ее рвущуюся наружу, но пока сдерживаемую страсть. А Кейт, оказавшись в его объятиях, вдруг поняла, что именно этого и ждала все предыдущие годы, к этому и стремилась. Что бы теперь он ни захотел получить от нее, она готова была ему дать. Поскольку уже отдала главное — свое сердце.

Он казался таким большим, почти необъятным. Нежные, но вместе с тем властные прикосновения его рук заставили се выгнуть спину и запрокинуть голову, подставив ласкам шею. А когда он снял с нее блузку, справившись с застежкой бюстгальтера, отбросил его на песок, выпустив на свободу вожделенно торчащие груди с набухшими сосками, она уже не в силах была сдержать тихий восторженный стон.

Ее пальцы скользнули под рубашку Маклеода, так что она могла ощутить его нагую грудь, погладить соски, почувствовать упругий торс. Мужчина дрожал от переполнявшего его желания.

Но все это не могло продолжаться долго. На краю сознания Кейт брезжила мысль о том, что пора остановиться. Алан Маклеод лишь заглянул к ней на краткий миг из другого мира, не доступного для нее. Однако он продолжал целовать ее, и ей хотелось, чтобы сладостное ощущение растекающегося по телу тепла длилось и длилось вопреки подсказкам здравого смысла.

Никто из них пока не смел нарушить этот неповторимый момент. Маклеод сам чувствовал, что теряет голову. Такого с ним не было еще никогда. Надо же, как он хотел ее… В нем все напряглось от желания, и он, не сдержавшись, застонал. И Тони пошевелился, вздохнул и что-то бессвязно пробормотал во сне. Этого оказалось достаточно, чтобы идиллия прервалась и уступила место реальности, вместе с которой пришло смущение.

С минуту они молча смотрели друг на друга, не понимая, что делать дальше. Им ясно было лишь, что жизнь странным образом изменилась…

В конце концов победил здравый смысл.

— Прости… — с грустью в голосе пробормотал Маклеод и слегка отстранился.

Как же трудно ей было вновь собраться, отбросить охватившее ее поначалу смущение и дать волю гневу.

— Едва ли ты смог бы соблазнить меня, — холодно пробормотала Кейт и, отвернувшись, надела и застегнула бюстгальтер, а затем и блузку. Она взяла на руки спящего Тони и, защитившись им, словно щитом, сухо произнесла: — Это был только поцелуй!

А один поцелуй вовсе не гарантирует развития романтических отношений, говорил ее взгляд. Маклеод глубоко вздохнул. Он понял, что Кейт, в сущности, права. Ведь на кону стояло слишком много всего того, что просто не позволило бы возникнуть какой-либо серьезной и долговременной связи между ними.

Его будущее было распланировано и расписано по годам, месяцам и иногда даже дням. Все было устроено, налажено, отрегулировано. Для него и его сестры Сандры на другом конце планеты…

— Давай я возьму Тони.

— Возьми…

Маклеод забрал из рук Кейт ребенка. Потом встал и, осторожно держа мальчика, чтобы тот не проснулся, взглянул на Кейт. Она убирала в корзину остатки еды с посудой.

— Ну что, пойдем домой? — мягко спросил он, когда девушка сложила все вещи и поднялась.

Было заметно, что она возбуждена, скорее даже рассержена, но он не мог понять, на кого.

— Прекрасный выдался вечер.

— За исключением последних минут, — вырвалось у нее. — И вообще я сделала невероятную глупость!

Маклеод лежал в постели с широко открытыми глазами, вглядываясь в ночь и размышляя над словами Кейт. Она призналась, что сделала глупость. Возможно, что и так. Ведь их разделял целый мир, непреодолимая пропасть. Ему следовало проявить благоразумие и не доводить их чисто деловые отношения до любовного приключения.

Неожиданно в памяти всплыли образы его родителей. Они явились перед ним такими, какими лучше всего запомнились, когда ему было всего четыре года. В детстве его настойчиво приучали к роли гадкого утенка в семье. У него в ту пору не было сомнений в том, что мать и отец любят друг друга, но вместе с тем он не мог не замечать, что каждый из них методично разрушал семью. Они то расходились, то сходились, побуждаемые взаимным чувством. Но любовь удерживала их рядом месяц-два, не больше. Потом вновь разгорались ссоры, и в центре каждой находился он, Алан. Его использовали как некое средство для достижения цели.

— Ты ведь меня любишь больше всего, не так ли, Алан? — неизменно спрашивала мать, а отец раздраженно хватал его за руку и тянул к себе.

— Сын хочет быть со мной! — упрямо твердил он.

А на самом деле сын не чувствовал привязанности ни к одному из них. Ему не хотелось вставать ни на сторону матери, ни на сторону отца. Его любовь к ним приносила только боль, которая временами лишь усиливалась.

Такую нравственную травму преодолеть очень трудно, невесело размышлял Алан.

Отец мелькнул перед ним в последний раз, когда ему было лет десять. Мать тогда родила Сандру от любовника. Семейный скандал выплеснулся на газетные полосы. Его финал был трагичен — мать вскоре погибла в автокатастрофе.

Сейчас Алан Маклеод жил один, и такой образ жизни ему нравился. Он заботился только о Сандре и больше ни о ком. Ему не хотелось быть зависимым от кого-либо. Никогда!

— Мистер Маклеод хороший, — сонно пробормотал Тони, когда Кейт укладывала его в постель.

Мальчик по привычке протянул к ней руки, ожидая прощального поцелуя на ночь. Кейт присела на кровать и посмотрела на племянника.

— Да, Тони, он хороший.

— Он поцеловал тебя.

Все-таки успел заметить! — с досадой подумала она и, вздохнув, призналась:

— Поцеловал.

А Тони не унимался:

— Если мы сможем ему понравиться, он женится на тебе?

— Эй! — засмеялась Кейт. — Мы ведь всего лишь второй день знаем этого человека!

— Но он хороший.

— Да, не спорю. Но, пойми, он — миллионер, Тони. То, что любит он, совершенно не подходит для нас.

— Почему?

— Он возьмет замуж только женщину своего круга.

— Это глупо, — сразу ответил Тони, решивший, похоже, еще немного пофантазировать перед сном. — А что значит «из своего круга»?

— Ну, это вроде истории про Золушку и принца, — начала объяснять Кейт, потрепав мальчика по голове. — Мне кажется, жизнь с принцем не принесла бы ей счастья.

— Почему? — Глаза Тони округлились.

— Ведь ей пришлось бы благодарить его всю оставшуюся жизнь.

— А за что?

— За то, что он вырвал ее из нищеты.

— Ну и пусть бы благодарила.

— Но это едва ли пришлось бы ей по душе. — Кейт чмокнула его в щеку. — Ну, а теперь пора спать, мой дорогой.

— А как же ты и мистер Маклеод? — напоследок спросил Тони.

— Знаешь, вероятность того, что после поцелуя многоуважаемый мистер Маклеод предложит мне руку и сердце, примерно такая же, как если бы я поцеловала твою ящерицу в надежде на то, что та вдруг превратится в прекрасного принца.

Это показалось мальчику убедительным, и он, повернувшись на бок, тихо уснул.