– А-а-а, – закричала она и, когда из-за угла появился Колька, изо всех сил ударила его по голове. - А-а-а…

Колька заорал и, мотнув головой, как разъяренный бык, бросился на Марину, однако ей удалось увернуться, и она ударила его еще раз. Он пошатнулся, но опять устоял на ногах.

– А-а-а, – закричала Марина.

Она снова замахнулась – и этот удар решил исход поединка: охнув, Колька опустился на пол. «Кончено», – подумала Марина. Она повернулась к нему спиной и, сделав шаг в сторону, уже хотела бросить бутылку на пол, но, собрав последние силы, Колька протянул руку и схватил ее за лодыжку.

– А-а-а…

Он уже не сопротивлялся – сжимая в руке горлышко бутылки, в которой раньше было «Советское шампанское», а может, газированное вино, Марина неистово колотила его по голове, но Колька не хотел умирать – он был жив.

– Я тебя убью, – сдавленным шепотом сказал он, размазывая по лицу кровь.

– Не надо!

– Я тебя убью…

– Нет! – Марина наносила один удар за другим. – Нет! Нет!..,

Она хотела убить этого человека, и ничто не могло ее остановить. Она желала ему смерти. Она хотела крови…

– Эй, – сказал кто-то. – Ты что, издеваешься? Слышишь ты или нет?

Марина открыла глаза.

– Половина восьмого, – сказала Юля. – Вставай.

– Что?

– Вставай.

- А?

– Тебе что, Кошка снилась?

– Почему Кошка? – не поняла Марина.

– Я тебя бужу, а ты кричишь: «Нет! Не надо!» Что тебе снилось?

– Не помню, – соврала Марина. – Наверное, Кошка. – Она села и свесила ноги с кровати. – Я забыла.

Так бывает, когда, не выполнив домашнего задания, решаешь не идти урок – наверное, Марину мучила совесть. Сон, который она видела, был настолько реальным, что ей казалось, она правда совершила что-то ужасное. Конечно, это сон. Кроме того, у нее не было выбора… Но с каким остервенением она била человека. Это был ее сон, и значит, если отбросить некоторые условности, она действительно способна на подобный поступок. Марина хотела поделиться с кем-то своими переживаниями. Но с кем? Если она расскажет Юле свой сон, нужно говорить все. «Кстати, – вспомнит Юля – где ключи. что она скажет? Наверное, в глубине души Марина боялась, что Юля предложит ей пойти в милицию, тогда, виноват Колька или нет, он этого так не оставит.

У Марины раскалывалась голова. И снова она отвечала на уроках невпопад. И снова Нина Петровна сказала: «Марина, что с тобой происходит?»Действительно, что?

– Что-то не так? – спросила Юля.

Они стояли в коридоре и, облокотившись о подоконник, смотрели в окно. Из-за облаков появилось солнце – и казалось, небо улыбается. Дворник дядя Паша, стоя посреди двора, из-под руки посмотрел на небо – и тоже улыбнулся.

– Марина, что случилось?

– Нет, – Марина пожала плечами, – ничего. Просто плохое настроение. И знаешь, ужасно не хочется идти на физику.

– Это правда, – согласилась Юля.

Унылый пейзаж наводил тоску: ни травы, ни сугробов, только вытоптанная серая земля и голые кусты. Но стоило выглянуть солнцу, как школьный двор ожил: в кустах суетились воробьи, где-то под крышей курлыкали голуби, а посреди двора, заслонив рукой лицо, стоял дядя Паша и смотрел на высокие облака и яркое небо, которое теперь выглядело по-летнему.

– Знаешь что, – предложила Юля, – давай не пойдем на физику.

Трудно было придумать что-нибудь более глупое, но, с другой стороны, предложение поражало своей новизной. Действительно, в этом что-то было.

– Вспомни, – сказала Юля, – когда мы последний раз прогуливали уроки?

– В мае, когда ели в парке мороженое.

– Вот видишь, – обрадовалась Юля. – А сейчас декабрь. Ну как?

– А что будем делать?

– Что будем делать? – Юля огляделась по сторонам, как будто надеялась увидеть что-то интересное, что-то такое, что могло подсказать правильное решение.

Но унылые лица одноклассников давно приелись, и только Лиза, рыжая и веснушчатая, выделялась в толпе. Поймав Юлин взгляд, Лиза улыбнулась, как улыбаются дети, просто так, без всякой причины, и от этого на сердце у Юли как будто стало светлее.

– Знаешь что? – сказала она. – Пойдем кататься на роликах.

– Тогда нужно идти домой, а там – бабушка. Юля еще раз обвела взглядом Коридор, посмотрела на Лизу, потом на Марину и наконец сказала: – Хорошо. Мы возьмем ролики напрокат. Идет?

11

Юля подошла к кассе и протянула в окошко деньги:

- Два.

– Эй, – Марина потянула ее за рукав, – это за вход. А ролики?

Они никогда не брали ролики напрокат, но на этот раз пришлось раскошелиться – это Лучше, чем объяснять Генриетте Амаровне, почему их отпустили с уроков.

– И ролики, – сказала Юля и достала из рюкзака сто рублей.

Она забрала сдачу и взяла квитанции.

– Откуда у тебя деньги? – спросила Марина.

– Деньги? – Юля вздохнула, но не то чтобы грустно, а скорее с облегчением. – Если честно, я копила на туалетную воду.

– Правда? – обрадовалась Марина, но тут же вспомнила, что часть денег они уже потратили, а значит, радоваться нечему. – А какая вода? – грустно спросила она..

– Элизабет Арден, – вздохнула Юля. – Новый запах – называется «Грин Ти».

- «Грин Ти»? – Нет, Марина никогда не слышала про такую туалетную воду. – Зеленый чай?

Причудливое название придавало незнакомому запаху особенную прелесть, но теперь это было все равно. Марина чувствовала себя виноватой, однако Юля не привыкла расстраиваться из-за таких мелочей: подумаешь, вода – просто ей нравился этот запах.

– Вку-у-усная, – сказала она. – У Лизы такая, ей сестра на день рождения подарила.

Протянув рюкзак старику, сторожившему сумки в камере хранения, Юля достала из бокового кармана еще сто рублей.

– Это на сок; – сказала она. – Тут такой вкусный сок.

– Ты сошла с ума. Жалко…

– Гулять так гулять. – Юля сунула деньги в карман. – У меня все равно не хватало.

Сначала Марине дали такие старые ролики, что нога едва держалась в ботинке – кататься на таких роликах было невозможно, и она решила поменять их на другие. На этот раз ей дали ролики без тормоза.

– Извините, можно с тормозом? – спросила Марина, немного робея.

– С тормозом? – Молодой человек в желтой бейсболке, повернутой козырьком назад, строго посмотрел на Марину и, подтянув брюки, такие широкие, что в них могло поместиться еще несколько человек, улыбнулся веселой, зубастой улыбкой. – Нет проблем, – сказал он и исчез.

Через минуту он появился снова.

– Вот, – сказал он и протянул Марине отличные ролики, почти новые. – Пойдет?

Юля слишком слабо зашнуровала ботинок, поэтому через два круга пришлось остановиться. Юля с ногами села на широкий бортик и расстегнула клипсу.

– Ну как, – сказала она, – жизнь налаживается?

– Жизнь? – спросила Марина, как будто только теперь поняла смысл этого слова.

Она повернула голову и на огромном экране, который висел напротив, увидела свое лицо – улыбающееся и счастливое.

– Ну вот, – сказала Юля, зашнуровывая ботинок. – А ты не хотела идти.

12

На улице было сыро и пасмурно, а на душе – тоскливо. Марина ужасно хотела домой, но до конца урока было двадцать минут. Двадцать минут – это так мало, когда катаешься на роликах, но, когда сидишь на уроке, двадцать минут – это целая вечность.

Кахобер Иванович рассказывал что-то, прохаживаясь между партами, но Марина его не слушала.

Она посмотрела в окно – и то, что она увидела, ее изумило.

– Смотрите! – сказала она так громко, что Кахобер Иванович обернулся.

С неба падали огромные белые хлопья. Снега было так много, что даже дома, который стоял напротив, не было видно.

– Снег! – сказала Марина и виновато улыбнулась.

Даже если бы за окном появилась летающая тарелка, Кахобер Иванович должен был бы сделать Марине замечание, но вместо этого он посмотрел в окно – и тоже улыбнулся, отчего его усы зашевелились.

– Зима, – сказал он.