Наконец она добралась до злополучного коробка, открыла его, убедилась, что в нем трава, и спрятала в карман своей шерстяной кофты.

Прозвенел звонок, и ребята стали заходить в класс. Аня уже сидела за своей партой и старалась: не смотреть на Ваню, чтобы не выдать своего волнения. «Я спасла его, – с тихой радостью думала она. – Я нужна ему». И это делало ее счастливой.

Кахобер развешивал на доске карту сражений, когда энергичной походкой в класс зашла Людмила Сергеевна и строго оглядела всех присутствующий.

Даже Кахобер слегка съежился под этим взглядом. Уж таким человеком была Кошка – рядом с ней все чувствовали себя в чем-то виноватыми.

– Дирекции школы стало известно, – без лишних предисловий начала она, – что в вашем классе появился человек, который не только употребляет, но и распространяет наркотики.

Все стали переглядываться, а Ваня с тревогой подумал о том, что, наверное, она говорит о Боре.

– Я уже предупреждала, что этот человек будет отчислен из нашей школы, которая всегда славилась хорошей репутацией, и я свое слово сдержу.

Она выдержала томительную паузу, чтобы следующие слова прозвучали как можно значительнее и отчетливее:

– Иван Волков, выйди к доске.

Ваня растерянно встал и вышел, оглядываясь по сторонам.

– Ответь нам, ты употребляешь наркотики?

Ваня отрицательно помотал головой. Ему казалось, что ему снится дурной сон и, если ущипнуть себя, можно проснуться. Он ущипнул себя за руку со всей силы, но кошмар не прекращался.

– Значит, ты только распространяешь их? – по голосу чувствовалось, что Кошка абсолютно уверена в своей правоте.

– Я никогда этим не занимался, – сказал Ваня и посмотрел ей прямо в глаза.

Кошка выдержала этот взгляд и сказала:

– В таком случае тебя не затруднит показать нам содержимое твоих карманов?

В классе зашумели: кто-то возражал, кто-то стал возмущаться.

– Тише! – прикрикнула Кошка. – Если человек не виноват, то ему нечего скрывать. Ведь так, Волков?

Ваня как завороженный стал доставать из карманов мелкие предметы: ключи от квартиры на брелке в виде футбольного мяча, носовой платок в клетку, проездной билет…

Людмила Сергеевна была явно разочарована тем, что содержимое его карманов оказалось таким безобидным.

– Сумка, – сказала она. – Теперь, если тебе не трудно, не мог бы ты показать нам, что у тебя в сумке.

Ваня кинул на Борю быстрый взгляд, но Боря смотрел в окно с самым безмятежным видом. На нетвердых ногах Ваня прошел к своему месту, взял сумку и посмотрел на Свету. Она ободряюще улыбнулась ему и кивнула, как будто говоря: «Не волнуйся, все будет хорошо. Я с тобой».

Ваня вышел к доске и стал выкладывать на первую парту свои вещи: учебники, тетради, Светину фотографию, ручки и карандаши, разбросанные в беспорядке. Кахобер Иванович смотрел в окно и недовольно хмурился. Ему не нравилось происходящее, но он не хотел вмешиваться, чтобы не подрывать и без того сомнительный авторитет Людмилы Сергеевны.

Сердце Вани тревожно замирало всякий раз, когда он вытаскивал новую вещь. «Сейчас, – думал он, – вот сейчас все увидят этот проклятый коробок. И тогда, что бы я ни говорил, поверят не мне, а собственным глазам…»

Но коробка почему-то не было. Ваня снова взглянул на Свету, и она чуть заметно улыбнулась ему. В ее глазах светились хитринки, она, как будто хотела сказать: «Вот видишь, я же говорила, что тебе нечего бояться».

Кошка сама открыла сумку и стала шарить рукой по пустому дну. Марина с Юлей тихонько засмеялись. Они были рады, что Ваня оказался невиновен, а Кошка в очередной раз села в лужу.

– Ничего, – недоуменно сказала она, тряся сумку.

В классе засмеялись, до того нелепо она выглядела. Даже Елкин оторвался от чтения журнала «Наука и жизнь» И улыбнулся.

- Прекратить! – в ярости закричала Кошка. – Немедленно прекратить!

Ваня не мог понять, как получилось так, что коробок исчез. «Наверное, это Света, – подумал он. Ведь в сумке – ее фотография, которой утром не было. Значит, она подложила фото, хотела сделать мне сюрприз, а заодно взяла коробок…»

- Мне можно садиться? – спросил он Кошку. Она посмотрела на него так, как будто он ее предал, но потом кивнула.

– Нет, – вдруг сказал Кахобер Иванович. Я думаю, что сначала вы должны извиниться перед Ваней.

– Я? – удивленно подняла выщипанные брови Кошка. – Извиниться?

– Не нахожу в этом ничего странного, – спокойно ответил Кахобер. – Конечно, наркотики - дело серьезное, но вы оскорбили человека подозрением, поэтому было бы справедливо…

– Ну, хорошо. - Кошка как будто решила сделать одолжение. – Волков, извини. Но впредь будь осторожен, потому что если я…

Кахобер не дал ей договорить.

– Разрешите начать урок? - спросил он. Кошка чуть слышно фыркнула, развернулась на каблуках и вышла из класса….

– Садись, Ваня, – сказал Кахобер. – Не понимаю, почему подозрение пало на тебя…

- Ая, кажется, понимаю, – сказал Ваня, проходя к своему месту.

В проходе он остановился, как будто что-то припоминая, подошел к Боре и спросил:

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

Боря смотрел на него исподлобья, как затравленный зверек, но вместе с этим вызывающе качался на стуле.

– Не-а, – сказал он, – о чем нам говорить?

– И то правда, – согласился Ваня и со всей силы отвесил ему пощечину.

Боря от неожиданности чуть не упал со стула. Но все-таки удержал равновесие и схватился за горящую щеку. Он хотел начать качать права или дать сдачи, но понял, что это ни к чему. Это было не в его интересах, потому что тогда вскрылась бы вся правда, а давать сдачи…

«Да что я, самоубийца, что ли?» – подумал Боря и не двинулся с места.

Кахобер внимательно посмотрел на Ваню, тот сидел красный от гнева, но довольный собой, потом перевел взгляд на Борю, который придерживал ладонью щеку и молчал.

– Думаю, что инцидент исчерпан, – сказал учитель. – Кажется, вы сами разобрались.

Ваня с благодарностью посмотрел на Свету и сказал ей:

– Спасибо, кажется, ты спасла мне жизнь. Я тебе все объясню…

Света значительно улыбнулась и под партой взяла его за руку.

– Не надо меня благодарить. Ты ведь ни в чем не виноват?

– Нет, – улыбнулся Ваня.

А Аня украдкой смотрела на них, И ей хотелось умереть. Она была рада, что ей удалось помочь Ване, и, конечно, не ждала его признательности, но ей было больно видеть его рядом с другой. «Таким, как я, не на что рассчитывать», – говорила она себе. И оттого, что все так плохо и безнадежно, ей почему-то становилось легче.

11

– И ты ничего ему не скажешь? – спрашивала ее Ира, когда они шли домой. – Он так и не узнает, что это ты его спасла?

– Не узнает. – Аня грустно улыбнулась. – Да я этого и не хочу. Где-то я читала о том, что к любви ведут все чувства, кроме благодарности. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя в долгу. Пожалуйста, не говори никому.

– Не буду, если ты настаиваешь, – со вздохом согласилась Ира. – Хотя я тебя не понимаю… Кстати, думаешь это были его наркотики?

– Нет, – убежденно сказала Аня. – Наверное, в этом как-то замешан Шустов. Ведь это он ябедничал Кошке, и неспроста же Ваня его ударил.

– Удивительно другое – что Шустов промолчал, – сказала Ира. – Значит, он был действительно виноват.

Подруги шли по мокрому асфальту, стараясь обходить лужи, и каждая думала о своем. Аня – о том, как здорово было бы носить кожаные штаны, если бы у нее были ноги, как у Светы, а Ира – о том, какой же все-таки мудрый человек – Кахобер, и как легко он сумел найти выход из конфликта с Кошкой.

А в это время Ваня и Света сидели на лавочке в ее дворе, ели соленые орешки и разговаривали. Ваня рассказал, как Боря пытался его подставить и как он боялся, что из его сумки достанут коробок с анашой.

– Если бы не ты, меня бы выгнали из школы, – сказал он, обнимая Свету за плечи.

– Глупости, – смущенно улыбнулась она, прижимаясь к нему. – Не выгнали бы.