Лизе нравилось, когда Кахобер Иванович внезапно нарушал тщательно спланированный урок и принимался рассказывать о том, чего нет в учебнике. Сорокапятилетний историк увлекался сам, как мальчишка, и увлекал за собой других. Вот и сейчас Лиза видела, что нет ни одного человека в классе, который бы не слушал его с вниманием. Туся и та перестала разглядывать в зеркальце назревающий на подбородке прыщик.

– Задавались ли вы, голуби мои, хоть раз вопросам: почему рушатся одни государства, а другие процветают? – вдохновенно продолжал Кахобер Иванович, опершись об учительский стол и расстегнув пиджак для удобства. – Почему погибли целые культуры, и там, где когда-то цвели сады и кипела жизнь, теперь расстилаются пустыни?

– А в самом деле, почему? – выкрикнул Колька Ежов с последней парты.

– На эти вопросы трудно найти однозначные ответы, – моментально отреагировал Кахобер Иванович. – В древние времена считалось, что всемогущие боги покровительствуют одним народам и наказывают других. Позже прославленные мыслители стали объяснять ход истории распространением разумных идей, просвещения. А затем ученые мужи стали утверждать, что историю вершат великие люди, которые ставят еред собой определенные цели и стараются их осуществить. Одним из них удавалось решить поставленные перед ними задачи, другие же терпели неудачу. И в том, и в другом случае колесо истории совершало очередной поворот. Ведь вам хорошо известно выражение: «Колесо истории невозможно повернуть вспять».

– Да уж, как быстро оно вертится, даже нам, непросвещенным, видно, – сказала Лена Серова, удивив этой репликой всех: к учебе она была равнодушна и больше отмалчивалась на уроках. – Вас небось по другим книжкам учили?

– Ты права, Лена, – ответил Кахобер Иванович, мимоходом взглянув на часы, – историей часто манипулируют в угоду времени. Но одно остается незыблемо: без знаний прошлого невозможно понять настоящее и совершенно невозможно правильно представить себе будущее. А что касается России, то когда в 1649 году в Англии победила буржуазная революция и был казнен Карл 1, в России еще только оформлялось закрепощение крестьян. Монгольское иго и крепостное право надолго задержали развитие капитализма в России. У нас этот прогрессивный период наступил спустя два столетия, так что не обессудьте. Ну, к этим и другим не менее интересным темам мы еще не раз вернемся в процессе обучения, а сейчас, – Кахобер Иванович подошел к учительскому столу, присел на стул, – запишите в дневники домашнее задание и начнем классный час, все равно от урока осталось пять минут.

Его последние слова потонули в хоре ликующих голосов.

Первый классный час в 9 «Б» оказался неожиданно бурным. Довольно быстро были решены организационные вопросы, не без споров намечен план мероприятий на первое полугодие, единогласно проголосовали за состав редколлегии (разумеется, ответственная Ира Дмитриева - она не выпускает карандаш из рук). Оставалось только избрать старосту. Лиза не сомневалась, что выберут Юлю, которая два года занимала эту должность и отлично справлялась с ней. К тому же она первая ученица в классе – и по поведению, и по успеваемости – ее просто положение обязывает быть правой рукой у Кахобера. Лиза уже приготовилась проголосовать «за» И бежать на свидание к Кириллу, но тут мальчишки уперлись.

– Что все Туполева да Туполева! У нас что, других достойных нет?! – выкрикнул с места Юра Метелкин, сидевший за одной партой с Борькой Шустовым. Тот одобрительно хмыкнул:

– Да, пусть уступит теплое местечко.

– Кому? – спросил кто-то, и опять из парней.

– Да хоть Крыловой, – ответил Борька, вальяжно откинувшись на стуле. – Она теперь знаменитость! Звезда голубого экрана!

Туся недоуменно заморгала идеально накрашенными ресницами:

– Я не ошиблась, прозвучала моя фамилия? - уточнила она у Лизы.

– Да, – ответила Лиза и осторожно покосилась в сторону Юли.

Та стойко делала вид, что ей до всего этого бунта на корабле нет дела. Марина, которая сидела с ней за одной партой, была настроена более решительно, судя по ее грозно сдвинутым бровям, она намеревалась ринуться в бой и только выжидала подходящего момента. Лиза оценила взрывоопасную обстановку и уже открыла. рот; чтобы осадить зарвавшегося Борьку, как вдруг услышала:

– По этому принципу можно и Лизу Кукушкину выбирать. Она тоже отличилась. Вон какие рассказы пишет, зачитаешься!

Лиза покраснела и почувствовала, как ее язык прилипает к горлу. Удружил Максим, а еще друг называется! И тут началось!

– Точно, Лизку в старосты! – зашумели одни.

– Еще чего! Она слишком принципиальная! К ней и на козе не подъедешь! Крылову давай! кричали другие.

– А ко мне, значит, на козе подъедешь! – задохнулась Туся от такой вопиющей несправедливости, но ее искреннее возмущение потонуло во всеобщем гвалте.

Кахобер Иванович не вмешивался. Он знал, когда нужно дать возможность выпустить пар, а когда закрутить гайки потуже.

– Да тихо вы! – Крикнула Марина, взяв инициативу в свои руки. – Устроили базар, сейчас вся школа сбежится. Все ты, Шустов, со своими штучками! – Марина погрозила ему пальцем, голоса стихли.

– А ты мне рот не затыкай, АББА! Я свое мнение высказал, имею право! – нагло заявил Борька.

– Имеешь, кто бы спорил, но нужно делать это цивилизованно, а вы с приятелем будто только что с дерева слезли, – наступала Марина.

Кахобер Иванович разгладил знаменитые усы, пряча в них улыбку.

– Продолжай, Марина, – мягко предложил он, прокашлявшись. – У тебя хорошо получается.

Марина отбросила темную прядку волос со лба

– У нас три кандидатуры.

– Две, – поправил ее Юрка, подавшись вперед.

– Нет, три! – Марина чувствовала поддержку не только Кахобера, но и большинства класса, поэтому говорила уверено. – Юля тоже будет участвовать.

– А может, она сама откажется? Чего ты за нее решаешь!

«Просто мужской заговор какой-то, шовинизм в действии!» – ужаснулась про себя Лиза.

– Не дождетесь, не откажусь! – с вызовом заявила Юля, подняв голову.

Ее глаза сверкнули непримиримым блеском в наступившей тишине. Нашла коса на камень! Юлька не за должность цеплялась, это понимали все, просто она не могла стерпеть такой вопиющей несправедливости. Первая очухалась Туся.

– Так, граждане, я беру самоотвод, – произнесла она, моментально упростив задачу, превратив ее из уравнения с тремя неизвестными в уравнение с двумя неизвестными.

Это наконец-то вывело Лизу из состояния ступора. Она поднялась, машинально одернула узкую юбку.

– А тоже не собираюсь быть старостой. Это не для меня, я лучше так буду помогать, отдельными поручениями. И потом, положа руку на сердце, разве есть более достойная кандидатура, чем Юля? Вспомните, как она отстаивала наш класс на школьном педсовете, когда нас чуть не лишили поездки в Ясную Поляну. Между прочим, из-за вашей дурацкой выходки, Юрка.

Метелкин понурил голову, почувствовав себя слегка виноватым. Они тогда с Колькой Ежовым учудили. Взяли и запустили на уроке химии карбид в неуправляемую реакцию. Вонища была в классе! И в прямом и в переносном смысле… Кошка вопила так, что мартовские коты с крыш разбежались. Кахобер схватился за голову. А Юлька ничего, выдержала.

– Так, – почти пропела Марина, довольная тем, как обернулись события. – Значит, из кандидатов у нас остается одна Юля. Кто за то, чтобы ее снова избрать старостой – поднимите руки.

Все проголосовали «за», кроме Борьки и Юрки. Они демонстративно воздержались.

Вот теперь Кахобер Иванович позволил себе расслабиться и выступить с заключительной речью. Она была краткой по форме, но емкой по содержанию.

– Я рад, что вы приняли правильное решение самостоятельно и что мне не пришлось напоминать вам, что староста класса – это не только почетная обязанность, но и ответственность, с которой не каждый может справиться. Не забывайте, что этот год для каждого из вас своеобразный экзамен на зрелость. И мне бы хотелось, чтобы вы сдали его на «отлично». Надеюсь, вы меня поняли? – Кахобер Иванович как бы ненароком взглянул на последнюю парту среднего ряда.