Туся замерла и обернулась.

– Ты страдала, но страдала не так много, как другие. И все же тебе суждено стать одной из нас. Это великое счастье, которого удостаиваются лишь избранные. Завтра на собрании ты поймешь, о чем я говорю. Иди и подумай о том, что твоя душа нуждается в очищении.

Не чувствуя под собой ног, Туся дошла до двери, которая немедленно распахнулась. Едва переступив порог, она оказалась в объятиях Надежды Григорьевны, Оли и Марины.

– Тебя приняли? – в один голос спросили они.

– Д-да, кажется, – пролепетала Туся, чувствуя, как от слабости у нее подкашиваются ноги.

– Ты устала, тебе нужно немного посидеть, ворковали они, увлекая ее за собой.

После общения с отцом Владимиром Туся чувствовала себя совершенно обессиленной.

– Мы так рады за тебя, – говорили вокруг.

Тусе казалось, что рядом с ней хлопочут не только Надежда Григорьевна, Оля и Марина. Ей виделись еще какие-то лица, улыбающиеся и приветливые.

Тусю усадили на старый продавленный диван и предложили стакан воды.

– Что тебе сказали?

– Что я достойна… меня, кажется, примут… завтра.

Туся отвечала бессвязно, не вполне осознавая, что с ней происходит. Она не обратила внимания на то, что об отце Владимире говорили во множественном числе. Да и вообще, с того момента, как Туся встретила в скверике Надежду Григорьевну и Олю, она все воспринимала как нечто само собой разумеющееся.

Через некоторое время Туся немного пришла в себя и стала смотреть на окружающих более осмысленным взглядом.

– Ну вот, выглядишь молодцом, – отметила Надежда Григорьевна, – давай мы тебя проводим.

Тусю бережно подняли с дивана и, взяв под руки, словно она только что встала с больничной койки, повели к выходу.

На улице, под действием свежего воздуха, Туся начала быстро приходить в себя.

– Я могу идти сама, – смущенно сказала она, пытаясь отстраниться от опекунов. – Ты уверена?

– Да.

Надежда Григорьевна ослабила объятия, но Тусину руку все же не выпустила.

– Где ты живешь? – спросила она. – Мы довезем тебя до дома.

Туся назвала адрес и добавила, что вполне могла бы добраться самостоятельно.

– Я знаю, но мне так будет спокойнее. Я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Разговор с пастырем не дается легко, тем более в первый раз.

– В нем столько божественной силы! – с восторгом проговорила Оля.

– Это так. Отец Владимир уже близок к тому, чтобы стать Богом.

Туся в недоумении посмотрела на нее.

– Тебя удивляют наши слова, – сказала Надежда Григорьевна, поймав ее взгляд, – но очень скоро ты все поймешь сама.

– Завтра, – добавила Оля.

Было совсем темно, когда они добрались до Тусиного дома.

– Где твои окна? – спросила Надежда Григорьевна.

Туся показала на светящиеся окна кухни и гостиной.

– Твоя мама, наверное, волнуется?

– Вряд ли, скорее всего, она и не заметила моего отсутствия.

Туся понимала, что слегка грешит против истины. Конечно, ее мама была очень занятой женщиной, но тем не менее она никогда не забывала о своем материнском долге. Туся сама не понимала, что заставляло ее представлять в глазах новых знакомых свою жизнь в таком мрачном свете. Вполне возможно, причиной тому было желание как можно быстрее стать своей в братстве. Еще несколько часов назад она и предположить не могла, что в ее жизнь ворвется нечто новое, фантастическое и захлестывающее все ее существо.

Как она и предполагала, мама не обратила особого внимания на ее позднее возвращение.

– Тебе Лиза звонила, – сообщила она, когда Туся вошла в квартиру.

Эта новость не произвела на нее ни малейшего впечатления.

– Она просила, чтобы ты ей перезвонила, – добавила мама, видя, что Туся никак не реагирует.

– Угу, – пробурчала Туся, заглядывая в холодильник. События прошедшего дня отняли у нее много сил, ей хотелось наскоро перекусить и поскорее отправиться в постель. К тому же Туся помнила наказ отца Владимира: ей нужно было серьезно подумать о своей душе. Она весьма смутно представляла, как это следует делать, но, если ей было велено подумать о душе, она должна была хотя бы попытаться.

На прощанье Надежда Григорьевна дала Тусе несколько журналов, посоветовав хорошенько изучить их содержание. Пролистав их один за другим, Туся решила, что в них слишком много непонятного. Когда она разговаривала с Надеждой Григорьевной, отцом Владимиром и даже с девушками, ей все казалось простым и ясным. В журналах же все было гораздо сложнее. Почти половина статей была посвящена приближающемуся концу света. Они призывали людей покаяться, пока еще есть время, и стараться жить без греха. Как именно это нужно делать, так и осталось для Туси загадкой. Из всего она поняла только одно: для этого потребуется очень много душевных сил, и далеко не всякий человек сможет справиться со столь нелегкой задачей. Мысль о том, что отец Владимир счел ее, Тусю, достойной стать счастливой, согревала и обнадеживала.

Инна Дмитриевна не мешала дочери. Она суетилась в своей комнате, перебирая многочисленные наряды, примеряя их перед зеркалом и отбирая самые подходящие для ношения за границей. Проблема гардероба заботила ее уже не первую неделю. Сначала Туся интересовалась этим процессом, но очень скоро он ей наскучил. Мама пробовала советоваться с дочерью, но безуспешно. Туся решила, что не станет помогать маме выбирать наряды. Ей и так несладко приходится. В конце концов, она не Золушка, которая бескорыстно провожает сестер на бал, зная, что ей предстоит коротать время за домашними делами. Нет уж! Пусть мама сама выбирает одежду, в которой будет красоваться перед всякими там сэрами и лордами.

Потом, спустя некоторое время, вспоминая те дни, Туся думала о матери с упреком: Если бы Инна Дмитриевна хотя бы раз выкроила минутку между посещениями массажных салонов, парикмахерских и модных бутиков и повнимательнее пригляделась к дочери, возможно, ей удалось бы заметить, что с той творится неладное. Но этого не произошло. Туся была предоставлена самой себе, вернее, уже не себе, а Огненным Близнецам.

5

На следующий день Туся проснулась очень рано.

Спать не хотелось, несмотря на то что она чуть ли не полночи размышляла о братстве, о душе и о том, что ей представился великий шанс изменить свою жизнь в лучшую сторону. Впервые Тусе не хотелось поделиться своими переживаниями с лучшей подругой. Раньше она сломя голову неслась к Лизе, чтобы поведать ей о своих приключениях и посоветоваться. Но теперь ее жизнь наполнилась чем-то иным, казавшимся Тусе гораздо более важным, чем Лиза и все остальное, из чего раньше складывалось ее существование. Она сама не могла объяснить.

В школу идти жутко не хотелось. Чтобы не привлекать внимания Инны Дмитриевны, Туся старалась вести себя как обычно. Она приняла душ, позавтракала, оделась и вышла, взяв сумку с учебниками и тетрадями. Не осознавая этого, Туся выбрала неброскую, скромную одежду: длинную темную юбку и серый джемпер. Вместо своей обычной ярко-желтой шапочки она надела старый белый берет, который выудила из недр шкафа. Подспудно, Туся стремилась быть похожей на тех девушек, которые входили в братство. Судя по их виду, материальные ценности не имели для них ни малейшего значения. Они были счастливы и так, потому что их души озарялись божественным светом. Эти ощущения были еще настолько неясными и зыбкими, что Туся не могла облечь их в слова. Зато чувствовала их все сильнее и глубже. Собрание было назначено на двенадцать часов дня. Тусе нужно было как-то скоротать время. В кино или в кафе идти не хотелось, она догадывалась, что посещение подобных мест не приветствуется в братстве. Поэтому Туся решила просто прогуляться по улицам. Промозглая сырая погода уже не угнетала ее, как раньше.

Тусе захотелось мороженого. Она подошла к ближайшему киоску и уже достала деньги, как вдруг ей в голову пришла мысль: а разрешается ли членам братства есть сладости? Она еще не вполне представляла себе, что греховно, а что нет. Положив деньги обратно, Туся отошла от киоска, решив не рисковать. Ей хотелось как можно быстрее приобщиться к их духовной жизни, стать одной из них, а для этого необходимо было, как минимум, соблюдать все правила и предписания.