Парни почти синхронно затолкали тетрадки в сумки, подхватили их на плечи, понимая, что уходят; надолго, и шагнули к выходу. Секунда, другая, третья… Дверь захлопнулась.

Вначале на 9 «Б» накатилась очередная волна тишины, а потом ребята разом загалдели, обсуждая потрясающую новость.

Мих-Миху стоило большого труда, чтобы утихомирить всех, однако он справился и уже принялся объяснять новый материал, самозабвенно погружаясь в мир формул, когда за его спиной раздал ось:

– Михал Михалыч, можно мне выйти? Математик обернулся, поморщился и спросил:

– Боря, неужели нельзя потерпеть? Звонок через пять минут.

– Вы не поняли, – настаивал Борька. – Я вместе с ними. Я у них главный, председатель.

– Ах, главный!.. Ну-ну… – Мих-Мих растеряно пожевал губами. – Тогда что же ты тут сидишь? Собирай свои вещи и догоняй товарищей.

Плечи стареющего учителя опустились. Урок был окончательно сорван.

– Шустов, ты куда? – Секретарша директора вылетела из-за стола и, словно коршун, закружила вокруг Борьки, размахивая руками, как крыльями. – Туда нельзя.

– Мне можно, – пробормотал Борька сквозь зубы.

Отец его, сегодня, выпорет, это точно, ну да бог с ним. Он должен доказать себе, что он, мужчина, а не слюнтяй какой-то. Борька поспешно отодвинул от себя Полину Анатольевну и рванул дверь:

–…кому это пришло в голову? – услышал Борька конец фразы и ответил:

– Мне!

С десяток учителей, собравшихся в директорском кабинете, дружно уставились на него, разинув рты. Борьку так и подмывало ляпнуть: «Рты закройте, а то гланды простудите!» Промолчал, разумеется, и так первый кандидат на вылет из школы.

Понадобилось меньше часа, чтобы разобраться с планами ОБЖ и его членами. Пятерка приятелей стояла на ковре, уныло повесив головы. Со стороны казалось, что все они усиленно разглядывают затертый узор. На самом деле таким образом компания пыталась продемонстрировать искреннее раскаяние, которого, в сущности, не испытывала. Ну, разве что Колька Ежов – ему действительно было стыдно.

– В общем, так… – подвел итог Федор Степанович после того, как все учителя высказали свое мнение. – Родителей все же вызвать придется, завтра же. А так же придется возместить, Ире Дмитриевой стоимость испорченного костюма… – Друзья горестно вздохнули. – Но, учитывая, что вы не успели развернуться в полную силу, будем считать, что дело под названием ОБЖ закрыто, если вы, разумеется, дадите нам слово больше не заниматься подобными глупостями.

С ответом не стали медлить: не идиоты же они, чтобы не понимать своего счастья.

– Даем!

Понурые головы приподнялись. В глазах появился пропавший было огонек.

– А теперь идите в класс, на занятия, – отпустил Федор Степанович.

И уже почти у выхода пятерку друзей догнал вопрос Людмилы Сергеевны:

– Хоть убейте меня, не понимаю, с какой стати вы это затеяли?

– Ошибки юности, Людмила Сергеевна, – ответил Борька за всех. Он никогда не лез в карман за словом.

В коридоре толпился 9 «Б» в полном составе. Их класс по праву считался самым сплоченным и дружным. Конечно, они ссорились, спорили – выясняли отношения, а как же иначе, когда у каждого из двадцати пяти учеников свой характер, свое мнение и свое понятие о правильном и неправильном. Но в трудную минуту эти разногласия отходили на второй план, казались мелочными, наносными, и ребята, все двадцать пять, как один, готовы были протянуть руку помощи. Недаром Кахобер Иванович иногда шутил. «Вы, – говорил он, – как тот веник, который по прутику сломать легко, а вот когда он в связке – невозможно».

– Ну как? Ну что?– налетели ребята на провинившихся.

Всем хотелось услышать подробности. И тут Колька увидел Юлю, стоявшую в стороне. Она была грустная, но прекрасная, как никогда. У Кольки даже сердце заныло. Прорвавшись сквозь толпу, он подошел к Юле.

– Юль, ты прости меня, дурака, – покаялся он, виновато заглядывая ей в глаза. – Я столько глупостей натворил. Это все потому, что мы поссорились. Я больше так не могу. Не могу ходить и делать вид, что у меня все в порядке. Мне без тебя очень плохо, понимаешь?

Юля неуверенно улыбнулась.

– Понимаю. Я ведь тоже пережила не лучший месяц в году.

Их взгляды встретились.

– Ты не холодная, это я от злости. Сам не знаю, что на меня нашло тогда.

– А ты никакой не дурак.

– Нет, я дурак, – заулыбался Колька. – Но с твоей помощью у меня есть шанс поумнеть.

Марина смотрела, как Юля с Колей стоят в стороне от всех и оживленно о чем-то беседуют. Она не стала к ним подходить. Пусть сами выбираются из запутанных любовных лабиринтов. Ей, к счастью, это сделать удалось. Видишь, и они найдут свою нить Ариадны.

В этот день произошло еще одно важное событие, о котором следует упомянуть.

– Когда будете выполнять свое обещание? – поинтересовался Андрей Иванович у Людмилы Сергеевны, выходя из директорского кабинета.

– Какое обещание? – заволновалась она, испуганно оглядываясь вокруг.

– Мы же собирались обменяться своими воспоминаниями, помните?

– Простите меня, Андрей Иванович, в сердцах чего не скажешь, – вдруг повинилась Людмила Сергеевна, вспомнив, что успела наговорить военруку, дав волю своему вспыльчивому характеру.

– Извинения приняты. Но мое предложение остается в силе.

– Какое предложение?

– Поужинать вместе и поговорить. Иногда это нужно. Просто поговорить.

Людмила Сергеевна подумала и, поскольку считала себя рассудительной женщиной, ответила согласием.

16

«Ну ни дня без приключений!» – подумала Кошка, направляясь к спортзалу, Где у двери толпились ученики.

– Что, такое? Почему вы здесь собрались, урок уже пять минут как начался?

«И опять 9 «Б», – огорчилась завуч, разглядев знакомые лица. Что с ними творится в последнее, время, гормоны, что ли, взыграли у ребят?!»

Но тут в конце коридора появился Игорь Вячеславович. Людмила Сергеевна знала, что девчонки прозвали его Лапушкой за его покладистый характер и изумительную внешность.

– Людмила Сергеевна, каюсь, я ключ от спортзала потерял,– сообщил Лапушка, приблизившись к ним.

– Как это – потеряли?

«Что за безответственность такая!» – собралась возмутиться Людмила Сергеевна, но вовремя сдержала себя. Отчитывать молодого преподавателя на глазах учеников – самое последнее дело.

– Сходите к завхозу, у нее должен быть запасной ключ, – посоветовала Людмила Сергеевна, привыкшая за пятнадцать лет работы в школе находить выход из любого положения.

– Только что от нее. Она отдала запасной ключ Андрею Ивановичу. А у него сегодня выходной.

Это завуч знала не хуже физрука.

– А зачем Андрею Ивановичу понадобился ключ от спортзала?

– Да мы тут по вечерам с ним небольшой ремонтик своими силами делаем, – отчитался Лапушка.

Ремонтик – это хорошо. Даже очень хорошо. А вот то, что срываются занятия в школе, плохо. Впрочем, есть два выхода. Первый взломать дверь, чего совершенно не хотелось бы делать. Второй – послать кого-нибудь к Семенову домой, чтобы привезли запасной ключ.

– Кто-нибудь знает, где живет Андрей Иванович?

– Я знаю! – не задумываясь, выпалила Марина.

Однажды они случайно встретились в супермаркете, и Андрей Иванович сказал, что ему повезло, потому что он живет в этом доме.

А когда Марина спросила: «В чем же повезло?» – он рассмеялся и ответил: «За продуктами можно в тапочках ходить». Пошутил, конечно. В домашних тапочках можно бегать по этажам в собственном подъезде, но гулять по супермаркету!.. Это уже перебор… Он тогда еще и номер квартиры назвал – сто вторая, и в гости пригласил. В гости Марина не пошла, постеснялась, а вот номер квартиры случайно запомнила.

– Это далеко? – спросила Кошка.

– Нет, десять минут на троллейбусе.

– Марина, если тебе не трудно, привези запасные ключи, – попросила Людмила Сергеевна, не видя иного выхода.

Марина с радостью согласилась.