С 23 по 26 июля он испытывал новую конструкцию и уже через несколько дней после этого — 31 июля — вылетел на космодром для подготовки второго рейса человека на орбиту. Снова следил за техникой и за тем, чтобы космонавты оказались в наилучшей «космической» форме.

Герман Титов искренне любил и уважал Сергея Павловича и хорошо помнил его слова, сказанные как бы между прочим:

— Если космонавт чувствует перед полетом в космос, что идет на подвиг, — значит, он не готов к полету.

И Титов готовился к полету с тем же исключительным спокойствием, с каким готовился к обычным полетам на реактивных самолетах.

Вот что вспоминает Герман Степанович о том горячем времени: «После ужина к нам зашел Сергей Павлович, и мы вместе с ним и моим дублером погуляли четверть часа. Это была деловая прогулка. Он дал нам советы и наставления. Еще раз обратил внимание на особенно важные элементы полета. В сумеречной темноте мы шли в ногу, почти вплотную друг к другу, я — слева, а космонавт- три — справа от Сергея Павловича. Вся его крепко сбитая, коренастая фигура и твердые шаги, словно отпечатывающиеся на гравии дорожки, невольно вселяли в нас еще большую уверенность в завтрашнем дне».

И уже перед самым полетом Титов, встретившись взглядом с Сергеем Павловичем, увидел в его глазах и отцовскую любовь, и требовательность командира. Потом Герман Титов перевел взгляд на инженеров и рабочих, окружающих Королева. На их фоне Сергей Павлович казался не просто спокойным, а собранным до предела и потому действовавшим хладнокровно. Тогда же Титов понял: он тоже мечтал слетать в космос на своем корабле.

Полет Германа Титова известен в подробностях — он совершил семнадцать витков вокруг Земли, прошел более 700 тысяч километров в космосе. В полете Герман Степанович сделал следующую запись в бортжурнале: «Могучие у нас ракеты. И славу космических полетов в равной мере следует делить между космонавтами и теми, кто создает, снаряжает и запускает ракеты».

Во время 17-го витка в наушниках раздался знакомый Герману голос Сергея Павловича:

— «Орел»! Готовы ли к посадке?

— Готов!

Во время своего полета Герман Степанович несколько раз обращался по радио с вопросами к Сергею Павловичу. «Он, — рассказывал потом Титов, — дал на них исчерпывающие ответы. Спокойным, ровным голосом объяснил мне порядок действий. Железная уверенность этого человека в благополучном исходе заключительного этапа полета передалась и мне.

— Действуйте по программе, и все будет хорошо, — еще раз сказал Королев.

— Есть, действовать, как учили, — ответил я полушутя».

И второму полету советского космонавта аплодировал весь мир. «Ступив вчера утром на Землю, майор Титов не только открыл новый этап в космонавтике, он сделал больше: положил начало прикладной космонавтике», — так, например, писала французская газета «Комба».

После своего космического полета Герман Степанович вместе с Юрием Алексеевичем и другими своими товарищами побывал у строителей корабля «Восток-2». Принимал их весь коллектив во главе с Сергеем Павловичем. Титов высоко отозвался о корабле и в заключение сказал:

— Я знаю, как велик труд ученых в осуществлении этого полета, как велик ваш труд, дорогие товарищи! Разрешите передать вам в подарок бортжурнал корабля «Восток-2», который я вел во время полета.

Сергей Павлович принял журнал в белом переплете с гербом Советского Союза на обложке. Они обменялись рукопожатиями, крепко обнялись.

После митинга Сергей Павлович беседовал с космонавтами. Он вспомнил слова К. Э. Циолковского о космических полетах и еще раз подчеркнул, как они актуальны сегодня. Вспомнил ГИРД, где начиналась практическая разработка ракет на жидком топливе. На вопрос, полетят ли женщины в космос, он дал положительный ответ. Что касается будущих полетов, то тут Сергей Павлович сказал, что они будут сложнее, потребуют новых знаний от космонавтов. В будущем космонавты должны быть не только летчиками, но одновременно и учеными, и инженерами. Его слова звучали призывно:

— Надо готовиться к новым полетам. Придет время, и космические корабли полетят к Луне и другим планетам солнечной системы.

Как и полету Г. С. Титова, предстоящему рейсу в космос сразу двух кораблей предшествовало обсуждение этого замысла с космонавтами. Сергей Павлович и в этом случае остался верен своему правилу, которое он сформулировал так:

— За многие годы совместной работы у нас на предприятии сложилось святое правило: каждый имеет право и даже обязан, невзирая на чины, ранги и звания авторов обсуждаемых предложений, выражать свое отношение к проекту. Критикуй, не соглашайся, предлагай другие решения; оставайся при особом мнении — ты можешь быть уверен, что никто не посмеет упрекнуть тебя за это. Единственное обязательное условие состоит в том, чтобы не скрывать своих взглядов от товарищей, с которыми вместе трудишься над общим делом. Открыто отстаивай то, в чем убежден, то, что принял для себя. Если же твои убеждения изменяются, четко скажи об этом, объясни, как и почему это произошло, и твердо стой на новой позиции. Споря с инакомыслящими, мы неоднократно проверяем себя, находим лучшие решения, совершенствуем проекты. Мы высоко ценим честных оппонентов, благодарны им и гостеприимно открываем перед ними двери. Но мы сторонимся людей, у которых сегодня одни взгляды, завтра — другие, а поступки и дела не согласуются ни с какими заверениями.

Были скептики и в отношении предложенного Королевым многосуточного полета двух «Востоков». Одни считали его преждевременным, другие сомневались в надежности систем обеспечения жизнедеятельности экипажа, третьи ссылались на признаки вегетативных сдвигов, наблюдавшихся в полете у Германа Титова. Присутствовавший на этом обсуждении командир группы космонавтов Е. А. Карпов вспоминает, что Королев, слушая эти высказывания, неторопливо шагал вдоль стены, больше обычного сутулясь и наклонив голову. По его осанке и походке стало заметно, что он уже не молод и не слишком здоров. Но буквально мгновением позже Сергей Павлович овладел собой, внешне преобразился, глаза задорно заблестели. И он твердо сказал:

— Постараюсь воспользоваться всеми этими предупреждениями и присоединяюсь к ним, но лишь в том смысле, что в нашем деле необходима чрезвычайная осторожность. Но ведь наши предложения появились не вдруг. За ними огромная работа, проведенная лучшими специалистами — и инженерами, и медиками, и испытателями. И хотелось бы знать о замысле полета мнение космонавтов.

С. П. Королев беседуем с космонавтами.

Поднялся Андриан Николаев:

— Много говорить не люблю и не буду. Могу заявить, что задание, если именно мне доверят участвовать в предложенном полете, постараюсь полностью выполнить. Уже сейчас подготовлен неплохо.

За ним встал П. Р. Попович:

— Мое искреннее отношение к предложенному проекту — однозначное: полет очень интересный и нужный. Что же касается подготовленности к нему космонавтов, то я убежден, что каждый из нас вполне подготовлен к выполнению трех- и даже четырехсуточной работы в космосе.

Королев был доволен:

— Ничего иного от космонавтов я и не рассчитывал услышать.

И вот сейчас, через год после полета Титова, Сергей Павлович вместе с другими товарищами провожал в полет Андриана Николаева на «Востоке-3».

Шестого августа на космодроме, в домике, где жили космонавты, решено было отметить годовщину со дня старта «Востока-2». Время шло к вечеру, занятия кончились, спал невыносимый дневной жар. Герман Титов о чем-то загадочно пошептался с Гагариным, и тот утвердительно кивнул головой.

Андриян Николаев и Павел Попович вспоминают: «Мы горячо поддержали предложение Германа, и каждый, получив задание, поспешил его выполнить. Самым трудным было найти цветы. Пришлось их выпрашивать у хозяев небольших домиков, возле которых были цветники. Вскоре наша комната приняла праздничный вид.