Я впрягаюсь в работу с новыми силами и нездоровым энтузиазмом. Просиживаю вечера в интернете в поисках новых клиентов и поставщиков, выискиваю информацию о новых технологиях апельсиновыращивания. Один раз, в разделе новостей я натыкаюсь на сообщение: «Новым окружным прокурором назначен Питер Бенджамин Бролин. Мистеру Бролину 35 лет, выпускник юридического факультета Гарвардского университета, до недавнего времени он являлся полноправным партнером «Мерил Лойерз», ведущей дела крупнейших компаний на восточном побережье, но затем быстро сделал карьеру на государственной службе. Вновь назначенный прокурор уже подтвердил…» Я закрыла ссылку.

Полгода спустя…

С отъездом Гедеона и Энн мы лишились двух работников, но предпочли справляться собственными силами. Билл занялся транспортировкой, а я подхватила на себя обязанности Энн. Однако, когда Билл заявил, что подыскал себе работу в Сиднее и хочет уехать, стало очевидно, что вчетвером нам не справиться. Биллу только исполнилось восемнадцать, он горел желанием посмотреть жизнь, и Джон и Френни не стали его удерживать. Я разместила вакансию на сайте, а также дала объявления в близлежащих городах.

Найти водителя оказалось нелегко. Первый претендент оказался юнцом в драных грязных джинсах и с серьгами в ушах. От него распространялся ощутимый душок марихуаны, и мы с Френни, переглянувшись, отправили его подальше. Вторым был старик-абориген, у которого так тряслись руки, что я не доверила бы ему стакан, не говоря уже о фургоне. Третьим и четвертым стали парочка геев, желавших уединиться на лоне природы, так что, когда пятым оказался мужчина без сережек в ушах и с не трясущимися руками, он был принят единогласно. Так на ферме появился Дэниэл Симен.

В свой первый выходной он подошел ко мне.

— Салли, не подскажешь, чем тут у вас можно заняться на отдыхе?

— В двадцати милях южнее есть туристический комплекс. Боулинг, биллиард, вполне приличный бар. Можно, конечно, и в город съездить, если есть желание.

— Как насчет того, чтобы выпить по стаканчику? Я тут новичок, не хотелось бы напиваться в одиночку.

— Ладно, я не против.

— Ну, рассказывай, раз уж ты взялась быть моим гидом.

— Да нечего особенно рассказывать. Через пару недель сам все тут будешь знать не хуже меня. Рассказывай лучше ты.

— Хорошо, я к твоим услугам. Что рассказывать?

— Ну, например, что привело тебя в нашу глушь?

— В общем и целом, желание попробовать. Можно сказать, что я вольноопределяющийся искатель приключений.

— А можно спросить, сколько тебе лет?

Симен смеется:

— У тебя, что, анкета с вопросами на коленях?

— Нет, но должна же я знать, кого наняла… и с кем пью пиво.

— Окей, мне двадцать семь. Теперь твоя очередь.

— Что «моя очередь»?

— Рассказывать, как ты здесь очутилась.

— Ну, я давно искала местечко вроде этого. Можно сказать, это место моей мечты.

— Тебе повезло.

— В общем, да. Не каждый находит то, что ищет.

— Не каждый знает, что искать.

— Вольноопределяющийся искатель приключений, да вы к тому же и философ.

— Дэниэл, можно просто Дэниэл. Кстати, будет короче.

Я смеюсь.

— Может, сыграем партию в биллиард?

— Нет, я больше по боулингу.

— Окей, ничего не имею против боулинга.

В следующую субботу я знакомлю его со Сьюзан и Тедом.

— Откуда он взялся? — спрашивает Сью, когда мы остаемся одни за столиком.

— Из Дарвина. Путешествовал по стране автостопом.

— Темная лошадка.

— Ты так говоришь, будто я собираюсь его объезжать.

— А что, нет?

— Не знаю.

— Так с мистером юристом покончено окончательно?

— Сьюзан, не наступай мне на больную мозоль.

— Ты ведь даже не пыталась с ним помириться.

— Господи, Сью… Мы с разных планет. Он — с Юпитера, я — с Плутона. Плутон — это такая маленькая планета на задворках солнечной системы. Даже орбита у нее кривая и лежит совсем в другой плоскости.

— Просто, мне кажется, он отреагировал тогда, как человек, которому не безразлично, что с тобой будет.

— Сьюзан, не надо… уже минимум полгода, как ему это безразлично.

Сьюзан осторожно поглядывает на меня.

— Вообще-то, он звонил мне. Хотел узнать, все ли у тебя в порядке со здоровьем. Это было около четырех месяцев назад.

— Ну, спасибо, подруга! И почему же ты мне не сказала четыре месяца назад?

— Прости. Я не хотела вмешиваться.

— Да?! А сейчас вмешалась! — я перехожу на крик, посетители бара дружно поворачиваются и пялятся на нас. Впрочем, недолго, потому что я пулей вылетаю оттуда.

Я убегаю на пляж, чтобы вдоволь заняться самокопанием и пожалеть себя. Честно говоря, мое с Питером расставание я засунула в самый дальний ящик сознания, в расчете на то, что разберусь с этим когда-нибудь потом, когда буду в состоянии думать спокойно. Но думать спокойно и оценивать свои поступки у меня не получается.

Год назад, когда я отправила в мусорную корзину начатую упаковку противозачаточных таблеток, я знала, чего хочу. Я хотела быть матерью.

Если бы у меня был хоть какой-то шанс тогда, в девянадцать, я бы оставила ребенка. Но у меня была комната на троих в студенческом общежитии, счета за обучение — родители мне не помогали, вечерняя работа официантки, после которой мне с трудом удавалось сфокусировать взгляд на преподавателе, и Артур, двадцатипятилетний перспективный программист, не готовый пожертвовать своей свободой. До сих пор принятое тогда решение отзывается во мне эхом мучительных сожалений. А потом… потом всегда было что-то не так — не те мужчины, не то время, не те планы. Возможно, из чувства вины перед первым, так и не появившимся на свет, я хотела, чтобы у моего ребенка было все: нормальная семья, красивый дом, чтобы я могла дать ему то, что он пожелает. Я все откладывала, все ждала, когда будет подходящий момент. Потом случился мамин ночной звонок, и мои планы превратились в больничные счета.

Год назад я впервые не просто захотела ребенка, я захотела его именно от Питера. Я чувствовала, что нам не так много отпущено, и хотела материального, живого подтверждения нашей связи, хотела не просто ребенка, а ребенка от любимого мужчины.

Ну а наши с Питером отношения… Он с самого начала ничего мне не обещал, кроме секса по выходным. Причем, далеко не каждым выходным. Нет, я была с ним счастлива, но как он относился ко мне? Не знаю. Он назвал меня киской, как любую из своих случайных девушек, а их у него было немало, уж в этом сомневаться не приходится. Он съездил мне по физиономии, когда узнал, что я была беременна. В этот момент, Сьюзан права, он точно не был безразличным. Вполне возможно, испугался, что я собиралась устроить скандал его жене, подать в суд, требовать денег и еще непонятно чего — для него это нормально, он среди этого живет, зарабатывает на этом.

Зачем он позвонил Сьюзан через два месяца? Со мной он говорить не хотел, это точно. А значит, не собирался мириться. Совесть, что ли, взыграла, или страх покоя не давал?

Не знаю! Не знаю! Знаю одно — когда я думаю об этом — мне плохо, а это значит, я не должна оглядываться назад. Нужно двигаться, жить дальше!

Утром я звоню Сьюзан.

— Прости, что вчера кричала на тебя.

— Это ты прости. Я не была уверенна, что поступаю правильно, но хотела помочь. Ты патологически выбираешь не тех мужиков, и у меня уже нет сил спокойно смотреть на это.

— Увы! — вздыхаю я. — Наверное, этот талант достался мне от матери. Но, в конце концов, в жизни есть вещи более важные, чем мужики.

— Не спорю, но все эти вещи так или иначе связаны с мужчинами, имей в виду.

— Окей, ты положила меня на обе лопатки, — смеюсь я, — А ведь я как раз хотела сказать, что дружба — одна из таких вещей.