Гаррик взял наши фотографии и резюме и около минуты молча рассматривал их. Я взяла стул, поставив его в центр комнаты, и села. Я сложила свой текст так, чтобы бумага не выглядела громоздкой. Он представил нас друг другу, будто мы никогда раньше не встречались, а потом разрешил начать.

Сцена начиналась с того, что Бланш, одетая в свой самый лучший наряд (включая и тиару), беседует вымышленным поклонником на вымышленной вечеринке.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы войти в образ, так как мои собственные чувства страха и беспокойства несколько противоречили блаженному неведению Бланш. Но как только я прочувствовала её, стало легко не замечать комнату, потеряться в её смехе, мечтах и иллюзиях. В тот момент, когда Дом вальяжно вышел на сцену, я не могла не отметить, что он получился отличным Стэнли. Абсолютно ничего не зная о пьесе, он излучал всю харизму Стэнли, его полное пренебрежение к Бланш.

Я воспользовалась своим волнением по поводу ситуации с Гарриком, позволив ему завладеть мной и направив его на Дома. После половины страницы текста Гаррик нас остановил.

— Хорошо, хорошо. Блисс, ты начала немного неуверенно, но к концу была безупречна. Дом, я думаю, ты действительно хорошо уловил Стэнли. — Я подавила желание закатить глаза. — Но... я не вижу в тебе столько связи с партнёром, сколько в Блисс. Она всегда уверена в тебе, согласует свои движения с твоими. Мне нужно, чтобы ты реагировал больше. Давайте пропустим немного до той сцены, когда ты выходишь из ванной. Начни с того, когда Бланш звонит в Вестерн Юнион, и посмотрим, сможете ли вы действительно сконцентрироваться на связи друг с другом.

Я кивнула, двигаясь в противоположную сторону от того места, где планировала поставить мнимый телефон. Пожалуй, он выбрал самую сложную для меня начальную сцену. Мы пропустили ту часть, где Стэнли разрушает чудесный идеальный мир.

Я представила себя, так как мне в любом случае придётся передать то же чувство страха и паранойи. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула.

Страх. Паранойя.Как бы я себя чувствовала, узнай кто-то обо мне и Гаррике. Или узнай он, что я — девственница. Черт подери... Что я чувствовала, остановив нас перед самым сексом? Чистой воды страх и паранойю.

Ощущая себя намного увереннее, я открыла глаза и, жестикулируя, схватила телефон. Так как в одной руке я всё ещё держала сценарий, мне пришлось отказаться от динамика телефонной трубки и просто сделать вид, что говорю в приёмник. Я выдохнула в трубку, спрашивая оператора.

Страх казался таким реальным, что слёзы безо всяких усилий с моей стороны выступили у меня на глазах. Я продолжала болтать, паника усиливалась и заглушала мои слова.

Мой голос сорвался на крике о помощи. Ощущение ловушки пришло слишком легко. Оно душило.

Я услышала, как Дом встал позади меня, и замерла. Я попятилась, а он встал между мнимой дверь и мной. Он хитро посмотрел на меня, и мне не пришлось делать вид, будто я чувствую отвращение.

Я попыталась уйти, но он встал на моём пути. Я попросила его дать мне пройти, но он остался на месте. Смеясь, он начал подкрадываться ко мне, и я почувствовала, как стук моего сердца слегка подскочил.

Довольно долго я выходила из образа персонажа, думая о том, что мы сделали на самом деле хорошую работу. Намного лучше, чем я предполагала. Затем я заметила ухмыляющееся лицо Дома и снова вошла в образ.

Я старалась убежать от него, но он продолжал идти, по-прежнему смеясь. Его руки сомкнулись вокруг моих предплечий, притянув меня к себе.

Я боролась, изгибаясь всем телом в попытке вырваться.

Он притянул меня к себе, крепче сжав, достаточно крепко, чтобы я действительно почувствовала боль и лёгкую дрожь беспокойства, пробежавшую по спине.

Его лицо находилось прямо напротив моего так близко, что я почувствовала его горячее дыхание. Я предполагала, что должна буду сломаться, стать побеждённой, а он унесёт меня за кулисы для сцены изнасилования, но все пошло совсем не так.

Дом отбросил свой сценарий, схватил меня за шею и притянул для поцелуя.

Потрясённая, я оттолкнула его свободной рукой, но он продолжал наступать, не осознавая, что это протестую я, а не Бланш. Я толкалась и корчилась, но он был слишком силен, и его губы так крепко прижались к моим, что я ничего не могла произнести, чтобы остановить его. Я приготовилась к последнему движению сопротивления — быстрому удару коленом, когда Дома оторвали от меня.

Я хватала ртом воздух и смотрела навзволнованного Гаррика, отпускающего руку Дома, которую он скрутил под необычным углом.

— Где конкретно в сценарии ты увидел, что сцена развивается подобным образом, Доминик? — спросил Гаррик убийственно спокойным тоном.

Я не тратила времени на логические вопросы. Я налетела на Дома, отталкивая его назад.

— Какого чёрта это было, Дом? Сцена изнасилования происходит за сценой, придурок!

Когда я снова попыталась толкнуть его, он схватил меня за запястья.

— Эй, я пытался почувствовать связь. Я импровизировал. Так же поступают актёры!

Гаррик опустил ладонь на руку Дома, сжав её немного сильнее, чем, возможно, следовало. Дом тут же выпустил мои запястья, и я попятилась.

— Как бы то ни было, — начал Гаррик, — актёры также уважают друг друга. Если не хочешь, чтобы тебе предъявили обвинение в нападении, то прежде, чем распускать руки, согласуй это со своим партнёром. — Я видела, как маска спокойствия на лице Гаррика треснула. — А теперь иди. Ты свободен.

Я могла сказать, что Дом разозлился. Окинув меня уничтожающим взглядом, он толкнул дверь так сильно, что та ударилась о стену. На этой неделе я просто не могла передохнуть. Вселенная бросала дерьмо во всех или только в меня?

Я почувствовала лёгкое, как пёрышко, прикосновение к своей руке, а потом передо мной встал Гаррик, бережно держа мою ладонь в своих руках. В том месте, где меня схватил Дом во время сцены, уже начал наливаться синяк. Гаррик провёл рукой по своему лицу и посмотрел на меня.

— Возможно, я справился бы с этим лучше.

Я не осознавала, насколько сильно моя голова гудела, пока не засмеялась, и от этого движения боль отозвалась во всей голове. Бессознательно я закрыла глаза. Пальцы Гаррика коснулись моего подбородка, вызывая дрожь, как от землетрясения, там, где он дотронулся. Я не открывала глаза, потому что, пока они были закрыты, я не делала ничего неправильного, ведь так? Но открыв их, я увижу его великолепное лицо и эти губы... И перешла бы за черту, где все определённо было неправильным, неправильным, неправильным.

Но он прошептал: «Блисс...», что оказалось предупреждением прежде, чем его губы накрыли мои.

Я подумала о том, что идея с поцелуем просто ужасна, но уже ровно через три секунды не смогла думать уже вообще ни о чём. Его язык ворвался в мой рот, яростно и требовательно, изучая меня. Это была страсть в её самом первобытном проявлении. Я всегда пыталась понять, как возникает эта химия между актёрами, играющими вместе на сцене, о которой говорили режиссёры, и теперь сама чувствовала это. Любое его прикосновение вызывало во мне самую настоящую химическую реакцию: молекулы перемещались, изменялись и выделяли тепло.

Боже, было столько тепла.

Сквозь затуманенную голову я услышала громкий смех, узнав голос Келси, и оторвалась от Гаррика. Снаружи находилось множество студентов, ожидающих своей очереди выхода на сцену. Как же долго мы с ним пробыли здесь наедине?

Он шагнул за мной, но я жестом остановила его.

— Прекрати! Прекрати это! Ты не можешь просто взять и снова так поступить! Мы же решили забыть обо всем! И это твои слова! Ты не можешь говорить одно, а делать другое!

— Прости.

Вряд ли он сожалел. Он выглядел так, словно не прочь повторить это ещё раз.

Я покачала головой и направилась к двери.