Глава 3. Ссылка или эмиграция?

— Рита, — голос мамы звучал немного виновато. На то была причина. Она только что рассказала дочери о решении отправить ее в школу-интернат. — Я буду прилетать к тебе на каникулы.

— Светлана, не обещай невозможное, — предупредил папа. — Ты скорее доберешься до индонезийских островов, чем до Тырнывата среди зимы. Мы будем перезваниваться, переписываться… — Рита фыркнула. — Значит ли этот… гм…звук, что ты не собираешься писать нам письма?

— Пап, я, пожалуй, тормознусь. — У Риты вылетело слово, подхваченное у блинных знакомцев.

— Что ты сделаешь? — Папа с интересом посмотрел на дочь.

— Ну как ты не понимаешь? — подскочил Петруша. — Она говорит, что мы не получим от нее никаких писем.

— Спасибо, сын. Я вижу у тебя задатки хорошей профессии.

— Па-ап, а какой? — Петруша подошел к отцу.

— Ты можешь стать переводчиком.

Рита со стоном откинулась на спинку дивана.

— Да кто сейчас пишет письма! — проныла она.

— Хорошо, в таком случае я даю тебе вот это. — Николай Дмитриевич открыл кейс и вынул коробочку.

Рита с готовностью ее взяла, открыла.

— Ох, цифровой диктофон! Классно!

— Надеюсь, ты поняла, что мы с мамой ждем от тебя собрания звуковых писем. Рассказывай обо всем, что происходит. Опыт жизни в интернате для всех нас — новость. И вообще, рассматривай эту поездку как экспедицию. Ты сама говорила, что хочешь пойти по моим стопам, — сказал папа.

— Конечно. По твоим и дальше, — пообещала Рита.

Мама улыбнулась.

— Так далеко, как папа, способен пойти не каждый мужчина.

— Не каждую дочь родители отправляют в интернат, — парировала Рита. Но когда увидела, как сморщились мамины губы, быстро добавила: — Ладно, все решено. Я согласна.

Рита думала, но никак не могла придумать, как поступят родители. Она даже опасалась, что папа откажется от шанса, который ему выпал, и она навсегда останется в истории семьи как камень преткновения на пути к семейному благополучию.

Но вот все и решилось. Ей предстоит год жизни без пристального взгляда родителей на каждый шаг. Всем приключениям приключение. Покруче, чем блины на чердаке.

— Рита, чтобы ты себя чувствовала уверенно с самого первого дня в новой обстановке, я познакомлю тебя с Галиной. То есть с Галиной Даниловной, директором. Она приедет в Тюмень на педагогическую конференцию. Я тебе говорила: она моя подруга, вы полетите в Тырныват вместе с ней.

— Ну что ж, я готова отправиться в ссылку, — объявила Рита. — На далекий Север.

— Как же, — усмехался папа, — в ссылку. С Севера на Север не посылают. Вот если бы мы тебя снарядили куда-нибудь в Крым, тогда могла бы сказать что-то похожее. А вообще-то, Ритка, разве не круто, а? Пожить в ин-тер-нате!

— Знаете, вы, оба, — сказала мама насмешливо, — Галкин интернат — одно название. Моя драгоценная и очень сообразительная Галина превратила то, что ей досталось, в образцово-показательное заведение во всей Сибири. Этот интернат — настоящий европейский пансион… — Она поморщилась, стараясь найти более точное объяснение: — Ну да, он — своего рода извинение перед малыми народами Севера, которых потеснили вы, изрывшие их землю. — Она резко повернулась к мужу. — Вы, которые…

— Стоп, стоп, — папа поднял руку. — Давай не будем углубляться, дорогая, в такие недра…

— А вы, между прочим, только тем и занимаетесь, что копаетесь в недрах земли, которая спокон веку принадлежала малым народностям и…

Рита наблюдала за родителями и думала: интересно, какой на самом деле этот интернат? Он похож на летний лагерь? Там все здорово, но ей не нравилось дежурить по комнате. Надо мыть пол под кроватями. Он крашеный, какой-то липкий, как ни старайся — остаются разводы. Воспитательница невзлюбила ее с первого дня неизвестно почему, поэтому в наказание за плохую уборку выдавала ей предписание, как она это называла: дополнительное дежурство.

До сих пор, хотя прошло четыре года, Рита помнит запах влажного пола, выкрашенного рыжей краской.

— Мама, а там полы крашеные? — вдруг спросила Рита.

Родители уставились на нее, словно она заговорила по-китайски.

— А тебе не все равно? — наконец нашелся папа.

— Нет, — Рита насупилась.

— Но почему? — изумилась мама совершенно искренне.

— Неважно. Так они крашеные или нет?

— Да, конечно, нет, — горячо воскликнула мама. — По меньшей мере, там линолеум. Но я думаю, не исключено, что даже паркет. Или ламинат. Он удобней в обращении. Галина рассказывала в прошлом году, что дожала своих спонсоров, они сделали ремонт, который не по карману никому из нас.

— Тогда я согласна, — сказала Рита.

— Значит, ничего, кроме качества тамошнего пола… гм, — папа спрятал улыбку в усы, услышав намек на двусмысленность в собственных словах, — тебя не волнует?

— Нет, — сказала Рита. — Не волнует.

— Значит, договорились, — хором произнесли родители.

— Ага, — сказала она и пошла в свою комнату.

Теперь можно обзвонить всех приятелей и сообщить, что в девятом классе она будет учиться в другой школе. Так куда она улетает в конце лета? В ссылку? В эмиграцию?

Или она улетает… Нет, про «или» она никому не скажет…

Глава 4. Полет навстречу любви

Если бы не «блинное дело», иногда с тоской думала Рита, может быть, ее все-таки оставили бы с бабушкой. Так поступили родители подруги Насти. С тех пор, как они уехали, школьная микротусовка не толклась на лестнице во втором подъезде между третьим и четвертым этажом. Бабушка пускала их домой спокойно, даже угощала компотом из ранеток, крошечных яблок. Но после того, что в семье Масловых назвали «блинным делом», надежды не осталось.

Вообще-то Рита любила неожиданные перемены в жизни. Даже совсем маленькая, она требовала, чтобы ее водили в детский сад разными дорогами.

— Весь город мой, — заявляла Рита. — Почему я хожу только по одной улице?

— В отца, — качала головой бабушка. — Геологом станет.

— Вот уж кого не вгонят в стресс никакие переезды, — говорил папа. — Между прочим, люди с таким характером, как у нас с Ритой, легко приживаются в новых местах. И даже, — он подумал секунду, потом добавил: — В разных странах. Наш тип характера хорош для эмиграции.

Рита вспомнила этот разговор вечером, а утром, за завтраком, сказала родителям:

— Ну ладно, если это не ссылка, то значит эмиграция. В другую страну.

— Ты не так далека от истины, — рассмеялась мама. — Ты на самом деле отправляешься в другую страну. Там живут ханты и манси.

— Они говорят на своем языке? — спросила Рита.

— Да, но, насколько мне известно, они прекрасно знают русский.

Перед тем как сесть за уроки, Рита сняла с полки зеленый «Энциклопедический словарь», прочитала все, что написано о ханты и манси. Оказалось, они издавна расселились по берегам реки Обь. Занимаются охотой, рыболовством, оленеводством. Теперь, если ее станут спрашивать, куда она собралась, Рита знала, что ответить: она отправляется в эмиграцию.

Когда в 8 «А» узнали новость, вокруг нее охали так, что Рита чуть не задохнулась.

— Надо же, никаких тебе родителей! Кайф! — визжал от зависти бритый наголо Витек.

— Там такие олени… У них ресницы, как у Новиковой, — хихикал Мартышка, он же Славик Мартынов, который проходу не давал Ритиной соседке Даше Новиковой. — Я видал на картинке.

Даша звонко шлепнула его по стриженому затылку.

— Ты выучишь два языка, Ритка, я просто рыдаю от зависти, — призналась подруга Настя. Она видела себя в будущем переводчиком со всех языков мира. — Один язык ханты и один язык манси. Целых два!

Рита испытывала что-то еще, кроме обычного волнения перед новым поворотом в жизни. Но что именно? Она искала объяснения чему-то неизвестному, что входило в ее жизнь прямо сейчас. Или она сама менялась, а не обстоятельства?